Честь твоего врага - Катлас Эдуард - Страница 51

У ярости есть странное свойство влиять на зрение. Воин смотрит на своего врага как на любовницу после сладострастных утех в постели. Окружающий мир для него исчезает, все мироздание сужается до партнера, его лица, его шеи, его рук. Он видит легкое дрожание губ, таящих невысказанные слова. Видит биение жилки, вырывающейся из плена кожи на шее в такт с ударами сердца. Видит, как сужаются зрачки, когда на них попадает поток света, льющийся из окна.

Воин влюблен в своего врага – ведь чем это отличается от влюбленности, когда не думаешь больше ни о ком, кроме единственного человека на свете? Его глаза видят только стоящего перед ним, улавливают малейшие изменения в чертах лица, неясные, несформировавшиеся жесты, которые никогда не будут сделаны. Но каждый такой зарождающийся жест говорит воину о многом.

Сердце бьется с силой, наполняющей мышцы невиданной мощью от прилива крови. Кровь начинает литься из ран, подталкиваемая сходящим с ума пульсом. Она начинает сочиться даже из старых, плохо заживших шрамов. Но ничего этого воин не замечает, сосредоточенный на своем враге, на своей ярости, на своей мести.

В таком состоянии он на миг уподобляется богу. Становится бессмертным, несокрушимым, всесильным символом ярости. Таким, остановить которого невозможно. Таким, остановить которого может только смерть врага.

Движения, краски и звуки внешнего мира исчезают, становятся ненужными декорациями в завершающейся драме. Только лицо врага, только меч в руке, только несколько шагов, которые нужно успеть пройти до последней цели.

Чтобы добраться до Сладжа, Людвигу понадобилось сделать десять шагов и три удара. Телохранители предателя были неплохими мечниками, но они рассчитывали на противника, ведущего бой по правилам. Правилам, предполагающим, что противник хочет выжить. Последний представитель рода выжить не хотел – он хотел только победить.

Людвиг пропустил ровно три удара, по одному смертельному удару от каждого охранника. Он не собирался защищаться, он и не думал выживать, единственной его целью в сузившемся до крохотного пространства мире была месть. И у него было преимущество – в этот миг и в этом маленьком мире он сравнялся с богами.

Людвиг нанес ровно три удара, по одному смертельному взмаху меча на каждого, кто стоял между ним и его врагом. Когда он подошел к Сладжу, за Людвигом падали на пол три мертвых тела, из его шеи хлестала кровь, орошая все вокруг, а один из мечей, пронзивших его, так и застрял глубоко в его животе, пробив легкие доспехи.

Сладж не успел ничего. Не успел сказать последних слов, не успел уклониться от удара. На последнем шаге Людвиг занес меч и наискосок разрубил плечо убийцы своей дочери. Не дожидаясь, когда умирающий Сладж упадет, эрл вон Заквиэль толкнул его плечом и рухнул на колено рядом с безвольно повалившимся телом. Кровь двух эрлов смешалась, быстро превращаясь в небольшое красное озеро вокруг них.

Последним движением Людвиг занес свой клинок в ритуальном жесте и вонзил острие в сердце врага, по всем правилам развернув лезвие так, чтобы оно беспрепятственно прошло между ребер. Затем одной рукой перехватил меч прямо за лезвие, безучастный к глубоким порезам на пальцах и ладони, и провернул меч, раздвигая ребра и превращая в месиво остатки сердца.

После чего умер, так и не упав на каменный пол, стоя на колене и навалившись на рукоять фамильного меча.

– Найдите лошадей под седло. Десять патрулей по всем окрестным деревням с приказом уходить на север. Уходить всем, не оставлять ничего из провианта. Будем сжигать все, что останется.– Капитан раздавал приказы быстрее, чем посыльные успевали подбегать к нему, но, казалось, не замечал этого.– Собрать в городе все телеги, найти возчиков, вывезти из закромов замка все зерно, весь фураж, который успеем. Остальное будем сжигать. Послезавтра в городе не должно остаться никакой еды для захватчиков. И нас к тому времени здесь тоже не должно быть.

– Погребальный костер готов, мой капитан,– донесся голос очередного посыльного.

Воин тяжело кивнул и посмотрел на закатывающееся солнце. Две сотни его воинов и эрл готовились к встрече с Лодочником. И капитан знал, что этим летом ему придется поджечь еще много погребальных костров.

