Чары кинжала - Керр Катарина - Страница 8

— Послушай, Абрин, — сказал сыну Глин, — так нельзя обращаться с гостями. Если ты не обучишься вежливости, то как же ты сможешь потом служить знатному лорду?

Глин повел Абрина в башню, нещадно ругаясь. Каллин начал счищать грязь с одежды Джилл, приговаривая:

— Во имя всех богов, моя дорогая, где ты научилась так драться?

— В Бобире, где же еще! Дети постоянно обзывали меня незаконорожденной, и я дралась с ними, а потом научилась побеждать.

— Что верно, то верно. Ты и впрямь дочь Каллина из Кермора.

До конца дня Джилл и Абрин старались избегать друг друга, но на следующее утро Абрин не выдержал. Он присел на землю около ее ног и пнул кусок дерна носком башмака.

— Извини меня за то, что я назвал твоего отца отребьем. Мой папа говорит, что у тебя может быть какое хочешь имя, и ты можешь ходить в штанах сколько угодно, и все такое. Извини.

— Спасибо. Я тоже сожалею, что разбила тебе нос до крови. Я не хотела так сильно ударить.

Абрин посмотрел на нее и улыбнулся.

— Хочешь, поиграем в войну? — предложил он. — У меня есть пара деревянных мечей.

Следующие несколько дней жизнь в крепости верховного лорда Браэда текла спокойно. По утрам Каллин в сопровождении двух всадников отправлялся патрулировать дубовую рощу.

После обеда Браэд с другими двумя всадниками приезжал ему на смену. Джилл помогла Абрину выполнить его обязанности по дому, после чего у них оставалась еще уйма времени, чтобы поиграть с мечами или кожаным мячом.

Единственной проблемой для Джилл была мать Абрина, которая считала, что девочке надлежит учиться шитью, а не бегать вокруг крепости. Но Джилл была настолько сообразительной, что наловчилась избегать ее. За обедом отряд ел за одним столом, а семьи лорда и Глина — за другим.

Иногда советник возвращался в свои комнаты сразу после обеда, а Браэд подходил выпить вместе со своими воинами. Он, как всегда, заводил разговор о семейной вражде, подробности которой обсуждались из года в год. Он знал наизусть обо всем, что случилось задолго до его рождения, но припоминал и все свежие обиды.

Так прошла неделя размеренной спокойной жизни. Однажды вечером к столу, за которым ужинали бойцы отряда, торопливо подошел Браэд; его светлые глаза блестели, выдавая возбуждение.

У него были новости: один из слуг был в деревне и слышал сплетни о планах Иниса.

— Безродный гнойник! Утверждает, что раз свиные права за ним, то он может посылать своих хрюшек в лес хоть летом, хоть осенью. И он намерен приставить к своим свиньям вооруженную охрану!

За исключением Каллина, весь отряд начал возмущаться, демонстративно грохая кружками об стол.

— А я говорю, что ни одна свинья и шагу не ступит по моему лесу, — продолжал Браэд. — И с этой минуты весь отряд целиком будет выезжать в дозор.

Все возликовали.

— Ваша милость, — вмешался Каллин, — разрешите дать вам совет?

— Ну конечно, — ответил Браэд. — Я высоко ценю твой опыт в этих делах.

— Спасибо, ваша милость. Раньше мы выезжали одним патрулем, а в это время отряд Иниса мог объявиться на другом конце леса. Будет лучше, если мы разобьемся на два дозора и будем ездить по пересекающимся маршрутам. Мы сможем использовать пажей и прислугу для того, чтобы посылать сообщения, и все такое.

— Правильно мыслишь. Мы так и сделаем. Абрина прихватим с собой.

— А мне можно поехать? — спросила Джилл. — У меня есть пони.

— Джилл, не вмешивайся, — рассердился Каллин.

— Чувствуется отцовская выучка, — ухмыльнулся Браэд, — Я разрешаю, почему бы нет.

Поскольку Браэд был тирином, а Каллин — всего лишь серебряным кинжалом, он не мог ничего возразить, но позже, когда они остались одни, он хорошенько отшлепал дочь.

