Я не боюсь - Амманити Никколо - Страница 23

Хотя нет, кое-что всё-таки имелось.

– Если я тебе открою одну тайну, ты мне дашь команду?

Сальваторе искоса посмотрел на меня:

– Какую тайну?

– Невероятную тайну.

– Не существует тайны, которая стоила бы команды.

– Моя стоит. – Я поцеловал кончики пальцев. – Клянусь!

– А если это окажется ерунда?

– Не окажется. Если ты скажешь, что это ерунда, я тебе верну команду.

– Меня не интересуют тайны.

– Я знаю. Но такая… Я никому её не рассказывал. Если её узнает Череп, он подскочит от восторга до небес…

– Ну и расскажи её Черепу.

Но я уже был готов на все.

– Я бы взял даже «Виченцу».

У Сальваторе чуть не вывалились глаза:

– Даже «Виченцу»?

– Даже.

«Виченцу» мы ненавидели. Она была невезучей. Если ты играл ею, проигрывал обязательно. Никто из нас двоих никогда не мог выиграть с этой командой. К тому же у одного из игроков не было головы, другой был весь склеенный, а вратарь – согнутый.

Сальваторе задумался на мгновение и наконец уступил:

– Согласен. Но, если это полная ерунда, я тебе её не дам.

Вот так я ему все и рассказал. О том, как я упал с дерева. О яме. О Филиппо. О том, какой он сумасшедший. О его больной ноге. О вони. О Феличе, который его сторожит. О папе и старике, которые хотели отрезать ему уши. О Франческо, который бросился с обрыва с расстёгнутой ширинкой. О матери в телевизоре.

Обо всём.

Я испытывал ощущение приподнятости. Как тогда, когда однажды я съел полную банку консервированных персиков. После мне стало плохо, мне казалось, что я вот-вот лопну, в животе у меня было землетрясение, и у меня даже подскочила температура, и мама сначала надавала мне тумаков, а потом нагнула головой в унитаз и сунула два пальца в горло. И я выдал наружу бесконечное количество жёлтой и кислой тюри. И вернулся к жизни.

Пока я говорил, Сальваторе слушал не перебивая, с открытым ртом. Я закончил словами: «И потом он всё время говорит о каких-то медвежатах-полоскунах. Которые моют тряпки. Я ему сказал, что их не существует, а он даже слышать этого не хочет».

– Потому что они существуют.

Я застыл с открытым ртом.

– Существуют? Папа сказал, что не существуют.

– Они живут в Америке. – Сальваторе взял с полки Большую энциклопедию зверей и пролистал её. – Вот они. Смотри. – И передал мне книгу.

На цветной фотографии был изображён зверёк, похожий на лисицу. С белой мордочкой. На глазах – чёрная маска, как у Зорро. Однако зверёк был более лохматый, чем лисица, и лапы у него были намного короче, и он мог брать ими вещи. Этот в передних лапках держал яблоко. Это был очень симпатичный зверёк.

– Значит, существуют…

– Конечно. – И Сальваторе прочёл: – «Енот-полоскун, Procyon lotor, зверёк с коренастым телом, заострённой мордой и большой головой, с большими глазами, окружёнными чёрными пятнами. Шкурка серого цвета. Очень длинный хвост. Живёт в Канаде и Соединённых Штатах. Прозвище получил за забавную привычку полоскать пищу, перед тем как съесть её».

– Он не тряпки стирает, а еду…

– Вот как. – Я был потрясён. – А я ему сказал, что их не существует…

Сальваторе спросил меня:

– А почему его там держат?

– Потому что не хотят отдать его матери. – Я схватил его за руку. – Хочешь пойти посмотреть на него? Мы можем пойти прямо сейчас. Идём? Я знаю короткий путь… Займёт мало времени.

Он мне не ответил. Сложил коробки в ящик, свернул футбольное поле.

– Ну что? Идёшь?

Он повернул ключ и открыл дверь.

– Не могу. Учитель приедет. Если я не подготовлю урока, он скажет этим двум, и такое начнётся…

– Ты что? Не хочешь посмотреть на него? Тебе не понравилась моя тайна?

– Не очень. Мне неинтересны сумасшедшие в ямах.

– Но ты дашь мне «Виченцу»?

– Забирай. Мне неприятен твой секрет. – Он сунул коробку мне в руку и вытолкнул меня из комнаты. И закрыл дверь.

Я крутил педали к холму и недоумевал.

