Небесное Око - Кек Дэвид - Страница 17

— Деньги у тебя в сумке. Гоул мог и не вешать бейлифа.

Фальк потянулся рукой за гигантским мячом. Дьюранд ещё не закончил. Сыны Атти должны бросить вызов противнику по всем правилам, но Фальк, видимо, об этом не знал. Как только его пальцы сомкнулись на рукояти, он рванул меч из ножен и опустил его на Дьюранда, которому с трудом удалось увернуться от удара.

Иноземец, медленно моргая чёрными ничего не выражающими глазами, принялся размахивать мечом над головой. Дьюранд почувствовал, как у него учащённо бьётся сердце. А потом все пришло в движение. Фальк, рыча словно зверь, отчаянно рубил и колол мечом, наседая на Дьюранда, едва успевавшего уворачиваться от ударов, каждый из которых был способен рассечь его на части. Когда меч гиганта вновь опустился, Дьюранд рванулся к великану, оказавшись с ним лицом к лицу. Он занёс топор, целясь Фальку в лицо, но гигант взмахом меча остановил топор, застрявший между клинком и рукоятью. Фальк потянул меч вверх, а за ним топор и Дьюранда, так и не выпустившего из рук топорище. Огромный кулак врезался Дьюранду в ребра — сияющая в небе луна разорвалась чёрными осколками дикой боли. Дьюранд почувствовал, что летит вверх тормашками. Падение оглушило его, сбив дыхание. Скорчившись на земле, Дьюранд, раскрыв глаза, увидел перед собой сапоги из сыромятной кожи. Он поднял взгляд. Лунный свет ярко сверкнул, отразившись в стали поднятого клинка.

— Довольно! — раздался голос.

Некоторое время тишину прерывало лишь тяжёлое дыхание исполина.

— И что же тут у нас происходит? — поинтересовался капитан Гоул. — Ты не из тех, кого можно легко вывести из себя, Фальк Ан'Тинан. Я гляжу, ты выудил славную рыбёшку из запруды у мельницы.

Ответом Гоулу послужило лишь все то же тяжёлое дыхание и тихое похрустывание щебня на дороге — великан переминался с ноги на ногу.

— И все ради чего? Ради какого то мешка с мелочью? Если бы ты остался с нами, у тебя в один прекрасный день был бы собственный замок и свои земли. Ты бы получил в сотни раз больше, чем в этом мешке.

Фальк лишь зарычал в ответ.

— Ну и стоят ли эти деньги твоей жизни? — спросил Гоул.

— А стоит ли твоя жизнь, Лазарь Гоул, попытки меня остановить? — наконец прогудел вальдурианец. Серьёзный довод. Гоул поймал Фалька, но что может сделать рыбак, на крючок которого клюнула акула?

— Умно, Фальк. Бросай меч, и мы тебя быстренько вздёрнем. Весишь ты немало, так что много времени у нас это не займёт.

— Дело господина, которому ты служишь, — проиграно.

— Не тебе судить ближних своих, друг мой.

— Я все видел собственными глазами. Здесь, в низинах, мне сложно растолковать знамения, и все же я их вижу. Он проиграл тот бой. Все, что произошло, было обманом, мороком.

— И ты решил сбежать.

Гигант глубоко вздохнул, набирая в грудь побольше воздуха. Дьюранд понял, что сейчас последует.

Тяжёлое дыхание, скрип щебня под ногами, свист меча… Потом Дьюранд услышал странный звук — словно кто-то со всей силы вогнал вилы в сено. Звук повторился ещё раз и ещё. Чьё-то тело с шумом рухнуло на дорогу, и наступила тишина.

Крепкие руки обхватили голову Дьюранда, рванув с такой силой, словно хотели отделить её от тела.

— Властитель Небесный, — простонал он.

— Не угадал, — раздался в ответ голос Гоула. Пальцы капитана принялись ощупывать голову Дьюранда, впиваясь с такой силой, что, казалось, Гоул хочет раздавить ему череп.

— Голова цела. Жить будешь.

Фальк лежал в луже собственной крови. Он был мёртв. На Гоуле не было ни единой царапины.

Пошатываясь, Дьюранд брёл по палисадникам Торментиля. Он возвращался в лагерь. Ветер завывал в голых ветвях деревьев. Дьюранда не оставляло чувство, что за ним кто-то наблюдает. Было очень темно.

— Дьюранд! — раздался голос.

С облегчением Дьюранд понял, что обладателем голоса является Гермунд, силуэт которого проступил на побелённой известью стене. «Значит, я уже дошёл до таверны», — подумал Дьюранд.