– Что говорит А’Натрэт? – Ракан жевал давно приевшуюся ему рыбу, почти не обращая внимания на вкус.

– Как обычно, мой генерал.– Один из капитанов немного приподнялся и, взмахнув рукой с зажатым в ней куском хлеба, процитировал: – «Спасибо, что сообщаете мне новости, а теперь больше мне не мешайте… Нет, я не собираюсь присоединиться к военному совету этим вечером, не хватало мне еще тратить время…– капитан помялся,– на общение с вояками… Можете не волноваться, магическая защита Клевера неуязвима…» И дальше в том же духе,– закончил капитан и засунул недоеденный кусок себе в рот.

– Хорошо,– кивнул генерал,– позже я сам поднимусь в башню. Несколько лет не видел нашего волшебника. Надо хотя бы разок лично убедиться, что он в здравом уме. Донесения от патрулей?

– От сотни у Приюта сообщение пришло утром. Ничего нового, тишь да гладь, как в полный штиль. Никого на дороге. Но посыльный потратил шесть дней, чтобы добраться до гарнизона. Что там сейчас, никто не знает. Он сменил лошадь на нашем посту у Клыка Нэла. Говорит, что ребята там скучают. Может, вернуть их в гарнизон?

– Пусть скучают,– мотнул головой генерал, разливая по кружкам светлое вино из пузатой глиняной бутыли.– Когда придет время, парням придется отходить от Приюта очень быстро. Промежуточный пост со свежими лошадьми и провиантом позволит им двигаться шустрее. И нельзя исключать, что хуты пошлют передовые отряды в обход поста у Приюта.

«Хуты» – это было новое слово в лексиконе солдат гарнизона. Малоизвестное южное королевство, решившееся послать армию через море, чтобы захватить себе кусок жирной земли на незнакомом для них севере. Королевство Хутвар, королевство хутов. Видимо, по традиции король брал себе имя государства. Это было практически все, что знали солдаты, и генерал знал ненамного больше этого. Он мог только сказать, что в Клевер никогда не заходили купцы родом из тех земель, хотя в тавернах моряки иногда и хвастались, что бывали в портах Хутвара.

– Что со стрелами? С болтами? – Ракан отодвинул от себя тарелку.

– Хватит, чтобы держать оборону хоть десятилетие,– отозвался другой капитан.– Во всех самых важных точках на стенах, на крышах домов и в цитадели я приказал разместить запасные колчаны. Даже если ополчению придется отступать, они смогут выпустить стрелу-другую.

– Кстати, об ополчении. Сколько записалось?

– Не так чтобы много,– качнул головой капитан.– Несколько сотен, но я не рассчитывал и на это. Многие записались только потому, что в городе сейчас все равно нечем заняться.

– Рыбаки?

– Предупреждены,– кивнул головой первый, столь красочно описавший свой разговор с магом.– Все припасы из деревень переправлены внутрь Клевера. Они снимутся с места и уйдут в город сразу же, как только мы кинем весть.

– Хорошо.– Генерал поднялся из-за стола, махнув рукой остальным, чтобы не вставали.– Теперь просто подождем. Эти стены не самые высокие и не самые крепкие, но это наши стены. Хутам придется попотеть, чтобы взять город.

– Мы ушли достаточно далеко. До крепости Алгона возвращаться не меньше недели.– Командир соседнего отряда, с которым они пересеклись перед закатом, сидел у костра и сосредоточенно смотрел на огонь.– Думаю, что пора остановиться и походить по окрестностям, прикинуть, что мы можем тут сделать.

– Да, так вам и стоит поступить,– кивнул Фантом.

– Нам? Вы не останетесь?

– Нет.– Фантом качнул головой и отложил в сторону древко очередной стрелы.– Мы прогуляемся чуть дальше.

– А вы,– в разговор вступил Рем,– пошныряйте здесь. Сколько бы их ни пошло в сторону Ледера, у них не будет другого пути. На западе и востоке болота, хоть и небольшие, но армию через них провести сложно. Если они решат забрать дальше на восток, то попадут на территории кочевников, да и путь будет неблизким. Если пойдут западнее, то это будут уже не наши заботы. Думаю, там будет, кому их встретить.