Особняк на площади, или Почти детектив - Тимофеев Валерий - Страница 5

ГЛАВА 3

МАРЬИВАННА

В комнате, богатой как царские хоромы, горел мягкий свет. Старинная мебель на гнутых ножках, старинный золотой подсвечник, бюро орехового дерева, диван с резными подлокотниками, арома-тические свечи, атласные шторы на окнах и разри-сованный как в церкви потолок. На обтянутых шелком стенах картины в позолоченных рамах и дорогие тяжелые ковры. На коврах коллекция ста-ринных кинжалов и пистолетов.

Все в один миг схватили глаза облезлой кошки и она успела подумать: — "Королева! Самая на-стоящая! У нашего Фили по сравнению с этим не кабинет, а забегаловка. Вот это кабинет! — восхи-щалась она. — Смотреть — глаза больно от блеска. В какое такое царство-государство я попала?"

Утопая в пуховых подушках, на диване полу-лежала сиамская кошка в голубом японском хала-те. Хвост вопросом застыл над ней, а сама хозяйка описанного нами кабинета смотрела по видику мультфильм про кота Леопольда и громко смея-лась над его похождениями, и тогда хвост ее ожи-вал.

Гаврила остановился у порога, не смея ступить немытыми лапами на толстый ковер на полу. На кота не обращали внимания, но он знал — хозяйка ловит каждый шорох и, придет время, обратит на тебя свой взор, а пока стой и не дергайся, не то получишь по первое число. Что-что, а получать по первое число Гавриле приходится часто и потому он четко усвоил — чем реже раскрываешь рот, тем меньше у тебя забот… Молчаливых везде любят, при себе удержать стараются. А если ты вдобавок еще и что-то делать умеешь, для рук водящих це-ны тебе нет.

Для большего уважения к хозяйке дома, Гаври-ла поднес облезлой кошке не палец к губам, а ку-лак к носу. А для пущей убедительности этого ар-гумента, покачал им, давая понять: — "Только пик-ни!" — Остальное додумывать он милостиво пре-доставил самой облезлой кошке.

А хозяйка в перерывах между взрывами смеха брала со столика хрустальный бокал и, сделав гло-ток, ставила на место. Была у нее такая слабость — в редкие минуты отдыха любила посмотреть по-хождения этого "мягкотелого кота" и выпить бо-кал сливок с мороженым.

"Эти похождения мыши сочинили, — твердо бы-ла уверена она. — Коты на себя такой понапрасли-ны никогда не наведут. Ну да ладно, пусть хоть в кино выглядят такими умными и ловкими," — по-зволила она.

Необычайные приключения закончились и эк-ран потемнел.

— Марьиванна, — подал голос кот. — Тут это…

— Что? — спросила Марьиванна не оборачиваясь.

— Простите за беспокойство.

— К делу! — потребовала хозяйка.

— Еще одну поймали, — робко сообщил Гаврила.

— Мышку?

— Нет, кошку. — Даже за то, что ему пришлось поправить Марьиванну, кот извинился.

— Ну и что?

— Вы же знаете, мыши требуют…

— А ты?

— Никак нельзя без докладу.

— А они?

— Обиделись, — признался кот, потирая ушибы.

— Задай им хорошую трепку, вмиг все обиды пройдут, — распорядилась Марьиванна.

— Плакать будут, — напомнил Гаврила.

— Кто их слезам поверит? Эх, Гаврила, Гаврила! Я тебе имя такое дала, думала — кот здоровый, де-ревенский, два мешка для него поднять — пустяк; он у меня всю челядь в черном теле держать бу-дет. Перед ним на цыпочках забегают! А получила что? "Плакать будут"… — передразнила она. — Пе-реименую! Леопольдом будешь. Такой же рохля! Ни рыба, ни мясо.

Кот переминался с лапы на лапу, смотрел на ковер и швыркал носом.

А сиамская кошка продолжала резким приказ-ным голосом.

— Ты моя правая рука! Сам все решать должен, а не бежать всякий раз за подсказкой. Я свои дела делаю, кусок хлеба добываю. У меня товар — люди, то есть кошки — товар. А за тобой порядок в доме. Ты кем у меня числишься? — спросила хозяйка.

— Управляющим, — помявшись, ответил кот.

— Не управляющим! Скажи правильно! — требо-вала Марьиванна.

— Хаммер-Двинер, — с трудом выговорил кот.

— Камер-динер! — поправила хозяйка. — Неужели так трудно выучить?

