Бабочка под стеклом (СИ) - Риз Екатерина - Страница 27

И не знал, что Марина продолжает стоять внизу лестницы и это слышит. Но ушла прежде, чем Гранович вернулся и смог её увидеть. Это его бормотание не обидело, а скорее рассмешило Марину. Она прекрасно замечала все его мучения, смятённые взгляды и неуверенность, появлявшуюся в этом сильном человеке, стоило ему оказаться в компании детей. Как отец и говорил, Дмитрий по характеру был одиночкой, или очень старался таковым казаться. И всё для него было дико, даже когда Марина ужин специально для него грела, если он на работе задерживался. Со стола не убирала, уверенная, что так правильно. Ведь любому человеку будет приятно, если он поймёт, что его возвращения ждут. И совсем не важно – привык он к этому или нет. А Марина просто старалась быть вежливой и благодарной, даже когда наталкивалась на недоумение и непонимание со стороны Дмитрия. Он продолжал говорить ей, что пора становиться хозяйкой в доме, и, кажется, не понимал, что в обязанности хозяйки входит не только выбор мебели по каталогам и расстановка её по углам. Сейчас было важным создать уют, домашнюю атмосферу, чтобы всё было знакомо и привычно. В первую очередь для детей. А что делать с самим домом, таким огромным и, на самом деле, полупустым, она пока не знала. Надеялась только, что Стеклов приедет и всё само решится. Уж он наверняка знает, как себя вести и как поступать. У Марины вся надежда была на него.

Наверное, в глазах Дмитрия она выглядела едва ли не трусихой. Или ещё хуже – странноватой особой. Он искренне считал, что ей радоваться нужно такой свалившейся на голову удаче, говорил, что надо пользоваться преимуществами, положением отца, начать сначала, а Марина только улыбалась в ответ на его нравоучительные речи. Ей с переменами не так просто было свыкнуться. Особенно тяжело было смириться с тем, что люди за её спиной теперь шушукаются, с увлечением обсуждая такой поворот в её судьбе. Ей даже завидовали. Ещё недавно ёжилась от сочувственных взглядов, а теперь не знала, куда деться от завистливых замечаний. К тому же, все были уверены, что она с радостью свалила на своего отца все свои проблемы, и за это было немного стыдно, когда понимала, что возразить ей, по сути, нечего. Никогда не любила находиться в центре внимания, а тут как назло – такое важное событие в жизни, в её жизни, а все вокруг обсуждают. И никому дела нет, что она из-за этого переживает. Вот и Дмитрий всегда разговаривает с ней так, словно она какую-то банальную истину не в состоянии понять. Ему, наверняка, и в голову не приходит, что в ней переживаний накопилось больше, чем радости. И что она не сильная, как он, что не умеет отгораживаться от чужого мнения. Это он – скала…

Иногда Дмитрий на самом деле напоминал ей скалу, такой же непробиваемый и холодный. У него всё было чётко прописано: каждый день работа, всё по порядку, никаких неожиданностей. А тут они ему на голову свалились, и Гранович этому был не рад, Марина была в этом уверена. Не злился, не выходил из себя, но порой его недоумение в глаза так и бросалось, и хмуриться иногда начинал, непривыкший к детям, их любопытству и шуму, который они с лёгкостью устраивали. Ей Дмитрий никогда не жаловался, разве что об Эле говорить пытался, которая, кажется, устроила на него охоту по всем правилам. По крайней мере, Гранович этого всерьёз опасался. Марина не могла точно сказать, что дочь в новом знакомом так заворожило, но была уверена, что та не напугана им, даже если и отказывается до сих пор с Дмитрием разговаривать. Что-то такое она в нём для себя увидела, возможно, мужскую силу, до которой ей раньше дела не было, и теперь оторваться не может, сблизиться хочет, но не решается, да и Гранович не торопится ей открываться, а уж тем более делать первый шаг, скорее наоборот, отталкивает её, напуганный таким отношением. И оба они ведут себя, как дети. Марина-то это понимала, и если дочери такое поведение прощала, она, в конце концов, слишком мала, чтобы свои поступки обосновывать, как дяде Диме хотелось бы, то, как сказать об этом Дмитрию – Марина не знала. Вряд ли он захочет слушать её советы, а уж тем более им следовать. Он, наверное, ждёт не дождётся, когда сможет уехать из этого дома. Ему здесь с некоторых пор неуютно и неспокойно стало, а вот Марина рада была, что он здесь. В большом доме, пусть и с детьми, ей явно не по себе было бы. А тут мужчина рядом, всё поспокойнее. Даже если они не понимают друг друга и мало общаются.

