Чары тьмы - Керр Катарина - Страница 45

После того, как товар выгрузили на причал, одна группа таможенников досматривала груз и спорила с Масупо о сумме таможенных пошлин. Несколько человек обыскивали корабль. Элейно стоял на корме, удобно прислонившись к палубному ограждению, наблюдал, как солнце отражается от морской поверхности, и вдыхал запах моря. Поскольку вода была самой близкой ему стихией, он легко связался с сознанием Невина и уловил мысль старика. Ему потребовалось мгновение, чтобы сфокусироваться. Вскоре на воде выстроился образ Невина.

«Итак, ты в Дэверри?» — послал он ментальный импульс Элейно.

«Да, в Керморе. Скорее всего мы будем стоять в порту две недели.»

«Отлично. Сейчас я нахожусь на пути в Кермор. Вероятно, прибуду через пару дней. Ты получил мое письмо перед отъездом?»

«Да. Печальная новость. Я поспрашивал в различных гаванях, и у меня есть для тебя информация.»

«Прекрасно, но не говори ничего сейчас. Нас могут подслушать.»

«Увидимся, когда ты доберешься до города. Пока мы стоим в порту, я буду жить на корабле.»

«Очень хорошо. О, послушай, в Керморе находится Саламандр. Он остановился в гостинице „Голубой попугай“, очень подходящее название для нашего парня.»

«»Болтливая сорока» — было бы даже лучше. Боже, трудно поверить, что он обладает настоящим двеомером.»

«А чего ты ожидаешь от сына эльфийского барда? Но от нашего Эвани есть своя польза, хотя он, конечно, повеса.»

Образ Невина исчез. Сложив руки за спиной, Элейно в задумчивости начал расхаживать взад-вперед. Если Невин опасается шпионов, значит, ситуация на самом деле серьезная. Элейно чувствовал злость, как и всегда при мысли о черном двеомере.

С каким огромным удовольствием в один прекрасный день он сомкнул бы свои огромные ручищи на шее какого-нибудь гнусного мастера черного двеомера! Но конечно лучше сражаться с ними более утонченным оружием.

Три дня спустя Саркин болтался у таверны на самом краю Дна. Его аура была плотно прижата к телу. Подпирая стену, он ждал курьера. Людям, которые контрабандой Поставляли в Дэверри наркотики и яды, Сарин никогда не сообщал, где именно остановился в Керморе, но они знали, что его следует искать здесь. Потом он обычно отводил их в безопасное место для совершения сделки. Через несколько минут он увидел на узкой улочке тучную фигуру Дрина. Саркин только собирался высвободить ауру и открыть себя, когда из переулка появились шесть городских стражников. Они окружили купца.

— Стоять! — рявкнул один. — Именем гвербрета!

— Что случилось, стражник? — Дрин попытался изобразить улыбку.

— Мы выясним это в участке.

Саркин не стал больше ждать. Он услышал все, что требовалось. Саркин проскользнул за таверну, затем быстро пошел по лабиринту Дна. Он петлял по узким переулкам, лавируя между зданий, затем вошел в переднюю дверь заведения Гвенхи и вышел через чёрный ход. И после этого еще долго запутывал следы, пока наконец не вышел из Дна на северной стороне и не направился в свою гостиницу. Он не сомневался, что Дрин в попытке спасти свою шкуру выдаст все, что знает.

Но задолго до того, как стражники выколотили из Дрина имя Саркина и описание его внешности, Саркин уже выезжал из городских ворот и направлялся на север в безопасное место.

В зале правосудия гвербрет Ладоик проводил полный маловер. Гвербрет сидел за полированным столом из черного дерева под знаменем своего рана. Перед ним возлежал золотой церемониальный меч. По обеим сторонам сидели священники культа Бела. Справа находились свидетель, лорд Меррин, три городских стражника, Невин и Элейно. Перед ним на коленях стояли обвиняемые, торговец специями Дрин, и некто Эдикл, капитан торгового корабля «Яркая звезда». Гвербрет откинулся на спинку стула, раздумывая о представленных ему доказательствах. В свои тридцать лет Ладоик был внушительным мужчиной, высоким и мускулистым, со стальными серыми глазами и высокими скулами — типичный южанин.

