Инструмент богов - Соболева Лариса Павловна - Страница 44

– У меня есть... – вставил Вячеслав.

– Это хороший и надежный телефон, в нем защита от прослушивания, говорить можете сколько угодно и откуда угодно. Банковская карточка. На вашем счету тридцать тысяч.

– Вы знаете, что в России придется кидать на лапу? – спросил Вячеслав. – За информацию, работу, которую будут проделывать люди, нанятые мной.

– Взятку давать? – уточнил Линдер. – Так там ничего не изменилось?

– Изменилось. Взятки стали намного крупней.

– Информация всегда стоила денег, не скупитесь. И не стесняйтесь, сразу звоните, на ваш счет тут же поступят деньги. Не забывайте о себе, вы ни в чем не должны нуждаться. Что вам еще нужно для работы?

– Фамилии, имена, отчества людей, о которых я слышал от вас. Желательно и годы рождения.

– Не проблема, у нас есть время, я продиктую, вы внесете данные в компьютер. А сейчас подпишем договор. Полагаю, гонорар воодушевит вас.

Саймон передал бумаги. Взглянув на сумму, у Вячеслава второй раз крутанулась голова от вида вожделенных нулей. Да, не в деньгах счастье, а в их количестве, но только тогда, когда они в руках.

– И еще... – сказал Линдер. – Я стар, могу умереть. И в этом случае вы должны продолжить поиски, пока не убедитесь, не получите документальные подтверждения, что, к примеру, мой жены нет на свете. Если же найдете ее или близких родственников Веры после моей смерти, в этом случае свяжетесь с Саймоном, он знает, что делать.

– Угу. Когда я лечу в Москву?

– Вы успеете на самолет, когда мы прилетим, билет заказан.

Выражаясь фигурально, в Лондоне Вячеслав перепрыгнул с одного трапа на другой. Прощаясь с ним, Линдер пожал руку:

– Желаю удачи. Ваша удача станет моей. Я знаю, она жива.

И вновь облака, небо... Эх, Лондон не увидел! Вячеслав выпил коньячку и устроился поспать. Если самолет грохнется, ничего не почувствует.

Роман Георгиевич напросился на дачу к другу пожить немножко. Врал безбожно: мол, депрессия заела, настало время подумать о прошедшей жизни, выпить в одиночестве, отрешиться от мира хотя бы на недельку, а тут подруга в загс тянет, а он не решил, связывать дальнейшую судьбу с ней или послать к черту. Взял слово, что тот никому и ни за что не скажет, где он, Рома, обитает. Дача в черте города, комфортабельная. Договорился в случае нужды использовать и транспорт друга, солгав, будто его машина на ладан дышит, еле приплелся на ней. Он обзванивал мастерские, долдоня одну фразу:

– Пригласите Игоря, мне рекомендовали обратиться к нему... Нет такого?.. Извините...

Всего-то ушло полдня. А результат – два Игоря, которые взяли трубку, но голоса Игоря не узнал, посему два раза сыграл:

– Алло, алло! Фу! – дунул несколько раз в трубку. – Вы меня слышите? – На другом конце провода, конечно, слышали. – Черт! Опять телефон барахлит...

Это продуманный ход, чтобы Игорь не понял, кто звонит. Теперь следует посетить две мастерские, в общем-то, ерунда. Роман Георгиевич надел вещи друга, чтобы его не узнали братки, которые охотятся на него. Ворот свитера поднял так, что в нем утонуло пол-лица, надвинул ушанку на лоб, «ушки» опустил вниз – порядок. И в таком босяцком виде рванул в мастерскую.

Во вторую ехать не пришлось, к нему вышел сам Игорь, так называемый друг Далилы, короче, любовник.

– Вы меня узнаете? – спросил Роман Георгиевич.

Игорь отрицательно покачал головой.

– А, да! – Роман Георгиевич сдвинул ушанку, открыв лоб, освободил лицо от ворота свитера. – Я муж Далилы... бывший муж... мы знакомы...

– Теперь вспомнил, – сказал Игорь.

– Мне нужна Далила. Где она?

Игорь отметил неестественный блеск в глазах Романа, да и сам он какой-то пристукнутый, пожал плечами:

– Я не знаю, где Далила.

– Не может быть! – воскликнул очень уж отчаянно Роман. – Вы должны знать... Умоляю, свяжитесь с ней...

– Но я не знаю, где она. Звонил – не отвечает. Звоните ей.

– Она не отвечает и на мои звонки, – разом стух Роман, будто случилась катастрофа и он потерял все имущество.

– Вы продолжайте звонить, может, ответит.

– А что-нибудь она говорила вам? Например, о своих планах?