Как может быть ему неинтересен ребёнок, сидящий на цепи в яме? Сальваторе сказал, что мой секрет ему неприятен.

Не надо было ему рассказывать. У меня больше не было тайны. А что я этим выиграл? «Виченцу», которую кто-то сглазил.

Я поступил хуже Иуды, который променял Иисуса на тридцать сребреников. Кто знает, сколько команд можно купить на тридцать сребреников…

В кармане у меня лежала коробка. Она мешала мне. Углы впивались в кожу. Нужно было бы выбросить её, но не хватало духу.

Мне захотелось вернуться назад во времени. Я бы отдал пирог синьоре Скардаччоне и ушёл, не заходя к Сальваторе.

Я взлетел на холм с такой скоростью, что, когда подъехал к месту, меня чуть не рвало.

Я оставил велосипед у подножия, остаток пути проделав бегом среди колосьев. Казалось, сердце выскочит из груди, и я был вынужден сесть под дерево, чтобы отдышаться.

Когда я почувствовал себя лучше, я огляделся, нет ли где Феличе. Не было никого. Я вошёл в дом и взял верёвку.

Сдвинул лист и позвал:

– Филиппо!

– Микеле! – Он весь задёргался. Он ждал меня.

– Я пришёл, видишь? Видишь, вот он я!

– Я знал это.

– Тебе сказали это медвежата-полоскуны?

– Нет. Я знал это. Ты же обещал.

– Ты был прав: полоскуны существуют. Только не медвежата, а еноты. Я прочитал это в книжке. Я видел даже их фотографию.

– Красивые, правда?

– Очень. Ты когда-нибудь видел хоть одного?

– Конечно. Слышишь? Слышишь, как они свистят?

Я не слышал никакого свиста. Ну что тут скажешь? Он ненормальный.

– Спустишься? – спросил он.

Я ухватился за верёвку:

– Иду. – И спустился в яму.

В ней царил порядок. Ведро пусто. Кастрюлька полна воды. Филиппо завернут в то же ужасное покрывало, но выстиранное. Щиколотка перевязана бинтом. И на ней больше не было цепи.

– Тебя помыли!

Он засмеялся. Вот зубы ему не почистили, заметил я.

– Кто это сделал?

Одной рукой он прикрывал глаза.

– Властелин червей и его прислужники-карлики. Они спустились и вымыли меня всего. Я им сказал, что они могут приходить мыть меня, когда им захочется, но ты их все равно поймаешь, и что они в любое время, когда захотят, могут убежать, но ты будешь преследовать их много километров без устали.

Я схватил его за руку:

– Ты назвал им моё имя?

– Какое имя?

– Моё.

– А как тебя зовут?

– Микеле.

– Микеле? Нет…

– Но ты только что меня назвал…

– Тебя зовут не Микеле.

– А как?

– Долорес.

– Моё имя не Долорес. Я Микеле Амитрано.

– Это ты так говоришь.

Мне казалось, что он шутит.

– Ну и что ты сказал властелину червей?

– Я ему сказал, что мой ангел-хранитель поймает их.

Я облегчённо вздохнул.

– Молодец! Ты сказал, что я ангел-хранитель. – Я извлёк из кармана кекс. – Смотри, что я тебе принёс. Немножко раскрошился…

Я не успел даже закончить фразу, как он бросился ко мне, схватил то, что осталось от куска, запихнул себе в рот и стал жевать с закрытыми глазами.

Прожевав и не открывая глаз, он стал хватать меня с криком:

– Ещё! Ещё! Дай мне ещё! – И царапал меня ногтями.

У меня больше нет. Клянусь. Хотя подожди… – В кармане у меня лежали конфеты. – На. Держи.

Он разворачивал их, жевал и проглатывал с невероятной быстротой.

– Ещё! Ещё!

– Я тебе отдал все.

Он не хотел верить, что у меня больше ничего нет.

– Завтра я принесу ещё. Чего бы ты хотел?

Он почесал голову.

– Я хочу… хочу… хлеба. Хлеба с маслом. С маслом и джемом. И с ветчиной. И с сыром. И шоколад. Толстый-толстый бутерброд.

– Посмотрю, что есть дома.

Я сел. Филиппо не переставал трогать мои ноги и расстёгивать сандалии.

Внезапно мне пришла в голову идея. Прекрасная идея.

Он не был прикован. Он был свободен. Я мог вывести его наружу.

Я спросил:

– Ты хочешь выйти отсюда?