Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

В тени горностаевой мантии - Томилин Анатолий Николаевич - Страница 27


27
Изменить размер шрифта:

Прошло несколько дней, подпоручик на глаза не попадался, и Аннета стала забывать о мимолетном эпизоде на охоте. И вдруг однажды, торопясь в бани, она встретила его в парке. Молодой человек сидел на скамейке и, заметив ее, вскочил, а дождавшись, поклонился, пряча левую руку за спину. Когда он выпрямился, лицо его осветилось застенчивой улыбкой. «Ему идет, когда он улыбается, — отметила про себя фрейлина, отвечая на приветствие. — Сущий Кандид». Продолжая смущаться, молодой человек выпростал из?за спины спрятанную руку, в которой оказался маленький букетик поздних цветов. «Был в оранжерее, купил или выпросил. Стало быть, готовился заранее». Мозг Анны помимо ее желания хладнокровно отмечал детали возникающего флирта. Но, тем не менее, ей было приятно, что эта встреча — не случайность. Значит, подпоручик помнил о ней, хотел видеть.

— Здравствуйте, поручик. Вот неожиданная встреча. Она дает мне приятную возможность еще раз поблагодарить вас за спасение…

— Полноте, ваше высокоблагородие, какое там «спасение»… Мне довольно, чтобы вы не серчали на мою смелость.

«Ну, при такой решительности, любезный, крепости тебе не взять», — подумала про себя Анна и протянула руку к цветам.

— Это мне?

— Да, конечно. Только я хотел еще… — он вынул сложенный листок бумаги. — Еще вот, письмо вам. Коли вы сделаете милость и прочтете…

— Письмо мне?.. Но раз уж мы встретились, то не проще ли вам передать все на словах?

Подпоручик покраснел, опустил глаза и смешался…

— Annete! — раздался голос Екатерины со стороны мраморных терм. — Annete, где вы! Мы уже заждалися.

— Впрочем, ладно, давайте. И не взыщите. Сегодня не очень удачный день для свидания, меня ждут.

Она взяла записку, помахала подпоручику рукой и побежала по дорожке, раздумывая, куда бы пристроить до конца бани неуместный букет…

Воротившись, она поставила цветы в вазочку на камине рядом с часами, разыскала среди белья записку и, пока горничная расчесывала ей волосы, углубилась в чтение. Закончив читать, она посмеялась, но записку не выбросила, рассудив, что теперь, по крайней мере, знает имя своего спасителя — Александр Васильчиков. Она решила рассказать государыне о смешном молодом офицере и напомнить о разрешении представить его. Анна прикинула: рост подходящий, повыше среднего, лицо чистое, с простодушным выражением, все остальное узнается потом… Взгляд ее упал на трогательный букетик на каминной полке, и вдруг на какое?то мгновение ей стали противны ее мысли. Анна мотнула головой, скомкала письмо и швырнула в угол, решив не отвечать.

Однако выбросить из головы подпоручика ей уже не удавалось. Тем более что через день Серж Наскоков, юный камер?паж малого двора,[70] подкараулил ее у фрейлинского флигеля и вручил еще одно письмо. На этот раз записка была написана по?французски и состояла всего из трех строк: «Вы не ответили, не пожелали встретиться. Я это понимаю так, что вам неинтересен. Значит, такова моя судьба. Но я все равно вас люблю. А.»

Анна улыбнулась, представив, каких трудностей стоило подпоручику составить это нехитрое послание на языке, которым он владел весьма слабо, и решила подшутить, — написать длинный ответ по?французски со сложными оборотами и туманным смыслом. Но передумала.

В Царском пошли дожди, певица итальянской труппы, которая должна была давать оперу в Эрмитаже, простудилась и была не в голосе, императрица скучала, проводя много времени в манеже. Скучали и приближенные. Несколько вечеров спустя Анна нашла у себя под дверью третье послание. Подпоручик писал: «Я все решил и клянусь, что более вы никогда не увидите меня и не услышите ни слова. Но прежде чем сие произойдет, я вас умоляю, сделайте для меня такую милость, дайте возможность увидеть и поговорить с вами. Видит бог, я не прошу и не надеюсь на большее. Искренне почитающий вас, Александр Васильчиков».

