Чары зари - Керр Катарина - Страница 52

Когда Джил перенесла свое имущество к костру тьерина, то обнаружила там Перрина, сидевшего спиной к седлу. Бледный от измождения, он поднял глаза и улыбнулся ей.

— Я так и думал, что ты найдешь способ отправиться с нами, — сказал он.

— Почему, господин?

— О… э-э… просто подумал, что ты такая девушка. Надеюсь, Родри тебя достоин.

— Я считаю, что да, господин.

Перрин кивнул с отсутствующим видом, затем уставился в огонь. Ее поразила его грусть, эта постоянная меланхолия, от которой появлялись морщины на лице, слишком молодом, чтобы их иметь, — словно Перрин находился в ссылке, а не среди родственников. Вот загадка! На следующее утро Джил увидела еще одну непонятную вещь, связанную с молодым лордом. Поскольку она ехала сразу же за ним, то могла видеть, как он выбирает дорогу. Когда они подъезжали к месту, где тропа разветвлялась надвое, Перрин взмахивал рукой, приказывая армии встать, а сам проезжал несколько шагов вперед и сидел на коне, склонив голову набок, и, тупо оглядываясь по сторонам, словно принюхивался к ветру. Мгновение он выглядел так, словно ему очень не по себе, а затем внезапно расцветал улыбкой и вел отряд с полной уверенностью. На нее также произвело впечатление то, как он ездит верхом. Поводья почти все время были закинуты за луку седла, а Перрин направлял коня коленями и сам раскачивался в такт движениям животного, сохраняя идеальное равновесие. И это — несмотря на то, что одна рука была у него на перевязи. Верхом он выглядел гораздо более грациозным, словно странные пропорции его тела были специально приспособлены для того, чтобы человек с конем составляли единое целое.

Примерно за два часа до заката Перрин нашел для армии большой луг, на котором разбить лагерь, и объявил, что они находятся в шести милях от дана Греймина. Солдаты занялись лошадьми, а Джил заново перевязала рану Перрина, из которой сочились кровь. Хотя он говорил, что слишком устал и не хочет есть, она заставила его проглотить немного сыра.

— Завтра мы доберемся до дана, — заметил он. — И тогда я смогу отдохнуть. После сражения, я имею в виду.

— Вы не можете сражаться! — возразила Джил. — Если вы попытаетесь махать мечом, рана снова откроется.

— О, не надо об этом беспокоиться. Я просто поезжу по краю. Посмотрю, что удастся увидеть.

Это было такое безумное заявление, что Джил не нашлась, что ответить.

— О… э-э… ну, я слышал, как мой дядя разговаривал с другими лордами. Они думают прямо с ходу начинать сражение. — Перрин выглядел искренне огорченным. — Обязательно будут раненые лошади, не исключено, мне удастся отвести их в безопасное место.

— О, я забываю, насколько здесь ценятся лошади.

Перрин кивнул, уставившись в огонь, словно над чем-то очень глубоко задумался. Он заговорил снова только через несколько минут.

— Я очень надеюсь, что Нед и Родри все еще живы.

Хотя Джил твердо знала, что живы, она не могла сказать этого Перрину.

— И я тоже, — проговорила девушка. — Кажется, вы очень высоко чтите своего двоюродного брата, господин.

— Я вовсе не почитаю его, потому что на самом деле он совершенно не достоин почтения. Но я его люблю. Мы вместе были пажами в дане Беноика. Я думаю, что спятил бы, если бы не Нед.

— Неужели тьерин был таким суровым?

— Нет, конечно, нет. Дело во мне, видишь ли. Я просто… ну… о… э…

Ожидая окончания фразы, Джил задумалась, не пошли ли прахом все попытки Неда сохранить чудаковатому кузену рассудок. Наконец Перрин поднялся и отправился к своим одеялам. Больше он не произнес ни слова.

— Ты уверен, что все произойдет сегодня? — спросил Греймин.

— Как и в том, что светит солнце, — ответил Родри. — Ваша светлость, я знаю, что похож на безумца, но клянусь: армия Беноика совсем близко. Нам нужно быть готовыми к вылазке. Если они не придут, то ваша светлость вправе считать меня сумасшедшим. Тогда мы все можем сдаться и покончить с этим.

Греймин долго смотрел на наемника — с сомнением и вместе с тем со странным благоговейным трепетом. На плече Родри нетерпеливо ерзал серый гном. Наконец тьерин кивнул.

— Ты прав, серебряный кинжал, — он повернулся к своему капитану: — Пусть люди вооружаются. Так или иначе, сегодня все закончится.