– Не припомню такого. Мне тоже странно: исчезла и ничего не сказала, не предупредила. Слушайте, а не к дочери она поехала?

– Нет. У дочери ее нет, я узнавал...

– Тогда не знаю, чем вам помочь. Извините.

Роман Георгиевич поплелся к машине, отъехал и воспользовался советом, позвонил Далиле. Не ответила.

– Вот мерзавка, – выругался он, трогаясь с места. – Что мне делать? Они убьют меня...

Роман Георгиевич приехал на дачу, закрылся на все замки, задернул окна шторами, свет выставил на самый тусклый режим, здесь яркость электричества регулируется запросто, друг – человек богатый. До недавнего времени Роман Георгиевич полагал: меньше денег – крепче спишь, и не завидовал другу. Ошибся, без денег тебе тоже обеспечат бессонницу. Лучше б воровал, тогда бы хоть знал, за что его убить хотят. Но надо подумать о безопасности. В сейфе есть ружье, да сейф не открыть. Роман Георгиевич решил не спать, если братки явятся, он успеет позвонить в милицию. И не забывал набирать номер Далилы, наконец в одиннадцать вечера она соизволила ответить и не без грубостей:

– Задолбал звонками. Какого черта тебе надо?

– Далила! – огласил дом крик погибающего в пучине. – Куда ты пропала?

– Спряталась. Надежно спряталась.

– От кого? – прикинулся он, что ничего не знает.

– От тебя.

– Перестань шутить. Нам необходимо увидеться.

– Хренушки. Хочешь самолично меня пришить?

– Дура, – вырвалось у него нечаянно, так ведь нервы оголены. – Далила, не отключайся. У меня важные новости...

– Говори.

– По телефону нельзя. Давай встретимся?

– Не могу. Нас разделяет тысяча километров.

– Тысяча?! – расстроился он, что не ускользнуло от нее. – Боже мой... Далила, что ты натворила?

– Стихами заговорил? – потешалась она. – А какая тебе разница, что я натворила? И почему ты решил, что обязательно натворила?

– Ты же прячешься.

– Тебе больше нечего сказать? На свидание к тебе не приду, не звони, слышать тебя не хочу. Ты устроил мне четыре ловушки, я в них не попалась и не попадусь в пятую. Прощай.

– Стой, Далила! – закричал он. – Скажи хотя бы, сколько ты должна?

– Кому? – психанула она.

– Ну, тем людям... У тебя долг. Какой?

– Ой! – она отключилась.

– Негодяйка! – страдалец застонал. – Развратная мерзавка. Змея подколодная. Я содержал ее, а она... тварь неблагодарная. Ну почему я должен погибнуть из-за ошибки молодости? Почему не послушал отчима, которому не нравилась Далила, и женился? Дебил! Вот теперь пришла расплата...

Поздно, она торопилась домой. Серафим уже вернулся с работы, звонил, к тому же сообщил, что свекровь прилетела, а Милы нет. Что им говорить? А занесло в район – просто отпад. Трущобы. Ландшафт холмистый, дома тесно прижаты друг к другу, улочки узкие и кривые. Но в этом районе живет женщина, ребенок которой родился мертвым. Мила не знала, зачем ей эта женщина, пока хотела с ней просто познакомиться, сойтись на почве горя. Еле нашла хибару, утонувшую в квартале таких же хибар, а женщины по имени Клара не оказалось дома. Вообще никого не было. Ждала долго, у соседки узнала, что Клара выпивоха, значит, с ней легче сойтись, Мила и водку пить согласна. Живет она одна, ребенок нагулянный, соседка высказалась с чудовищной простотой:

– Может, оно к лучшему, что ребятенок помер? С такой матерью не жизнь.

– Что вы такое говорите, – ужаснулась Мила. – Вам не жалко ее?

– На всех жалости не хватит. Кларка кончит плохо, а ребятенок куда денется? В детдом?

Мила до сумерек простояла под окнами, потом испугалась, что заблудится, в этом районе ей не приходилось бывать. И заблудилась. Пока выбралась к пешеходному мосту через железнодорожные пути, совсем стемнело. Но здесь она уже неплохо ориентировалась. Мила побежала к мосту, за ним площадь, там можно взять такси. Всходя по железным ступенькам, она прошла мимо курившего мужчины. Такие встречи в безлюдном месте всегда неприятны, человек ничего не замышляет, а думаешь о нем бог весть что. Мила взошла на мост, слышала, как он поднимался за ней. Нехорошо сжалось сердце, одинокая женщина – соблазн во всех отношениях: и ограбить могут, а с Милы есть что снять, и чего похуже сделать. Не оглядываясь, она побежала, но скользко, пару раз чуть не упала, пришлось передвигаться, держась за парапет.