На следующий день привезли ёлку: пушистую, под потолок, настоящую красавицу. Она заняла весь угол в просторной гостиной, пока не наряженная, но радовавшая глаз своей насыщенной зеленью. Дом сразу наполнился приятным запахом хвои, и стало понятно – Новый год совсем близко. Дети радовались, Эля постоянно под нижние ветки пряталась и распевала выученную для новогоднего утренника песенку про новогоднюю ёлку, а Антон в свою комнату не торопился. С тех пор как у него появилась собственная комната, он как-то враз полюбил одиночество.

- У нас сегодня праздник, - объявила Марина, когда все вечером собрались за столом. – Я даже торт купила.

Дмитрий с подозрением посмотрел на развеселившихся детей, потом взгляд на Марину перевёл.

- Что за праздник?

- Десять дней, как мы переехали, - с невинной улыбкой заявила Марина.

Гранович только хмыкнул, но больше ничего не сказал, сосредоточился на еде. И от торта отказываться не стал, Марина давно заметила, что он сладкое любит.

- Хочу ёлку наряжать, - сообщила Эля, сунув палец в крем на своём куске торта.

Дима поднял на неё глаза, удивлённый тем, что она в его присутствии решилась заговорить.

- Будем наряжать, - согласилась Марина, - но только в выходной. У нас ещё игрушек нет.

- Значит, надо купить! – воскликнула Эля весело.

- Можно у дяди Димы взять, - выдал дельное предложение Антон.

- У меня? – опешил Гранович.

- В магазине. Там много, я видел.

- А-а. – Гранович кивнул. – Да, у нас распродажа. Но думаю, ваша мама купит другие игрушки. – Они с Мариной взглядами встретились, но она не потрудилась ответить.

А вечером Марина застала его у ёлки. Дмитрий колючую веточку между пальцами потёр, затем их понюхал. Марина с лестницы спустилась и остановилась, наблюдая за ним, можно сказать, что украдкой, и не зная, следует ли ей заговорить с ним, а Дмитрий сделал это первым, причём даже не обернулся, непонятно как почувствовав её присутствие.

- Марина, у вас в детстве была такая ёлка?

Она руку от перил оторвала и сделала шаг.

- Такой большой никогда не было. А у вас?

- А у нас была искусственная ёлка. Я её помню, старая такая, бабушкина ещё. Мне было лет тринадцать, когда мама перестала её наряжать, да и вообще доставать.

- Почему?

Он пожал плечами.

- Я вырос. Наверное, поэтому.

Марина тоже к ёлке подошла и улыбнулась, разглядывая дерево.

- Но всё равно это приятно. Правда?

Гранович руки в карманы брюк спрятал, а сам на Марину смотрел. А потом вдруг сказал:

- Возьмите отпуск.

Она удивлённо вздёрнула брови.

- Зачем?

- Чтобы успокоиться. Заняться детьми, новым домом. Собой, наконец. Чтобы никому ничего не объяснять.

Она глаза опустила, тоже изящную колючую веточку потрогала.

- Вы нашли квартиру, Дмитрий Алексеевич?

- Дима.

- Дима, - не стала она спорить. – Нашли?

- Нет. Но это не проблема, я уже говорил.

- У вас вообще проблем нет?

- Мелочи не бывают проблемой, Марина.

- Бывают. Иногда из мелочей самые большие проблемы складываются.

Он равнодушно пожал плечами, а Марина решила ему напомнить:

- Вы не ответили. Вы собираетесь переехать?

- Я останусь настолько, насколько нужно. Я же обещал.

- Я только сегодня думала о том, что рада вашему присутствию. Хотя, понимаю, что вам непривычно… рядом с детьми.

Дима отошёл от неё, чтобы со стороны понаблюдать за тем, как она смущается и слова подбирает. Сел на диван и даже ногу на ногу закинул, делая вид, что их очередной разговор «за жизнь» его совсем не напрягает.