После двух дней патрулирования вместе с отрядом Джилл уже жалела о том, что настояла на своем, потому что ей быстро наскучило это занятие. С Каллином и еще двумя всадниками они скакали рысью в один конец леса, затем поворачивали и неслись в другой конец навстречу Браэду, а остальная часть отряда наоборот, — и так до самых сумерек. Единственным утешением Джилл было то, что ей доверили возить серебряный красивый горн, который она повесила на плечо на кожаном ремешке. Наконец, на третий день, примерно через час от начала дозора, Джилл услышала странный звук, доносившийся с опушки леса. Она приостановила своего пони и снова прислушалась: стук и хрюканье раздавались в лесу.

— Папа! — крикнула Джилл. — Я слышу хрюканье свиней и топот копыт.

Все трое развернули коней и поскакали назад.

— Вот они, — Каллин выхватил меч. — Скачи к лорду! Мы их задержим!

Переходя на галоп, Джилл несколько раз протрубила в горн. Наконец она услышала ответный сигнал Абрина. Верховный лорд Браэд выехал из-за деревьев ей навстречу.

— Ваша милость! — крикнула Джилл. — Они здесь!

Девочка быстро развернула своего пони и поскакала назад впереди всех: Джилл не хотела ничего пропустить. Когда она пробиралась через лесные заросли, до нее явно доносилось свиное хрюканье. Впереди виднелась тропинка, пересекающая луг, и Каллин вместе с другими всадниками устроили заслон. Вниз по лугу продвигалась странная процессия. Во главе ее был лорд Инис, державший зеленый щит, украшенный золотым гербом. За ним ехали семеро всадников — также вооруженных и готовых к бою. В тылу находилось стадо из десяти свиней и два перепуганных крестьянина, которые толкали животных палками, заставляя их двигаться вперед. Браэд и его люди подъехали к позиции, занятой Каллином и его товарищами. Когда Браэд обнажил меч, воины последовали его примеру, выкрикивая оскорбления в адрес лорда Иниса, те также отвечали бранью. Каллин крикнул Джилл и Абрину, чтобы они оставались на дороге, затем спокойно уселся на своего коня, положив обнаженный меч поверх седла.

— Лорд Инис сам свинья, — проговорил Абрин, — привел всех своих людей только для того, чтобы запугать нас числом.

— Верно, но он нас не запугает. Мой папа стоит троих его бойцов.

Процессия неспешно приближалась. Свиньи держались неровными рядами, хрюкая и выражая беспокойство при виде вооруженных людей, окружавших их. Наконец лорд Инис остановил коня в десяти шагах от тирина Браэда. Пока оба пристально изучали друг друга, свиньи толпились вокруг. Даже издали Джилл чуяла запах больших серых боровов с клочьями темной шерсти на боках и блестящими клыками.

— Итак, — прокричал Инис, — ты намерен лишить меня моих законных прав, Браэд?

— Нет у тебя никаких прав, — небрежно бросил Браэд.

— Нет, есть. Никто не имеет права перегораживать мне дорогу и оскорблять меня.

Свиньи захрюкали так громко, как будто одобряли своего хозяина. Каллин стегнул своего коня, подъехал ближе и поклонился с седла обоим лордам.

— Ваша милость, милорд, я обращаюсь к вам обоим. Разве вы не видите как нелепо выглядит наш поединок, в окружении всех этих свиней?!

— Придержи, серебряный кинжал, — свирепо прорычал Инис, — я не потерплю насмешек от человека без чести.

— Никаких насмешек, мой господин. Позвольте узнать, считаете ли вы, что у вас самого есть права доступа в эту рощу, наравне со свиньями?

Бразд самодовольно заулыбался, Инис угрюмо молчал.

— Скажите-ка, господин, — продолжал Каллин, — если бы речь шла не о свиньях, разве вы оспорили бы решение, вынесенное королевским судом?

— Я никогда не поспорил бы с его величеством, — ответил Инис. — Но мои свиньи…

С гиканьем Каллин пустил коня в галоп и, объехав вокруг Иниса и его людей, поскакал прямо на стадо свиней. Воинственно крича, он решительно размахивал лезвием своего меча. Свиньи вместе со своими пастухами пришли в ужас. Они бежали все вместе, хрюкая и визжа, наперегонки через луг, по направлению к дому. Оба отряда хохотали при виде этого зрелища. Только Инис в бешенстве взывал к своим людям, требуя прекратить комедию и исполнить воинский долг. Наконец Каллин оставил погоню и медленно двинулся назад.

— Что скажете, господин? — прокричал Каллин. — Ваши свиньи не желают больше здесь прогуливаться.