— Пока тебя не было…

— Чего ещё? — устало вздохнул Дьюранд.

— Ещё один.

— Дьявол, Гермунд, — простонал Дьюранд, — что «ещё один»?

— Человек в чёрных одеждах. То ли советник, то ли лекарь. Клянусь, эти черти, должно быть, близнецы. Он только что прискакал из Ферангора. Сейчас он там. Смотри, — Гермунд, пригнувшись, показал на окно.

Подкравшись к окну, Дьюранд, услышал голос, показавшийся ему знакомым:

— Да, это так, милорд.

Дьюранд присел под окном на корточки, а Гермунд прижал к губам палец.

— Молчать! — рявкнул в ответ второй человек. Это был голос Радомора. — Я уже сказал, что с тобой сделаю, если ты снова заведёшь об этом речь.

— Да милорд. Не имея доказательств.

— Ты не соображаешь, что несёшь, — Радомор заговорил тише. Послышались звуки шагов. — Мой сын. Моя жена.

— Теперь есть доказательства милорд. Мы не можем более держать язык за зубами.

— Я с детства знаю Альдуана Варренделя.

— Их видели вместе. Она сидит в башне, возвышающейся над городом вашего отца.

— Пусть сидит. Она может делать все, что душе угодно.

— Она даёт ему знаки.

— Знаки… — устало произнёс Радомор. — Посмотрим, что это за знаки. Я увижу их собственными глазами, а ежели нет — то ты расплатишься своими. Неважно, что вы сделали для меня в прошлом, все мои долги перед вами будут закрыты и вы оба поплатитесь!

Дьюранд представил, как Радомор втыкает пальцы в выпученные глаза чернеца. Если чернецы не докажут, как утверждают, что супруга Радомора совершила прелюбодеяние, они по меньшей мере заслуживают ослепления.

Ставни резко распахнулись, осыпав голову Дьюранда щепками и штукатуркой.

— Гоул, — крикнул Радомор. — Подымай людей. Мы едем в Ферангор.

Дьюранд попытался воскресить в памяти образ черноволосой дочери герцога Гиретского. По сути, она приходилась Дьюранду родственницей. Он был на её свадьбе. Чернецы её оболгали.

К вечеру они добрались до города, скалой возвышавшегося над раскинувшейся перед ним равниной. Лорд Радомор поднял кулак, закованный в латную рукавицу в знак того, чтобы все остановились. Дьюранд почувствовал приступ дикой тоски. Один, вдали от дома он скакал к городу на чужой лошади, чтобы схватить на месте преступления дочь герцога Гиретского, обвинённую в прелюбодеянии. Во что бы то ни стало он докажет, что её оболгали.

Гоул опустил руку Гермунду на плечо и голосом, не терпящим возражения, произнёс:

— Неважно, что нас ждёт, но скальдам там будет не место. Сам понимаешь.

Мульсер склонился в седле и, качнув головой в сторону города, произнёс:

— А вот и Ферангор.

С первого взгляда Дьюранд понял, что человек, заложивший здесь крепость, знал своё дело назубок. Город возвышался на крутом холме, охваченном двумя рукавами реки, расходившейся у его основания. Холм, самый высокий из всех на Ирлакской равнине, сам по себе был похож на крепость. На склоне холма возвышались ряды крепостных стен с бастионами. Некогда деревянные, теперь они были выполнены в камне. Дома, ярусами покрывавшие холма, ощетинились черепицей крыш. Пикой в небо вздымался шпиль святилища, построенного, видимо, в том месте, где некогда в древности стоял трон главы клана.

Дьюранд резко втянул носом воздух, взирая на город широко раскрытыми глазами, не обращая внимания на боль от ссадин, доставшихся ему в драке с Фальком. Близилась ночь.

— Чувствую, что до рассвета прольётся кровь, — произнёс Мульсер.

— Альвен ни в чем не виновата, — отозвался Дьюранд.

— Надейся.

Дьюранд в немой молитве обратился к Девяти Спящим, Деве и Матери. Альвен невиновна.

— Моя семья находится на службе у герцогов Гиретских ещё со времён Гундерика. Я прожил в замке у герцога целых четырнадцать лет. Про благородных дам вечно всякую мерзость рассказывают.

— Брак — это титулы и земли, но не всегда любовь.

— Враньё, — отрезал Дьюранд.

Радомор, скакавший впереди, сорвал с себя богатый зелёный плащ. Увидев спину лорда и его плечо — покалеченные, искривлённые, — Дьюранд содрогнулся.