Игра теней - Катериничев Петр Владимирович - Страница 43

— Это точно. Поле чудес бывает только в стране дураков. А кому охота считать себя дураком… Ну что, договорились?

— О чем?

— Ты прибираешься, я бегу за хлебом насущным.

— Давай.

— Только не сбегай.

— Голая? Одежду ты намочил.

— Вот и постирай ее заодно. — Набрасываю куртец, открываю дверь…

— Олег… А ты меня в приемник сдашь, да?

— Девочка, я бы сделал это еще вчера. Смекай. На улице первым делом разыскал исправный таксофон. Набрал прямой Круза.

— Слушаю! — после первого же гудка.

— Привет банковским воротилам!

— Воротилы на Уоллстрит. А у нас все трудящиеся. Привет, Дрон. Как покаталось?

— С прохладцей. Ларин доложился?

— Ага. В основном на русском общеупотребительном. Но смысл донес. Вы изрядно промерзли.

— Круз, он или слабо выразился, или ты плохо понял. До столицы доехали просто два остывающих трупа! К тому же я заболел.

— С каких это пор ты начал болеть?

— Сразу после смерти. Духовной, разумеется. И-у меня проблемы. Хочу денег.

— Олег… Аванс ты уже получил…

— И потратил…

— Сам выбрал гонорарную систему оплаты…

— Был не прав. Погорячился. Потряси своих офисных крыс, пусть раскошелятся.

— В офисе у нас сотрудники, а крысы — в подвале.

— Изведи, и немедля. Иначе они у вас там все баксы сожрут. И банк лопнет.

Все сотрудники останутся без работы. Так-то. Ты записываешь?

— Запоминаю.

— Это — рационализаторское предложение. За него положена премия.

Есть в море закон, он стар, как земля, Открыт неизвестно где — Если крысы бегут с корабля — Быть кораблю в беде, — пропел Круз с чувством. — Вспоминаешь классику, Вла-димирыч?

— «Из тех бы крыс хотя бы одну, и люди могли б спастись…» Макаревич велик. К тому же готовит хорошо. Рацпредложение снимаю. Погорячился. И это не удивительно — у меня температура. Но в деньгах нуждаюсь все равно. У меня проблемы. Две. Хотя можно считать их и сюрпризами.

— Излагай.

— Хату мне выставили.

— Так. Что-то ценное было? — «Ценное» в понятиях Димы Крузенштерна — это информация, касающаяся банка «Континенталь».

— Нет. Компьютер с собой возил.

— Тогда это не проблема, а недоразумение. Кто, по-твоему?

— Лохи.

— Ладно. Уже записал: металлическая дверь, путевые замки, что еще?

— Мебель, ковры, приличный принтер, телик, видик — ну и остальное по мелочи, на ваше усмотрение… Да, книжки мои перевезите со старой квартиры:

Толик не сетует, но ему они в лом — прибавку семейства ожидает.

— Дрон, а ты, оказывается, склонен к обуржуазиванию…

— В соответствии с веяниями времени и генеральной линией…

— Чего?

— Гайдая. «Жить — хорошо. А хорошо жить — еще лучше!» Вспомнил?

— Нетленка. Но как там же мудро заметил товарищ Аджабраил — «ты не путай свою личную шерсть с государственной». В «Континентале» я поставлен как раз для того, чтобы блюсти интересы банка. Так что все вышеупомянутое изобилие — в счет гонорара.

— Буржуй. И банк твой — буржуинский.

— На том стоим. В чем вторая проблема?

— Я нашел девочку.

— Дрон, с каких это пор «нашел девочку» стало для тебя проблемой? Вот если бы ты «нашел мальчика»… Она что, «залетела»?

— Извини, Дим, я неточно выразился. Я буквально нашел девочку, почти ребенка, спала в подъезде.

— Ну и…

— «Колес» наглоталась, отвез в больницу, прочистили…

— И сейчас она у тебя дома…

— Да.

— Ты узнал, кто она такая, откуда?

— Только имя.

— Дрон… Знаешь, кто ты такой?..

— Догадываюсь. Кстати, лохи, что квартиру выставили, начертали это слово мелом на стене. Крупно.

— Олежек, твои действия достойны очерка в «Пионерской правде» двадцатилетней давности. Под заголовком: «Он не мог поступить иначе!» Но головой ты не думаешь!

— Дима…

— Нет, погоди… Во что мы сейчас играем, как и все нормальные банки?

