Укрощение Зверя (СИ) - Кислюк Лев - Страница 47

19

(Эта жизнь подобна ристалищу, на котором хорошие часто гибнут, а худшие лучшие места занимают. Диоген)

Греческие мореплаватели называли его Понт Аксинский, что означает Негостеприимное море. Другие названия Черного моря – Темарун, Киммерийское, Ахшаэна, Скифское, Синее, Таврическое, Океан, Сурожское, Святое. Азиаты, живущие на южных берегах, назвали его Черным морем. Черным цветом у них обозначалось северное направление. Море располагалось для них на севере – значит Черное. Постепенно это название переняли другие племена и народы.

Для греков, ахейцев, данайцев и других греческих путешественников и колонистов, у которых не было навигационных приборов, он было поначалу Негостеприимным. Двигаться приходилось вдоль берегов, а там жили грозные хетты, колхи, скифы и хазары. На берегу Черного моря находилось могущественное Понтийское царство, правителем которого был прославленный в сражениях Митридат VI Евпатор. Поэтому часто случались кровопролитные стычки. Но смелые и предприимчивые греки строили свои города-колонии на берегу этого моря. Обживали незнакомые места, роднились с местным населением и, постепенно, становились своими в этих негостеприимных местах. Волны великих переселений накатывались на уже обжитые места.

Греков сменили скифы, скифов – генуэзцы, татары, половцы, хазары, казаки – плодородная земля и близость торговых путей всем была необходима для выживания в этом мире, пропитанном корыстью и ненавистью. Только сила и экономическая независимость давала чувство защищенности.

Яков Ефимов и Михаил Киреев шли по Черному морю на морском торговом судне греческого купца Яниса Элефкиса. Хозяин судна родился в городе Фессалоники. С детства он работал в порту, потом на разных кораблях не только у своих земляков греков, но и на генуэзских и византийских судах. Жизнь в море была для него понятна и проста. С некоторыми морскими разбойниками он дружил с юного возраста. Только самые доверенные люди знали, что Янис и сам долгое время ходил с пиратской ватагой на татарские и турецкие торговые суда, но потом женился.

Осел в родном городе, выкопал, давно припрятанные в родительском саду, денежки и купил не слишком красивый, но крепкий корабль. Набрать команду среди моряков родного порта не составило труда – у него была репутация нежадного человека. Единственное, что осталось у Яниса со времен разбойничьих потех это четкое понятие о дисциплине. Неподчинения он не терпел и карал за него жестоко. Матросы были под стать капитану – сильные, умелые и дружные. Любая команда капитана выполнялась мгновенно.

Торговое судно обладало приличным водоизмещением и было хорошо вооружено. На носу стояла конструкция, в которой опытный человек мог сразу разглядеть баллисту, предназначенную не только для метания длинных стрел, но и для обстрела возможного противника горшками с «греческим огнем». В капитанской каюте хранились абордажные сабли и луки со спущенными тетивами. Стрелы и панцири находились в соседней комнатке. Большую часть года Элефкис и его команда проводили в море, только зимние шторма выгоняли их на берег к женам и детям.

Капитан Элефкис, как правило, брал на борт только знакомых купцов. Часть товаров погруженных на борт тоже принадлежала ему и команде. Но, в этот раз он изменил своему правилу и взял Якова и Михаила по трем причинам: во-первых, они были единоверцами православному греку, а своих нужно поддерживать. Во-вторых – они очень спешили и очень хорошо заплатили, втрое выше, чем обычные пассажиры. В-третьих – он чувствовал в них что-то родное, авантюрное, разбойничье… Янис даже не стал задавать им лишних вопросов – жизнь научила его отличать нужное от ненужного, плохое от хорошего.

Открытое добродушное лицо Михаила и умные глаза Якова понравились моряку и он, не задавая лишних вопросов, взял их на корабль. Пассажиров было немного, и все знали друг друга давно. Но походная жизнь научила греков не спрашивать незнакомых людей ни о чем серьезном. Погода, цены на рынках, сплетни о правителях и случаи из их семейной жизни, пошлины на различные товары в разных странах – вот и все темы на которые разговаривали они с «новенькими».

