Прекрасная незнакомка - Стил Даниэла - Страница 38

– Ты веришь, что она так поступит, Алекс?

– Конечно, нет, – улыбнулся он. – Подумай, как это изобразят газеты? Черт возьми, кажется, куда лучше оставить тебя здесь.

– Я про это не подумала.

– На это она и рассчитывала. Просто старалась запугать тебя.

– Ну, это получилось. – Аманда так и не решилась рассказать Алексу о своем разговоре с матерью. Девочка очень переживала, что рассказала Кэ про Рафаэллу.

Кэ проснулась в шесть утра в отеле «Фэрмон». По восточному времени было восемь. Она лежала, рассуждая об Аманде, о брате, о Рафаэлле… ее темных глазах… черных волосах… о ее лице. И вдруг будто кто-то поднес ей к глазам фотографию, она вспомнила, откуда ей была известна Рафаэлла.

– Боже мой! – вслух произнесла Кэ, вмиг села на постели, уставясь в стену напротив, снова улеглась, глаза ее сузились.

Может быть… не может… но если может… Мужу Рафаэллы случалось выступать в одном специальном комитете конгресса. Было это давным-давно, он был уже совсем старик, но оставался одним из самых уважаемых финансистов в стране. Кэ вспомнила, что жил он в Сан-Франциско. Разговор у нее с ним был очень короток, и уж совсем мимолетно познакомилась она с его удивительно красивой молодой женой. Та была тогда еще совсем дитя, да и Кэ сама была молоденькая. Темноглазая юная красавица не произвела на нее особого впечатления, не в пример тому старику, притягательному своей властностью и динамизмом. Джон Генри Филипс… Филипс… Рафаэлла Филипс, как назвал ее Алекс… бывший муж, так было сказано. И если она развелась с Джоном Генри Филипсом, то сидит на миллионах. Или нет? А развелась ли? Кэ стали одолевать сомнения. Она ничего не слышала о разводе. Погадав час, позвонила своей секретарше в Вашингтон.

Добыть информацию не составит труда, решила Кэ. И оказалась права. Ответный звонок секретарши последовал через полчаса. Насколько известно – а она переговорила с несколькими осведомленными людьми, – Джон Генри Филипс по-прежнему жив и никогда не разводился. Несколько лет был вдовцом, а потом женился на француженке по имени Рафаэлла, дочери видного французского банкира Антуана де Морнэ-Малля. Ей немного за тридцать. Супруги ведут затворнический образ жизни на Западном побережье. Сам Филипс уже несколько лет тяжело болен. Так-то, прокомментировала Кэ, повесив телефонную трубку в своем погруженном в темноту гостиничном номере в Сан-Франциско.

Глава 20

– Ты, дремучий осел, напрочь выжил из ума?

Кэ яростно ворвалась в его контору, едва он сам успел там появиться.

– Да, поутру ты сплошное очарование. – У него не было настроения общаться с сестрой, тем более наблюдать спектакль, который она разыгрывала. – Позволь спросить, что тебя занимает?

– Замужняя женщина, с которой ты, Алекс, связался. Вот кто меня занимает.

– По-моему, ты делаешь явно поспешные выводы.

– Это верно? Можешь ли ты утверждать, что не с миссис Джон Генри Филипс познакомилась я вчера? И что ты с ней не связан?

– Я не обязан ничего тебе доказывать. – Но он был поражен информированностью своей сестры.

– Не обязан? И ее мужу докладывать тоже не обязан?

– Ее муж, она, я – нечего тебе в это соваться, Кэ. Здесь к тебе имеет отношение твоя дочь, и больше никто. – Алекс понимал, что она сравняла счет. Лишилась дочери из-за него, может, навсегда, и он угрожал предать гласности ее личные недостатки. Так что теперь едва ли завоюешь ее благорасположение. Ну и плевать он хотел. Не нужна ему дружба с ней. Однако нужно бы узнать, что ей известно про Рафаэллу и откуда она взяла эти сведения. – Что же именно тебя занимает во всей этой истории?

– А то, что моя дочь сообщает о твоей связи с женщиной, которая, по ее словам, стоит десятка таких, как я, и я обнаруживаю, что это чужая жена. Я вправе знать, Алекс, кто окружает мою дочь. Я ей мать, что бы ты обо мне ни думал. И Джордж не намерен смириться с тем, что ты ее навсегда к себе взял, особенно когда у тебя разворачивается роман. Она и ему приходится дочерью.

