Бизнес-план неземной любви - Соболева Лариса Павловна - Страница 4

– Ну почему не подойдет квартира? Да я загнусь! Тут одной уборки…

– Эту проблему как-нибудь решим.

После пышной свадьбы Ева быстро привыкла к своему новому положению. Правда, когда Даниил Олегович привозил ее в дорогие магазины, она шарахалась от цен, а накупив всего, ехала домой, радуясь, как ребенок.

– Так как, – крутил он руль, ухмыляясь, – ты до сих пор недовольна, что вышла замуж за богатенького?

– Я похожа на ненормальную? – откровенно признавалась она, чем смешила его еще больше. – Господи! Как мне повезло! Я люблю тебя – раз, ношу дорогие вещи, о которых не мечтала, – два, живу во дворце – три, путешествую с тобой – четыре… За что мне все это? Я не заслужила. Как думаешь, боги не рассердятся на меня?

– За что?

– Нельзя быть слишком счастливой, я боюсь.

– Не бойся, отобьемся. От богов тоже.

Да нет, это ему повезло. И тоже, как Еве, немного страшновато, всегда есть в положительном доля отрицательного, например, испортились отношения с детьми. А сегодняшний инцидент – это вообще…

– Нил! Нил! – звала его из спальни Ева.

Даниил Олегович поднялся по лестнице, гадая, что она приготовила и почему так долго продержала его. У двери он все же спросил:

– Можно зайти?

– Входи! – торжественно сообщила она.

Даниил Олегович вошел и… вытаращил глаза, открыл рот. Посреди спальни стояла обнаженная Ева, полностью запакованная в прозрачный целлофан, в какой заворачивают цветы. Над ее макушкой красовался огромный синий бант, а над ним веер из целлофана. Ева лукаво посмеивалась, глядя на столбняк мужа.

– Как подарок? – наконец спросила она.

– Ничего подобного я и представить не мог, – сознался он и выглядел при этом дураком. – Как тебе в голову пришло?

– Я не сама придумала. Фильм «Игрушка» помнишь? Там мальчику принесли человека в коробке. Я подумала: почему бы и мне не соорудить нечто подобное? – Он подошел к ней и поцеловал ее через целлофан. – А целоваться лучше без обертки. Распакуй меня, хотя я могу и вылезти, но не хочу.

– Ты меня убила, – сдирая обертку, произнес он. – Мне ни за что не придумать равноценный подарок.

– Добью тебя чуть позже, а сейчас целуй свой подарок.

Не дожидаясь, когда он ее обнимет, Ева обхватила шею Даниила Олеговича, прильнула губами к его губам. Большее счастье трудно представить. Он любил ее так, как никогда не любил никого на свете. А злопыхатели ему пророчат импотенцию! У, злодеи! С Евой импотенция не наступит до ста лет. Это было прекрасное завершение испорченного вечера, а чуть позже, прижавшись к нему, Ева сказала:

– Ты способен принять еще один подарок?

– Еще?!! – вышел он из состояния неги. – Кажется, нет.

– Но мой последний подарок не вытерпит до твоего следующего дня рождения. Так что, хочешь или не хочешь, а придется его принять. Ты готов?

– Ну, давай, неси, раз это последний подарок.

– Нести не придется. Я беременная. Вот!

– Что?! – приподнялся он.

– Уже семь недель.

Чем он заслужил столько чудес? К ним, правда, можно отнести и явление пьяной Виктоши – из разряда ужасов.

…Неделю спустя Ева вышла из парикмахерской слегка расстроенной: зонт не взяла, а накрапывал дождик. Понадеявшись, что обгонит близившийся ливень и успеет добежать до троллейбусной остановки, она ринулась бегом по тротуару. На середине пути дождь приударил, будто специально готовился вымочить Еву до нитки. Забежав под навес, она отерла воду с лица платком и выглянула на проезжую часть – не едет ли троллейбус или такси. Сверкнула молния, Ева отпрянула от дороги, вдруг остановился автомобиль, открылась дверца:

– Садись.

Это был Роман, сын мужа. Поколебавшись, Ева все-таки села в машину:

– Спасибо. Я не сообразила вызвать такси.

– Куда доставить?

– Домой, конечно.

Колеса взвизгнули, автомобиль помчался по улицам.

– Что же тебе папочка машину не купит? – спросил Роман, не окрашивая фразу.

