Аристос - Роговская Наталия Феликсовна - Страница 3

14. Человек вечно ищет ответа на вопрос: что всем движет? Движущую силу нашего нынешнего бытия, на плоту, мы склонны видеть в слепой стихии ветра — она и есть эта пресловутая таинственная сила, первопричина, божество, лик под таинственной маской бытия-небытия. Кто-то творит деятельного бога из лучших сторон своей собственной натуры: «великодушный отец», «ласковая мать», «умница-брат», «милая сестрица». Кто-то из тех или иных качеств — таких похвальных человеческих качеств, как милосердие, участие, справедливость. Кто-то — из худших проявлений собственной натуры, и тогда этот деятельный бог изощренно жесток или невероятно абсурден: бог сокрытый, бог-угнетатель, от которого нет индивиду спасенья, злобный деспот из Книги Бытия 3:16–17.

15. А где-то между этими кланами — теми, кто незыблемо верит в деятельного доброго бога, и теми, кто так же незыблемо верит в деятельного бога злого, — колышется и волнуется подавляющее большинство, топчется стадо, зажатое между Панглосом[3] и Иовом. Они то заискивают перед пустопорожним идолом, то не верят ни во что. В нынешнем веке их качнуло к Иову. И если добрый деятельный бог все же существует, то он начиная с 1914 года не слишком щедро расплачивался со своими приспешниками.

16. Тем не менее всякий раз, не успеет человек разобраться с одним «смыслом жизни», как на поверхность из какого-то таинственного источника всплывает другой. Иначе и быть не может — ведь человек продолжает существовать. Эта непостижимая непотопляемость раздражает человека. Он да, существует, но чувствует, что над ним измываются.

17. Человек — это вечная недоданность, беспредельная обделенность, плывущая по видимо бесконечному океану видимо бесконечного безразличия ко всякого рода индивидуальным частностям. Он смутно различает катастрофы, приключающиеся с другими плотами — слишком удаленными от него, чтобы установить, есть ли там на борту другие человеческие существа, но слишком многочисленными и слишком похожими друг на друга, чтобы он полагал, будто таких существ там нет.

18. Он живет в чудом уцелевшем, но вечно подверженном риску не уцелеть мире. Все сущее в нем уцелело вопреки тому, что могло и не уцелеть. Всякий мир есть и всегда будет Ноевым ковчегом.

19. Старый миф, будто бы его плот, его мир, пользуется особым расположением и покровительством, в наши дни кажется уже смехотворным. Он узрел и прозрел послания далеких сверхновых звезд: он знает, что солнце увеличивается в размерах и раскаляется все сильнее и что наступит день, когда его мир превратится в раскаленный добела шар посреди огненного моря; и он знает, что водородная бомба солнца может дотла испепелить и без того уже мертвую планету. Есть и другие водородные бомбы, прямо под боком, дожидающиеся своего часа. Что внутри, что снаружи перспектива открывается ужасающая.

Необходимость случая

20. Но человечество пребывает в ситуации, наилучшей для человечества. Это не значит, что она обязательно наилучшая для вас, для меня, для того или другого индивида; для того или иного века; для того или иного мира.

21. Для нас она лучшая из всех возможных, потому что это бесконечная ситуация для конечной случайности: иными словами, ее основополагающим принципом всегда будет случайность, но случайность ограниченная. Случайность без границ означала бы мироздание без физических законов — то есть нескончаемый и всеобъемлющий хаос.

22. Бог, который являл бы свою волю, «слышал» бы нас, отвечал бы нашим молитвам, которого легко было бы умилостивить, добрый боженька, каким хотели бы его видеть простые люди, — такой бог вмиг уничтожил бы всю случайность на нашем пути, все наше предназначение и все наше счастье.

23. Случайность вынуждает нас жить по воле случая. От него зависят все наши удовольствия. Я могу сколько угодно подготавливать для себя удовольствие и сколько угодно его предвкушать, но сумею ли я в конце концов им насладиться — все равно дело случая. Там, где есть ход времени, есть и случайность. Вы можете умереть, не успев перевернуть страницу.

24. «Я есмь» значит «меня не было», «меня могло не быть», «меня может не быть», «меня не будет».

25. Для того чтобы в нашем существовании было значение, назначение и удовольствие, было, есть и всегда будет необходимо, чтобы мы жили в целом, которое безразлично к каждой индивидуальной сущности в нем. Конкретно его безразличие выражается в том, что продолжительность бытия и судьба в продолжение бытия каждой индивидуальной сущности подвержены по своей сути, хотя и не безусловно, случайности.

26. То, что мы называем страданием, смертью, горем, бедой, трагедией, нам следовало бы называть платой за свободу. Единственная альтернатива этой страдальческой свободе — бесстрадальная несвобода.

Игра в бога

27. Представьте себе, что вы бог и вам предстоит установить законы мироздания. Вы немедленно окажетесь перед Божественным Затруднением: хорошие правители должны править всеми как равными, и править справедливо. Но никакое правительственное деяние не может быть равно справедливым во всех случаях, за исключением разве что одного-единственного.

28. Божественный Выход из затруднения состоит в том, чтобы править не «правя», в том смысле, какой вкладывают в это слово те, кем правят; то есть чтобы создать ситуацию, при которой те, кем правят, должны были бы править сами.

29. Если бы создатель существовал, его вторым деянием должно было бы стать самоустранение.

30. Выложите на стол игральные кости и выйдите из комнаты так, чтобы игрокам могло показаться, будто вы в комнату вовсе не заходили.

31. Правильное человеческое воспитание — и, следовательно, правильное воспитание вообще — дает свободу развиваться, то есть допускает случайность в ограниченных пределах.

32. Целое — это не фараонов космос, не слепая одержимость пирамидами, сооружениями, рабами. Наша пирамида не имеет вершины: это не пирамида. Мы не рабы, которым не дано увидеть вершину, — потому что ее просто нет. Возможно, через сто лет жизнь будет менее несовершенной, чем сегодня; но она будет еще менее несовершенной через сто лет после того. Тоска по совершенству бессмысленна, потому что где бы мы ни вступили в бесконечный processus, мы с одинаковым успехом можем вглядываться в даль с ностальгией по будущему и рисовать себе лучшие времена. Она, кроме того, вредна, потому что любой предел совершенства поражает настоящее злокачественным недугом. Для тоскующих по совершенству совершенные цели дня завтрашнего оправдывают любые несовершенные средства дня сегодняшнего.

33. Мы строим ни для чего — мы строим.

34. Наша вселенная лучшая из возможных, потому что не может включать в себя никакой земли обетованной; никакого места, где мы могли бы получить все, о чем мечтаем. Мы созданы желать: без желаний мы как ветряные мельницы в мире, где не бывает ветра.

35. Эмили Дикинсон: Будь лето аксиомой, какая магия была бы скрыта в снеге?

36. Мы в лучшей из возможных ситуаций, потому что мы не знаем ничего, что лежит чуть глубже поверхности; мы никогда не узнаем «почему»; никогда не узнаем, каким будет завтра; никогда не узнаем бога и есть ли бог; никогда не узнаем себя. Таинственная стена, окружающая наш мир и наше мировосприятие, существует не для того, чтобы обречь нас на разочарование, но чтобы повернуть нас обратно, лицом к сейчас, к жизни, к нашему сиюминутному бытию.