— В политику.

— Более жестокой игры нет. Она — без правил. Вернее, правила здесь каждый устанавливает себе сам.

— Круз…

— Ты подумал о том, что эту девчонку тебе могли просто подставить?! Блин!..

«Он не мог поступить иначе!» Ты и не поступил иначе! Кстати, она не беременна?

— Это ты сам у нее спроси…

— Чем она сейчас занята?

— Полагаю, прибирается в квартире.

— Что?! Ты не из дому звонишь?

— Из автомата.

— Блин!..

— Не горячись. Автомат напротив подъезда. Она никуда не выходила.

— А ее труп в твоей квартире тебя не смущает?

— Понял.

Вешаю трубку. Бегу к подъезду. Поднимаюсь на лифте. Ползет, поскрипывая тросом. Идиот. Нужно было по лестнице: если сейчас кто-то вырубит свет, я здесь в ловушке. Наконец створки разошлись. Дверь в квартиру не заперта. Влетаю.

Девочка спокойно говорит по телефону. Я даже знаю с кем. Беру трубку:

— Слушай, банкир, или у нас обоих температура, или мы сдвинулись по фазе.

Оба.

— Береженого Бог бережет. Сиди дома, развлекай девушку.

— Умной беседой?

— Не наговаривай на себя. Выясни хотя бы ее фамилию и откуда она. У тебя действительно температура?

— Не знаю, не мерил. Но башка мутная.

— Это я уже понял. Прими аспирин.

— Наркоты в доме не держу.

— Ладно. Я буду через час. С заказанным.

— Пожевать что-нибудь захвати.

— «Орбит» без сахара подойдет? Двойная свежесть!

— Хоть тройная! Но без хлеба — не буду! — Вешаю трубку. Поворачиваюсь к девочке.

Длинные льняные волосы, влажные после душа. Огромные ясные глаза, чуть пухлые, еще детские губы…

— По-моему, ты на меня заглядываешься, — улыбается девушка. — Значит, я-не ребенок. Я тут в душ залезла, полотенце из шкафа взяла. Ничего?

— А где обещанное сияние в квартире?

— А где обещанный хлеб насущный? С колбасой?

— Заказаны. Ведь время чудес еще не закончилось. Особенно для отдельно взятой квартирки, вроде этой.

— Так ты правда богатый?

Вспоминаю фразу Димы Круза:

— У нас нет богатых и бедных. У нас все — трудящиеся.

Глава 20

— Так когда же наступит изобилие? — спрашивает Аля.

— Как только, так сразу.

— А пока — кофеек без сахара?

— Пока так. Трудности на то и существуют, чтобы их преодолевать.

— Это — если очень хочется.

— Как говаривал академик Павлов…

— Это тот, что собак резал?

— Тот… «Препятствие — есть главное условие достижения цели».

— Странный он, этот Павлов… А если сил нет?

— Была бы цель — силы найдутся. Есть такое слово, милая барышня: хочу!

— Да мало ли чего я хочу…

— Значит — мало хочешь. Ибо, главное здесь — хотеть достигнуть…

— Или — не хотеть… Что, не так? Что, нельзя людям просто жить, заниматься тем; что им нравится?..

— Но — «суровая действительность диктует свои суровые законы», — вещаю низким баритоном диалектического материалиста.

— Вот именно. Я вот знаю ребят — ничего плохого не делают, просто живут так, как им нравится, и у всех — как бельмо в глазу. Не так одеты, не так ходят, не так разговаривают…

— А чем они занимаются, эти ребята?

— Да ничем. Живут.

— Ничего плохого — и ничего хорошего… Кушают-какают, какают-кушают…

— Ну что ты сразу… Один — поэт, он стихи пишет… Другой — философ.

Третий — диггер…

— Кто?

— Диггер.

Насколько мне помнится, диггеры были в Англии времен Кромвеля. Они захватывали землю, руководствуясь тем, что они называли «естественным правом», и перекапывали ее, надеясь таким образом сделать своей… Наивняк… Естественно, их порубали. В капусту. Ибо чтобы иметь собственность, нужно иметь власть. Свою власть.

Кто есть «диггеры» в теперешнем молодежном сленге, я запамятовал. Хотя…

— По подвалам, что ли, лазит?

— Да нет… — глаза девочки заблестели, — по подземельям! Под Москвой ведь — целый город!

— Клады ищет?

— Ему просто интересно. Тор и меня два раза брал.