После совместного обеда или ужина пассажиры вытаскивали из своих кают запечатанные кувшины с кислым греческим вином и пили его, разбавляя пресной водой. Яков расспрашивал попутчиков о таможенных правилах и много узнал от них. Он выяснил, что в порту Батус всем командуют стражники князя Абашидзе. Плату за проезд через свою территорию князь берет небольшую, но если хотите проехать в Армению, придется ехать ещё через несколько земель. Там другие князья и другая плата.

В Кахетии царь Шалва I очень хорошо относится к иностранным купцам, если нет денег, то плату берет товаром. Очень много строит церквей. А недавно заложил здание Академии для обучения кахетинской молодежи. Маленькое царство было ограблено за несколько лет до этого войсками Тимура. Много молодежи было уведено и продано на невольничьих рынках Кафы и Константинополя. И царь старался возродить различные промыслы в стране, а купцы ему в этом помогали. Наместники Тимура разрешили ему оставить совсем маленькую дружину для охраны собственного небольшого дворца. Но купцы были уверены, что хитрый Шалва готовит оружие и создает полноценную армию где-то в горах.

Недавно в Кахетию пришел большой караван с железной рудой. Для чего? В горной Грузии, отвоевав у тушинов и сванов большие территории, поселились куманы – вытесненные Тимуром из казахских степей – лютые враги Повелителя Тимура, хотя и мусульмане.

Яков внимательно вглядывался в бородатые лица греческих купцов – не следит ли кто за ними? Не слушает ли кто, о чем беседуют между собой он и Михаил? Вроде нет.

Море в это время года было спокойным. Днем оно сверкало на солнце золотыми бликами, а ночью казалось, что корабль не движется, а висит в сплошном море звезд. Млечный путь низко нависал над мачтами, падающие звезды будили надежду на жизнь и счастье. Море было пустынно, небольшому судну никто не угрожал. Несколько раз, вдали показались паруса, но Янис, вглядевшись в даль, сказал, что плавание проходит на редкость гладко и беспокоиться не о чем.

Но не зря древние придумали пословицу: «Язык мой, враг мой». Команда и пассажиры вглядывались в морскую даль, надеясь увидеть грузинский берег, но увидели спешащие к ним три фелюги. Янис Элефкис был очень удивлен:

– Странно. Никогда князь не взимал пошлины прямо в море, только на берегу. Пусть подойдут поближе… Так. Ни одного знакомого лица. Нет, вы только посмотрите, в каждой лодке человек по двадцать. Стоят вдоль борта, машут саблями и орут. А что они кричат? Это не по-грузински.

– Они орут на турецком, чтобы мы остановились иначе нас возьмут на абордаж! – перевел один из пассажиров

– Этих разбойников я не знаю. К бою! Всем свободным от вахты взять оружие и приготовиться к отражению атаки! Только мало нас. Друзья, придется и вам стать воинами ненадолго. – сказал Элефкис обращаясь к пассажирам.

– Есть, капитан! – и купцы дружно бросились к своим каютам за оружием.

Яков и Михаил переглянулись и подошли к капитану. Михаил сказал:

– Янис, у тебя я знаю, есть луки и стрелы, это так?

– Да, в моей каюте.

– Дай нам по одному луку и десятку стрел. И постарайся направить наш корабль между пиратскими лодками. Это возможно? Пока они к нам подойдут, мы попробуем уменьшить опасность. А сам с командой встречай третью лодку с кормы.

– Попытаюсь. Костас, Александрас – выдайте луки и стрелы уважаемым русским! Остальные на корму!

Казак рождается с саблей в руках! Первый раз маленький Муса взял в руки деревянную саблю из тяжелого тополя, когда ему исполнилось три года. Его дед Шауль решил, что пора внуку привыкать к оружию. И с тех пор он никогда не расставался с клинком. Сначала с тяжелым деревянным, потом с затупленным стальным, а позже с булатной саблей работы русского мастера Кирьяна Рыжего, известного всей округе оружейника, равных которому не было. Кирьян никому, не выдавал секретов своего мастерства, но клинки у него получались серовато-стальные с едва видным витиеватым рисунком вдоль лезвия. Они не сверкали полировкой на солнце, но разрубали клинки других мастеров, так же, как железный нож разрубает влажное хлюпающее мясо. Хрясть! И нет сабельки, только куски полетели.