Рена и армия чародеев - Смит Шервуд - Страница 36

Коннор попытался подыскать подходящие слова, но не смог. Тересса была права: Тайрону самому решать, к кому обратиться за помощью…

— Я просто чувствую, что должен идти, — пробормотал он.

— Если мы будем нужны, он позовет нас. — Тересса потрогала Кольцо Вызова на безымянном пальце. Потом вдруг беспечно рассмеялась. — Коннор, ты слишком часто беспокоишься, и не всегда о самом важном… А! Вот мы и пришли!

Коннор вгляделся в темноту. Перед ним таинственно мерцал вход в маленький грот, затерянный в нагромождении каменных осколков рухнувшей скалы. Прозрачной плоской стеной низвергался водопад, образовывая по обе стороны грота неглубокие подернутые тонкой коркой льда водоемы. Огромные древние деревья с морщинистыми стволами возвышались над каменной грудой и словно бы прижимались к горе. Голые ветви их на фоне белого снега казались прочерченными острым резцом. Облитый голубым предутренним светом, этот укромный уголок Мелдрита дышал миром и спокойствием.

«Она неспроста привела меня сюда. Место, где мы хоть ненадолго можем забыть про бедствия и войну». Он повернулся к Терессе с улыбкой.

Ответная ее улыбка была мимолетной. И когда он протянул к ней руки, Тересса вдруг резким движением откинула полу его плаща и нахмурилась.

— Коннор! — воскликнула она. — Ты забыл свой меч!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Увидев ошеломленное лицо Коннора, Тересса расхохоталась.

— Я тут без тебя училась обращаться с мечом, — сказала она, — И хотела показать тебе свое умение.

Он огляделся вокруг.

— Здесь так красиво. Неужели ты хочешь встревожить эту тишину звоном оружия?

— Тишина этого мира уже нарушена войной, — жестко ответила Тересса.

На мгновение по лицу его пробежала тень, грусть мелькнула в глазах. Но в следующий миг Коннор уже был вежливо дружелюбен.

— Ты права. Если желаешь, можем начать.

— Но ты же забыл свой меч! — с напором повторила Тересса. — А пока будешь возвращаться за ним, проснется весь лагерь. Сейчас я свободна, но после восхода солнца придется заниматься совсем другими делами.

— Но ты же сама только что говорила, что идет война. Значит, и это, — он показал рукой на заткнутый у нее за поясом кинжал, — тоже дело.

— Нет, — помотала головой Тересса, — это мое личное дело. Мне же не обязательно владеть мечом, как воину. Просто я хочу уметь защитить себя в случае опасности. О, Коннор, ты большой и сильный. Тебе неведомо чувство беззащитности. Я могу приказывать и командовать, но ведь на самом деле я всего-навсего слабая девушка. — Неожиданно она рассмеялась. — Помнишь, как хвастал Гариан своим геройством во время боя при Хло? Он перед тобой красовался. А весь план сражения придумала и провела я. — Тересса горделиво вскинула голову.

Он помолчал немного, потом посмотрел на нее исподлобья.

— Кого-нибудь ранили?

— Мы потеряли двоих, и нескольких ранило. Конечно, жаль их, но… — Наткнувшись на его жесткий взгляд, она растерялась, — Коннор, уж не собираешься ли ты распускать нюни?

— А тебе нравится такое начало? — медленно спросил он.

Мгновенный гнев вспыхнул в ней, но, сжав зубы, она сдержалась.

— Ты хочешь честного разговора? — настаивал Коннор.

— Да, — кивнула она и с нервным смешком продолжала: — Так давно уже никто не решался говорить со мной честно и прямо. Разве что Лэрис, но и она осторожничает. С удовольствием выслушаю тебя. Но скажи, неужто ты сам не испытываешь радости от выигранного сражения?

— Одно дело горячка и радость боя, и совсем другое горечь потерь.

— Выходит, ты считаешь, что я начинаю любить драку ради драки? Но это не правда! Я жажду схватки только потому, что надеюсь победить. И тогда мы сможем вернуться в наши дома. Станем наслаждаться не музыкой битвы, а мелодией арф и птичьим пением, сможем сменить походную одежду на праздничное платье. И главное будем знать, что сами, своими руками отстояли свободу и завоевали право беззаботно радоваться жизни.