– Мне странно слышать, что он вспомнил об этом.

– Да заткнись, ради Бога. Не лезь в наши семейные дела. Ты не воспитывал ее семнадцать лет, как я. Меня волнует, кому ты позволяешь находиться рядом с ней. Вот это я хотела узнать, приехав сюда.

– И нашла миссис Филипс неподходящей? – Он чуть не расхохотался в лицо сестре.

– Вопрос не в том. Ты, уважаемый, любовник жены одного из самых влиятельных в стране людей, и если это всплывет, мне в политическом плане конец. Не из-за каких-то моих действий, а по ассоциации, из-за тебя и твоих скандальных пакостей, и я не намерена позволить тебе выбрасывать меня из политики.

Ну уж то, что она наговорила, Алекс снести не мог. Не задумываясь, он перегнулся через стол и вцепился ей в руку.

– А теперь послушай-ка, политшлюха. Эта женщина стоит не десяти таких, как ты, а десяти тысяч таких. Она благородна, и мои с ней отношения тебя не касаются. У нее чудесные отношения с Амандой, и не найти кого-либо замечательнее для девочки. Что касается меня, то я буду поступать по собственному разумению. И не вздумай соваться. Ломаного гроша не дам за твою политическую карьеру, как и прежде. Ты предпочла бы, чтоб я продолжал быть мужем Рэчел и этим приносил тебе прок. Дерьмо ты и есть дерьмо, моя старшая сестра. Не стал я с ней жить дальше и возвращаться к ней не собираюсь. Женщина, с которой я связан сейчас, существо исключительное, а ей выпало оказаться замужем за прикованным к постели стариком, которому под восемьдесят. Не сегодня завтра он помрет, и тогда я женюсь на женщине, с которой ты вчера познакомилась, а если тебе это не нравится, то уходи.

– Алекс, ты мил и красноречив. – Она попыталась вырвать свою руку, но он не выпустил, а только сжал кулак еще крепче, взгляд его стал еще более жестким. – Но на деле, дорогой мой, старик пока не помер, и если кто-то узнает, что ты затеял, это будет скандал на всю страну.

– Сомневаюсь. И мне нисколько не страшно, Кэ, разве что за Рафаэллу.

– Тогда призадумайся. – В ее глазах сверкнула злоба. – Потому что я самостоятельно могу кое-что предпринять.

– И совершить политическое самоубийство? – Он язвительно рассмеялся и отпустил ее руку. – Меня это не встревожит.

– А может, тебе стоило бы встревожиться? Может, чтобы подстроить это тебе, достаточно будет, если я расскажу все старику?

– Тебя близко не подпустят.

– Зря надеешься. Надо будет, пробьюсь к нему. Или к ней. – Она стояла и изучала своего брата, а он боролся с собой, чтобы не отвесить ей пощечину.

– Вон отсюда.

– С удовольствием. – Она направилась к двери. – Но на твоем месте я бы лишний раз подумала над такой затеей. Ты затеял крупную игру, ставка высока, и тебе не выиграть, Алекс, если мне это выйдет боком. Я вся в гонке перед предстоящими выборами и не могу разрешить тебе играть с динамитом около какой-то французской дряни.

– Вон отсюда! – На сей раз он кричал, и она дернулась, когда он вновь вцепился ей в руку, почти волоком дотащил ее к дверям и распахнул их. – И держись подальше. Держись, черт дери, подальше от всех нас! Гадина!

– До свидания, Алекс. – Она нагло смотрела ему в глаза, стоя на пороге. – Запомни мои слова. Пробьюсь к нему, если надо будет. Запомни.

– Пошла вон. – На этот раз он понизил голос, она круто повернулась и вышла.

Алекс, сев за стол, заметил, что его трясет. Впервые в жизни по-настоящему захотелось убить человека. Хотелось задушить ее за всю вылитую в словах грязь. Противно было вспоминать, что это его сестра. И, сидя так, он начал беспокоиться об Аманде, не попытается ли Кэ насильно заставить ее уехать вместе с ней в Нью-Йорк. После получаса основательных раздумий он сообщил секретарше, что весь день его не будет. А когда он выходил из конторы, у Рафаэллы в доме раздался телефонный звонок. Звонила Кэ.

– Нет, ничего страшного. Я подумала, не посидеть ли нам за кофе. Например, я могла бы заглянуть к вам на пути к Мэнди…