Ева насторожилась, только сейчас подумала: а зачем он пригласил ее? Роман относится к ней с открытой неприязнью, попросту терпеть не может. Так почему? Он старше Евы, похож на отца, слегка полноват, но и черты матери в нем заметны. Особенно характером Роман пошел в мать, такой же непримиримый.

– Ты какого папочку имеешь в виду? – опасливо развернулась к нему Ева. – Своего или моего?

– Разумеется, моего, – мельком взглянув на нее, ответил он и переключился на дорогу. – У твоего бабок не хватит даже на приличный велосипед.

– Ты и это выяснил?

– А как же! Должен же я знать, в какие руки попал мой отец.

– Ну и в какие? – заводилась Ева.

– В хитрые, – благодушно улыбнулся Роман, будто сделал комплимент. – Хотя о тебе и твоих родителях соседи, знакомые, одноклассники и однокурсники отзываются неплохо, но это мало что меняет. Ты умная, хотя канаешь под простушку, а это наводит на негативные мысли.

– Мне чихать, кто и что обо мне думает. Я люблю Нила, для меня это главное, а не ваше злопыхательство.

– Стоп, Ева, не заливай про страстную любовь, я тебе не верю, и никто не верит. Мой отец не тот мужчина, которого может полюбить молодая женщина просто так, потому что он это он.

– Почему ты так плохо думаешь о своем отце? – разгорячилась Ева. – Почему ты решил, что любят за внешность?

– Что ты, – усмехнулся он, – любят не только за внешность. Например, за ум, за выдающийся талант. Был бы мой отец писателем, научным светилом, известным артистом, я бы понял тебя. Но и тогда ты не имела бы права вползать в его семью, потому что достижения одного человека всегда обеспечиваются другим – в данном случае его женой, моей матерью. Кто-то создает условия, при которых достойный любви человек взлетает до заоблачных высот.

– Почему ты не ценишь в нем доброту, мягкость, великодушие, щедрость? Разве этого недостаточно, чтобы любить?

– Пустой базар. Ты любишь его бабки, это понятно даже кретину. Согласен, ты честно выполняешь правила, что достойно уважения. Но это пока.

– Чего ты хочешь? К чему твои словесные выкрутасы?

– Отвечу. – Он остановился у ворот дома, развернулся к ней корпусом. – Отец счастлив, пусть будет так, как он хочет, остальное рассудят небеса. Но должен тебя предупредить, Ева: если он ляжет в гроб по какой-то нелепой случайности, например, оторвется шасси от самолета и случайно упадет ему на голову, я тебя порву на британский флаг. Вот тогда припомню, что ты разрушила нашу семью, отлучила его от меня, сестры, сделала несчастной маму. Ты расплатишься по полной программе, я буду безжалостным.

– Бред! – нервно хохотнула Ева, закатив глаза. – Вы сами отлучили себя от него. Кстати, Нил переживает. И раз ты желаешь отцу счастья, почему не помиришься с ним?

– А мы не ссорились. Мы разошлись в морально-этических вопросах. Прости, я не умею жить под девизом «плюй на все и береги здоровье», потому что не бездушен. Я вижу гораздо больше, чем тебе хотелось бы, и принимать твою фальшь – уволь, дорогая.

– А если я скажу, что беременна? – запальчиво спросила она с долей обиды. – Ты и сейчас будешь считать, что я фальшивлю?

– Молодец, – неопределенно высказался Роман. Неопределенно, потому что Еве было непонятно, как он отнесся к новости. Уточнять не пришлось, он сам пояснил свое отношение: – Это умный ход, отец, наверно, на седьмом небе. Понимаешь, Ева, мне не жаль отцовских денег, я самостоятельный парень, хватка у меня – отцу не снилось, дела мои идут в гору и очень быстро. Так что его уровня я достигну скоро. У меня есть только одно, но страстное желание: посмотреть на тебя, когда он разорится. А он разорится, мне недавно приснился вещий сон.

– Ничего, поживем в шалаше.

– Дай-то бог. Но не забывай, это молодые быстро подскакивают и несутся вскачь, пожилые люди ломаются. Да не в том суть. Ребенок… правильный ход. Потом отец напишет завещание, а потом… не берусь прогнозировать.

– Потом я сдам его в дом престарелых, – взорвалась Ева.