Коннор стоял вполоборота к Терессе и следил за первыми лучами солнца, скользившими по сверкавшим снежным вершинам.

— Похоже на серебряную чашу с расплавленным золотом, — тихо произнес он. — Кажется, вот-вот чаша переполнится и зальет золотым потоком долину.

Тересса, все еще возбужденная разговором, проследила за взглядом Коннора. Она чувствовала, что выиграла этот очень важный для нее спор, хотя Коннор и словом не обмолвился в ответ на ее горячую тираду.

Тересса сбоку рассматривала лицо друга, стараясь угадать его мысли. Солнечные блики загорались в его глазах, зажигали пряди темно-рыжих волос. Странное чувство тепла, покоя и одновременной тревоги охватило Терессу.

«Неужели правда, что, борясь с Андреусом, я и сама постепенно становлюсь подобной ему?» Даже мысль об этом была оскорбительна.

Она закрыла глаза, ощущая коснувшееся век тепло солнца, и поклялась себе, что ни одного дня не пропустит, чтобы не ощутить, не увидеть хоть толику его красоты.

Ей хотелось сказать об этом Коннору, но из гордости не хотелось уступать так быстро. Она колебалась мгновение, и момент был упущен.

— Тересса, — проговорил Коннор, беря ее за руку, — не я нужен тебе, а крепкий военачальник. И ты найдешь его среди своих воинов. Но я очень нужен Тайрону и Рене. Сейчас, — добавил он, глядя ей прямо в глаза.

«Но и мне ты нужен!» И снова гордость не позволила ей произнести эти слова вслух. Еще несколько минут назад она наверняка сказала бы, но теперь что-то изменилось…

— Хорошо, — ответила она, довольная тем, что говорит абсолютно спокойно, — В добрый путь.

Коннор чуть наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Удачи тебе. — Он быстро повернулся и исчез среди деревьев.

Тересса тихонько всхлипнула. И в этот момент в лагере заиграла труба герольда. Этот торжествующий, победный голос медного горна звоном пронзил лес. Дядя Фортиан!

Она оглянулась назад, туда, где исчез Коннор. Он покинул ее как раз в тот момент, когда был нужнее всего!

«И все же он прав, — подумала она. — Это моя битва, и если я не смогу выиграть ее, то не заслуживаю и того, чтобы править страной».

Вот почему Тересса вошла в лагерь уверенным шагом с высоко поднятой головой. Ладонь ее сжимала рукоять кинжала, И хотя на ней все еще были заляпанные грязью сапоги и поношенная туника, двигалась Тересса так, будто облачена в самый прекрасный наряд и увенчана королевской короной.

— Вот она! — закричал Омрик, носившийся вдоль палаток.

Тересса сразу заметила, как изменилось все в лагере. Ее люди терялись среди многочисленного построенного в колонны и шеренги войска. Фыркали лошади. Колыхался над сверкающими шлемами лес пик. Тут и там суетились молчаливые и расторопные слуги в шитых серебром ливреях, ставя ровные ряды палаток. Тересса увидела Ретта и двух его друзей, стоявших на посту и растерянно наблюдавших, как войска герцога Фортиана обтекали их, словно и не замечая. Да, они ясно давали понять, что юные бойцы не стоят ни малейшего внимания.

Тересса хотела было окликнуть Ретта, подбодрить его. Но как? Она поняла, что в ее отсутствие все быстро и неуловимо переменилось. Высокие и просторные палатки образовали широкий круг, в центре которого раскинулся голубой шатер герцога. Над ним вились два вымпела. Один цвета Рисмордитов, другой с гербом Мелдрита.

Возле голубого шатра толпились могучие мужи в прекрасных военных туниках и с мечами в позолоченных ножнах, полускрытых просторными плащами. При появлении Терессы между ними прошелестел, словно легкий ветерок, едва слышный шепот. Воины расступились и, кланяясь, уступили ей дорогу.

Теперь она увидела дядю, сидящего в красивом кресле перед голубым шатром. Прямо на влажной земле был расстелен большой ковер, который попирали начищенные до блеска, без единого пятнышка лаковые сапоги герцога.

Тересса, не задумываясь, ступила на ковер своими грязными сапожками.

Дядя Фортиан поднялся. Улыбка сияла на его лице. Высокий красивый мужчина, он был очень внушителен в расшитой боевой тунике.