— Так не по-нашему же, — оправдывался кот.

— Все одно привыкай! И ливрею. Где ливрея?

— В шкафу…

— На кой черт я тебе ее заказывала? В шкафу висеть? Пыль собирать?

— Неудобственно в ней.

— Ты мне этот уличный жаргон брось! Не в под-вале находишься! И не на помойке! — Марьиванна воспитывала своего слугу. — Неудобственно! А ты привыкай!

— Я бы привык, а хвост куды деть? Он привы-кать не хочет, ему болтаться надобно, — высказал самый сильный аргумент Гаврила.

— Да ты, никак, и не примерял ливрею-то! — взбеленилась Марьиванна.

— Примерял, — настаивал кот.

— И дырку для хвоста не приметил?

— А там есть?

— Иди и ищи! Но чтоб без ливреи я тебя не ви-дела! — наказала хозяйка.

— А с этой как же? — вспомнил про облезлую кошку Гаврила. — С собой тащить? — и он намотал на лапу кошачий хвост.

— Оставь, — позволила Марьиванна. — Мы пого-ворим малость. А ты быстренько переоденься и у дверей встань, посторожи. Нужен будешь — позо-ву.

Кот ушел.

А облезлая кошка свернулась клубочком и за-нялась разглядыванием Марьиванны.

Дымчатого цвета шерсть на голове завита и за-колота золотым гребешком, в ушах сережки с бриллиантами, длинные ресницы подведены, глаза и губы покрашены, на шее дорогое колье, на запя-стьях золотые браслеты с драгоценными камнями, а ногти отточены, отполированы до блеска и по-крыты лаком.

"Кто же она? Принцесса? Королева?" — гадала облезлая кошка. Вопрос этот занимал ее больше, чем собственная судьба. Чисто кошачье любопыт-ство или блеск Марьиванны затмили ее разум? Но от этой загадки у кошки разболелась голова и она затрясла ей, но боль не прошла, а ощутилась силь-ней. "Как я смотрюсь рядом с ней?" — представила и тайком оглядела себя.

Грязные лапы с обломанными когтями, пыль-ная шерсть только-только начала отрастать на спине, но скаталась на животе и на хвосте. А к хвосту вдобавок какие-то колючки прицепились — ощетинились безобразно.

Ей стало до того стыдно, что захотелось вжать-ся в пол и провалиться. Как раньше не обращала внимания? Как могла так опуститься? За какие-то недели потеряла все птичье достоинство и в этой сказочной комнате увидела полное свое ничтоже-ство.

А Марьиванна, еще более бередя раны, изящно потянулась, мяукнула нежным голоском и встала с дивана. Не спеша допила сливки с мороженым, поправила перед зеркалом прическу и ласково по-просила.

— Ну голубушка, рассказывай.

Лучше бы она кричала или приказывала! Но нет, Марьиванна знала, как больнее ударить, как сильнее подчеркнуть огромную пропасть между ней и этой бродягой, как, еще не сказав практиче-ски ни слова, уже подчинить себе, унизить, заста-вить ловить каждое слово и принимать любую просьбу или приказ, пусть самые унизительные или жестокие как милость.

— Что рассказывать? — голос облезлой кошки дрожал. Все эти чувства одновременно присутст-вовали в ней. И Марьиванна, довольная собой, снизошла до того, что бросила короткий взгляд на пленницу.

— Все, все рассказывай, — кивнула она.

— Я… ничего… не знаю.

— Ничего?

— Ничего… интересного для вас.

— Откуда тебе знать, что для меня интересно, а что нет? — нежный голос был хуже самого злого.

— Не знаю.

— А как зовут тебя? Это ты знаешь? — Марьи-ванна очень тонко протянула кошке лапу помощи. Сейчас клубочек начнет раскручиваться и все как на дух будет рассказано.

— Гу.

— Что "гу"?

— Зовут меня так.

Марьиванна удивленно вскинула брови и вытя-нула губки.

— Гу? Странное имя. Какое-то птичье.

Гу насторожилась.

"Почему она так решила? Что-то знает обо мне или вопрос случаен? — она потянула носом. — От меня не пахнет кошкой? Но пахнет пылью, ас-фальтом и сотней других городских запахов. У нее губы накрашены, за ушами из флакончика по-брызгала — фу, здесь дышать нечем! — ничего она не может унюхать. Вопрос случаен", — решила она и ответила.

— Какое дали, такое и ношу. Разве я виновата?