Гном схватил Родри за волосы, дернул и исчез. Боевой отряд выстроился за воротами; наблюдатели забрались на крепостной вал. Ожидание продолжалось под палящим солнцем. Люди уселись на булыжники. Никто не разговаривал, только время от времени кто-нибудь смотрел на Родри, нахмурившись в задумчивости, словно считая, что они все спятили, поверив словам серебряного кинжала. Внезапно послышался радостный крик:

— Из леса выезжают всадники! Вижу герб клана Волка! Это Беноик, клянусь богами!

Крича и смеясь, солдаты вскочили на ноги. Нед обнял Родри за плечи и прижал его к себе, полдюжины солдат разом хлопали его по спине. По приказу тьерина двое слуг подняли бревно, на которое запирались ворота. До собравшихся внутри дана уже доносился шум битвы: кричали воины, трубили рожки, лошади ржали, и сквозь все эти звуки прорывался лязг металла. Родри начал смеяться — вначале это было лишь невнятное бормотание себе под нос. Ему стало легко, ноги сделались невесомыми и, казалось, он парит на булыжниками.

— Не забудь! — прошипел Нед. — Мы идем на Наддрика.

Родри кивнул. Он продолжал смеяться. Со стоном и скрипом ворота раскрылись. Крича и толкаясь, боевой отряд выбежал наружу. Солдаты неслись по узкому проходу, как листья и щепки, запруживающие ручей, который подталкивает их, рвет и наконец, вспениваясь, прорывается наружу. Внизу, под горой, во вражеском лагере кричали и толкались. Началось кровавое сумасшествие. Половине людей Наддрика не хватило времени вооружиться; те, на ком все-таки оказались кольчуги, пытались удержать земляные укрепления. Но противиться кавалерийской атаке, имея лишь мечи и ни единой пики, оказалось практически невозможным. Лошади падали, ржали и вставали на дыбы; в ответ на каждую потерянную лошадь погибали трое или четверо врагов. Внезапно послышался крик:

— Противник в арьергарде! Противник в арьергарде!

Смех Родри звучал теперь куда громче и напоминал вой, когда осажденные понеслись вперед. Защитники земляных укреплений сломались под натиском конницы. Они повернулись и побежали — но лишь для того, чтобы столкнуться с новой угрозой: Греймин повел своих людей вниз по склону.

— Вон он! — завизжал Нед. — С украшенным щитом!

Крупный плотный мужчина в кольчуге, но без шлема несся через поле брани. Он отступал. Серебро его щита вспыхивало на солнце. Родри пошел на него. Смех серебряного кинжала прекратился, потому что он думал только о том, как добежать до врага. Вскоре Родри оставил далеко позади раненого Неда. Наддрик замедлял ход, он тяжело дышал, хватал ртом воздух. Затем он подвернул ногу и пошатнулся, Родри тотчас молниеносно подскочил к нему и отрезал от товарищей. Мгновение они просто смотрели друг на друга и тяжело переводили дух. Губы Наддрика шевелились под светлыми усами.

— Так вот, значит, каков человек, который собирался убить всех женщин и детей в дане, — произнес Родри.

Холодный, безумный смех вырвался из горла серебряного кинжала. Когда Родри сделал выпад, Наддрик уклонился, подняв щит и меч. Он ловко парировал удары, держа щит выше обыкновенного, чтобы прикрыть голову без шлема, и быстро сделал выпад в сторону Родри. Внезапно среди черного дыма взметнулось пламя: кто-то поджег шатры. Родри провел обманный маневр, заходя сбоку, и ударил; Наддрик, едва успел отбить удар, отпрыгнул назад и стал кружить. Когда Родри развернулся, чтобы смотреть противнику прямо в лицо, на обоих полетели дым и пыль, более густые, чем морской туман. Оба подавились и закашлялись. Запах гари привел Родри в неистовство.

Давясь от удушья, он завыл и бросился в атаку, дикий, как раненый лев, он бил, парировал удары, ругался и кашлял, в то время как Наддрик лишь отчаянно пытался спастись. Он отражал удары одновременно мечом и щитом, почти не нападая. Даже охваченный приступом безумия, Родри видел, что лорд устает. Наемник снова провел обманный маневр, быстро уклонился и отскочил. Наддрик попытался догнать врага — но действовал усталый и тяжеловесный лорд слишком медленно. Сильный удар Родри попал по шее сбоку. Послышался отчаянный крик, который сменился страшным булькающим звуком, и Наддрик упал — сперва на колени, а после набок. Кровь, пульсируя, хлестала из разрубленной артерии.