— Доказательства достаточно ясные, — сказал он. — Дрин, ты нашел травника и предложил ему купить запрещенный товар. К счастью, Невин — честный человек. Он посоветовался с Элейно, который тут же связался с начальником таможни.

— Я вовсе не разыскивал этого проклятого старика, ваша светлость! — вскрикнул Дрин. — Напротив, это он делал мне намеки.

— Возможно. Но даже если и так, это не играет роли. Станешь ли ты отрицать, что во время ареста городские стражники нашли при тебе четыре различных вида яда?

Дрин опустил плечи и с несчастным видом уставился в пол.

— Теперь о тебе, Эдикл, — гвербрет обратил холодный взгляд на капитана. — Ты заявляешь, что Дрин перевозил на твоем корабле запрещенные травы, не поставив тебя в известность. Очень хорошо. Но почему, в таком случае, таможенники нашли тайник с опиумом в стенах твоей собственной каюты?

Эдикл задрожал всем телом, у него на лбу выступил пот.

— Признаюсь, ваша светлость. Не надо меня пытать, ваша светлость. Дело в деньгах. Он предложил мне столько распроклятых денег, а мне требовалось ремонтировать корабль, и я…

— Достаточно, — Ладоик повернулся к священнику. — Что скажете, ваше преосвященство?

Престарелый священник встал и откашлялся, устремив взор в пустоту.

— Яды отвратительны богам. Почему? Потому что их можно использовать лишь для убийства и никогда — в целях самообороны. Следовательно, они никому не нужны, если только человек не планирует убийство. Поэтому пусть в наших землях не будет ничего из этих гнусных веществ. Так говорится в «Указах короля Кинана» 1048 года. — Он снова откашлялся. — Какое наказание следует назначить тому, кто ввез яды контрабандой? Самое подходящее — заставить его принять что-то из его собственного мерзкого товара. Это постановление Мабина, высшего духовного лица дана Дэверри.

Когда священник сел, Дрин молча заплакал. Слезы градом полились по его щекам. Невину стало жаль его; бедняга не был злым человеком, просто жадным. А вот те, кто купил его, — те злые по-настоящему. Однако не в его власти решать судьбу Дрина. Ладоик взял золотой меч, подняв его острием кверху.

— Нам растолковали положения закона, Дрин. В качестве акта милосердия тебе будет разрешено выбрать наименее болезненный яд из твоего товара. Что касается тебя, Эдикл, то, как мне сообщили, у тебя четверо маленьких детей, и на перевозку этого товара тебя действительно толкнула бедность. Тебе я назначаю двадцать ударов кнутом на центральной площади.

Дрин поднял голову и зарыдал в голос. Он бился и метался из стороны в сторону, словно уже чувствовал, как яд сжигает его изнутри. Стражник шагнул вперед, с силой ударил его, а затем поднял на ноги. Ладоик встал и постучал рукояткой меча по столу, призывая к тишине.

— Гвербрет сказал свое слово. Маловер закончен.

Стражники утащили Дрина прочь, оставив Эдикла, скорчившегося у ног гвербрета. Зал быстро опустел. Вместе с лордом и пленником остались лишь Невин и Элейно. Ладоик посмотрел вниз на Эдикла, словно на помои, разлитые на улице.

— Двадцать ударов плетью могут убить человека, — заметил он небрежно. — Но если ты расскажешь этим людям то, что они хотят знать, я смягчу наказание до десяти.

— Спасибо, ваша светлость, о, боги, спасибо. Я расскажу им все, что смогу.

— В прошлом году ты провел зиму на Ористинне, — заговорил Элейно. — После того, как в самом конце сезона пересек море. Почему?

— Это было очень странное дело, черт побери, — Эдикл задумчиво сдвинул брови. — Да, навигация заканчивалась и я уже думал поставить «Звезду» в сухие верфи, когда меня нашел этот тип из Бардека и сказал, что его приятель, очень богатый человек, должен добраться до Милетона до начала зимы. Будь я проклят, он предложил мне очень высокую оплату за перевозку. Большая прибыль, даже если придется провести зиму в Бардеке, поэтому я и согласился. Я провел зиму в Ористинне, поскольку жизнь там дешевле, чем в Милетоне.

— Понятно. И как выглядели те люди?