Мастер боя (Мое имя - Воин) - Степанычев Виктор - Страница 22

— Ты, парень, когда во всем разберешься, не обижайся, — отведя в сторону глаза, сказал Егорыч. — Так уж получилось... Пришлось по понятиям с тобой решать. Перетерли мы с Бурым, решили, что лучше пусть так, чем без толку валяться на шконке в психушке. В общем, береги себя, парниша!

Почему «лучше пусть так», Петр узнал тем же вечером. Его из психдиспансера повезли не на вокзал для транспортировки в столицу, а доставили в недалекий пригород, где на берегу озера располагался двухэтажный уютный пансионат с открытыми лоджиями по всему фасаду. Петра поселили в комнатке гостиничного типа. В ней, кроме кровати, встроенного шкафа и крохотного холодильника «Саратов», был еще письменный стол, на котором стоял телевизор «Грюндик». Туалет и душ в номере отсутствовали и находились, согласно нормам страны победившего социализма, в конце коридора. А в начале его, как и внизу, на входе, расположились хмурого вида парни, по габаритам и типу схожие с Коляном и Винтом.

Улыбчивый сопровождающий сдал Петра с рук на руки тому, что сидел внизу, нижний — передал верхнему, который и привел его в номер. Все процедуры проходили в относительном молчании, если не считать коротких реплик и междометий «держи бумаги», «шагай» и «угу». Похоже, неприветливый персонал пансионата был в курсе его прибытия и не высказывал ни удивления, ни интереса к новому постояльцу.

Верхний хмурый молча завел Петра в номер и лишь буркнул:

— Располагайся.

Еще он вытащил и положил на стол сигареты «Кент» и спички, а из холодильника достал минералку. Видимо, его проинструктировали, чем надо обеспечить Петра. Еще парень лаконично выдал, что ужин в восемнадцать часов и он его отведет в столовую. После этого секьюрити покинул номер. Петр автоматически отметил, что дверь на ключ не была заперта, что должно было означать его относительную свободу перемещений.

Более того, дверь на лоджию открывалась, чем он не замедлил воспользоваться. Петр вскрыл пачку, достал и прикурил сигарету и вышел наружу. Подходила уже середина октября, однако погода все еще стояла солнечная и достаточно теплая. Деревья на склонах, сбегавших к озеру, уже зажелтели и забагровели. Воздух был чистым, густым и почти недвижным. Пахло сухой травой, листьями и близкой водой. Мимо лоджии проплыла длинная спутанная паутинка. Она аккуратно обогнула стену, зацепившись краем за бетон, однако сразу оторвалась и поплыла дальше. «Бабье лето? — совсем неожиданно задал он себе вопрос и подтвердил пришедшее к нему определение: — Бабье лето...»

Чтобы скоротать время до вечера, Петр старательно, до пота, размялся на лоджии, сходил в душ, полежал на кровати и бездумно пощелкал по каналам телевизора. А потом наблюдал сверху за тренировкой двух крепких парней. Сначала они нарезали круги, бегая по берегу вокруг озера. Петр прикинул на глаз, что кросс получился солидным — порядка пятнадцати километров. Они пробежали кругов десять, а длина одного была никак не менее «полторашки». Затем парни, сделав энергичный заплыв через озеро и обратно, минут сорок разогревалась «сухими» упражнениями там же, на песчаном берегу. Закончив разминку, они направились в ангар, округлая крыша которого виднелась между деревьями сбоку от пансионата.

Больше ничего интересного Петр в окрестностях не разглядел. Поэтому он решил пойти подремать, что и успешно воплотил на практике. На ужин, как и было обещано, его отвел тот охранник, что устраивал в номере.

Столовая находилась на первом этаже в пристройке. Впереди Петра с первого этажа в нее завернули двое парней лет двадцати трех — двадцати пяти, как и он, в спортивных костюмах. Это были ребята, за тренировкой которых он наблюдал с лоджии. Еще одного знакомого Петр разглядел, когда вошел в обеденный зал. У окна в одиночестве ужинал тот человек, которого он знал под именем Леон.

Петр этому не удивился, как не удивлялся ничему с того момента, как помнил себя. Он просто принимал все с ним происходящее как должное. Вот и теперь Петр встретился глазами с Леоном и коротко кивнул, здороваясь. Тот ответил ему таким же кивком и отвернулся к тарелке.