«Так, значит, он уже знает, где я живу. Что ж, тем лучше. Но что ему ответить? Завтра, кажется, день занят, послезавтра тоже… Нет, зачем тянуть? Завтра — перед Эрмитажем и, будь что будет!»

Она набросала несколько слов на листке без подписи. Позвала горничную и велела передать записку подпоручику Васильчикову.

На следующий день вечером бледный Александр Семенович Васильчиков стоял на пороге ее комнаты. Анна пригласила войти, ласково поздоровалась и спросила, чем могла бы ему служить.

— Я хочу только спросить, почему вы меня избегаете?

Анна улыбнулась и отвела глаза.

— Как видите, нет.

— Но вы что?то скрываете? — продолжал допытываться подпоручик.

— Я полагаю, что даже вам должно быть известно, что у каждой женщины есть свои маленькие тайны, которые касаются только ее.

Васильчиков опустил голову.

— Ну вот опять: «даже вам»… Конечно, я простой офицер и не так образован, как вы — фрейлина просвещенной государыни, но разве это благородно — постоянно напоминать о том человеку, который вас боготворит.

— Простите, Александр, простите, пожалуйста, je n’ai pas voulu vous vexer . — Она увидела, как молодой человек напрягся, чтобы уловить точный смысл фразы. Он даже невольно пошевелил губами, повторяя про себя забытые правила. Анна тут же перешла на русский язык. — Я прошу прощения, и не сердитесь на меня. Это не со зла. Просто при дворе приходится постоянно быть начеку, чтобы отличить шутку от злословия и вовремя парировать. Это входит в привычку. Начинаешь сама говорить язвительно, даже с теми, кто того вовсе не заслуживает.

— А я не заслуживаю?

— Нет. Раз я согласилась встретиться с вами после вашего письма.

— Трех писем.

— Ну, неважно. Я хочу сказать, что и вы мне небезразличны.

— Боже, значит, я могу надеяться…

— На что?

— Заслужить вашу любовь.

— Это будет зависеть от вас.

— Ах, Анна Степановна, если бы вы меня научили… Почему одних любят, а других нет?

— Вы задаете мне вопрос, на который не ответил никто со времен Овидия. Тысячи лет философы бьются над разрешением этой загадки. И потому никогда не спрашивайте женщину, за что она вас любит. Довольствуйтесь ответом на вопрос: «Любите ли вы меня?».

— Мне, наверное, никогда не заслужить право задать этот вопрос вам.

— Кто предскажет полет стрелы Амура? Дерзайте… — Она хотела добавить: «Просите и дастся вам, толцети и отверзется», но не стала, ибо Васильчиков мог ее не так понять. Он уже и так, осмелев, положил руку на ее локоть и, тихонько поглаживая теплую атласную кожу, потянулся к ней губами. Господи, как ей хотелось, чтобы он проявил себя чуточку более решительно, чтобы остался у нее на ночь и она отдалась ему не по службе, а по своему желанию, которое горячило ей кровь, заставляло сильнее биться сердце и стесняло дыхание. Но тогда, она это прекрасно понимала, все будет как обычно… А этого Анна не хотела. Она взглянула на каминные часы и высвободила руку.

— Разве вы нынче не в карауле, поручик?

Васильчиков поднял на нее затуманенный взор.

— В карауле, а что?

— Но тогда вам давно пора пойти проверить посты.

— Вы меня гоните?

— Я забочусь о вашей карьере. Да и мне пора переодеться, чтобы идти в Эрмитаж.

— Аннушка, Анна Степановна, я вас умоляю, окажите мне милость и позвольте присутствовать при вашем переодевании.

Анна встала. Она чувствовала, что еще немного и она сдастся, и тогда не будет продолжения чистой любви, о которой мечталось, а все покатится по наезженной дорожке. Сдерживая себя, она сказала с иронией:

— У меня осталось десять минут. Если вам этого достаточно, то оставайтесь. Но я была бы очень разочарована… — Она подошла к молодому офицеру, положила ему руки на плечи и, прижавшись на мгновение, шепнула: — Мы встретимся, когда у меня будет свободный вечер.

— Могу ли я надеяться, что вы известите меня заранее, чтобы я мог поменяться дежурством, ежели вдруг выпадет?..

— Конечно!

вернуться

70

Так назывался двор его императорского высочества великого князя Павла Петровича.