Ужин был обильным, сытным и почти домашним. За повара и официантку, наверное, из-за малого числа столующихся, была пожилая круглолицая женщина. Она без разговоров принесла тарелки с салатом, огромной отбивной с жареным картофелем, пару плюшек, масло и повидло на блюдечке и бокал с дымящимся чаем. Поставив ужин на стол, подсказала Петру, видимо, как новенькому, что если ему этого не хватит, пускай подходит за добавкой. Позже он узнал, что зовут ее тетей Валей.

Ему всего хватило. Не спеша поев, Петр вышел из столовой одним из последних. Дойдя до холла, он повернул к входным дверям. «Нижний хмурый» никак не среагировал на его маневр, лишь мельком взглянув в его сторону. Похоже, в передвижениях, по крайней мере — в окрестностях пансионата, его ограничивать не собирались.

Выйдя на крыльцо, Петр выкурил сигарету. Потом прошелся до озера и попробовал воду. Она холодила руку и мыслей о купании не навевала. При всем тепле бабьего лета на дворе стоял октябрь, и ночи выстудили и землю, и озеро. Постояв на берегу, Петр отправился к себе в номер. Улегшись на кровать, он включил телевизор. Перескакивая с канала на канал, Петр ухватил часть какого-то любовного сериала, посмотрел новости, застал окончание шпионского фильма и разгар боевика с Джеки Чаном.

Около девяти через приоткрытую дверь лоджии он услышал звуки подъехавшего к пансионату автомобиля.

А еще минут через десять в номер заявился Павел Иванович Бурлаков. Петр ждал его. Немудрено было просчитать после встречи в столовой с Леоном, что именно по воле Бурнаша он попал в это место.

Глава 11

Почем за штуку?

Павел Иванович заполнил собой большую часть номера. Радостно улыбаясь, он широко расставил руки, как бы для объятий, однако ограничился пожатием руки. С сомнением оглядев хлипкий стул, Бурнаш двинул его Петру, а сам устроился на жалобно заскрипевшей под ним кровати.

— Как тебя устроили, Петруша? — заботливо осведомился он. — Накормили, напоили, спать уложили?

— Все нормально, — лаконично доложил Петр.

— Ну и отлично! — бодро воскликнул Бурнаш и перешел к делу: — Ты, наверное, удивился, когда вместо лабораторий московских мозгодолбателей попал в это курортное местечко и встретил старых знакомых.

— Не очень. Я уже привык ничему и никому не удивляться, — пожал плечами Петр. — Просто хочется узнать, зачем я здесь и какой у тебя ко мне интерес.

— Вот это правильно, — удовлетворенно сказал Павел Иванович. — Я тоже люблю, когда конкретно и без лишнего базара. Чего зря сопли жевать?

— Это точно, — подтвердил жизнеутверждающий тезис Бурнаша Петр. — И что же без соплей?

— В общем, купил... точнее — выкупил я тебя из психушки, — доложил Павел Иванович.

— По доброте душевной? — уточнил Петр. — И я, кажется, не просил...

— По доброте и любви только кошки женятся, — осклабился Бурнаш. — Тут дело взаимовыгодное для всех договаривающихся сторон.

— Я что, тоже вхожу в этот перечень договаривающихся и взаимовыгодных? — поднял брови Петр. — Или как? Со мной вроде никто не вел никаких переговоров.

— Ну-у-у... — неопределенно протянул Павел Иванович.

— Значит, не вхожу, — констатировал Петр. — Или как...

— Ты не обижайся, — хлопнул его по коленке Бурнаш. — Мы с тобой еще и договоримся, и передоговоримся.

— Ты сказал, что любишь, когда конкретно. Тогда не тяни, просвети, зачем я тебе нужен. А еще интересно, за какую сумму прохожу по прейскуранту выкупа из психушек.

— Не сказать, что много, но и не мало, — наморщил лоб Бурнаш. — Десять штук Илье Сергеевичу, пять — Луке, ну и две штуки ушло на минздравовских клерков, чтобы документы на липовый перевод оформить. Еще примерно тысячи три-четыре потянет паспорт и прочие страховые и пенсионные ксивы. Итого в сальде-бульде порядка двадцати штук на тебя потратим.

— Надо полагать, долларов, — уточнил Петр. — Или евро?