Игра теней - Катериничев Петр Владимирович - Страница 42

Я стащил с девочки джинсы, свитерок, закутал в свою ковбойку и уложил на топчан. Сам устроился в кресле-качалке, в соседней комнате. Нужно было разыскать ее родителей, и вообще… Мысль эта мелькнула и тихо угасла. Успеется. Утро вечера мудренее. Тем более, что до утра осталось… Хотя зимой ночи длинные…

Уткнувшись в плед, я снова уснул.

Мне снилось, что я замерзал…

Глава 19

— Не спи, замерзнешь.

Разлепляю веки и вижу перед собой лицо девочки — Ты кто? — Ее огромные серые глаза смотрят на меня серьезно и требовательно.

— Конь в пальто.

— А-а-а… — Похоже, ответ ей понравился. — А где мы?

— В Швейцарии. Из окна — вид на Женевское озеро.

— Понятно. — Девочка оглядела комнату, взгляд ее задержался на надписи на стене. — Шировой?

— Нет. Просто сонный.

— На «колесах»?

— С устатку.

— Живешь здесь?

— Угу.

— А хата чья?

— Народная.

— Сторожем, что ли?

— И дворником.

— Ясно. Как тебя зовут, дворник-затворник?

— Дрон.

— Что-то я о тебе не слышала.

— Еще услышишь…

— Блин, как мне хреново!.. Закурить есть?

— Ага. — Бросаю ей пачку «Кэмела», девочка ловко поймала, извлекла сигарету, подхватила брошенную следом зажигалку, прикурила. То, что я ошибся насчет ее возраста, — очевидно. Но думаю, ненамного. А вот с жизненным опытом у нее, видно, вполне все в порядке…

— Кайфно. У тебя тут кофе водится?

— Должен бы. Посмотри на кухне.

— Тебе принести?

— Да.

Девочка появилась через несколько минут с подносом на котором дымились две большие чашки кофе.

— А с едой у тебя не очень. И сахару тоже — пять кусков. Чего, на мели сидишь?

— Когда как.

— Значит, как все.

— Как тебя зовут? — спрашиваю девочку.

— Ты что, тоже ни фига не помнишь?

— Смотря что…

— Я — Аля. Разве нас не Тор познакомил? Еще осенью? Встряхиваю головой. Или я не проснулся еще, или действительно примерз. И все происходящее — бредовая галлюцинация. Насколько мне помнится, Top — это бог-громовержец в скандинавской мифологии. А вот кто такая Аля там же — не помню.

— Кто такая Аля?

Девочка смотрит на меня встревоженно:

— Аля — это я. Ты что, на полной измене? У тебя есть чего-то на раскумар?

— Кому?

— Тебе. Тебя же трясет всего. Тремор.

Выпиваю кофе глотками — горячий. Меня точно трясет. Пробег по зимнему бездорожью и собственному разгильдяйству не прошел без последствий. Судя по всему, у меня температура. И немаленькая. Какая — узнать не удастся, ибо градусника не держу. И раскаленность собственного тела никогда не измеряю из принципа: начал болеть — значит, больной. А так леченая простуда проходит за семь дней, а нелеченая — аж за неделю.

Одно мне ясно: пора прекращать этот диалог параноика с шизофреником.

— И все-таки мне очень хреново… — произносит Аля. Потом смотрит на меня — все так же внимательно, но уже по-новому… Действие сонников ослабевает, значит, память заработала. — Нет, Тор нас не знакомил. Кто ты такой? И откуда ты взялся? И вообще — как я сюда попала и где моя одежда?

— Твоя одежда в ванной…

Не дослушав, девочка вылетела из комнаты. Все ее вещи я попросту забросил в таз, засыпал порошком не стирались они с полгода, а образ жизни она вела, надо полагать, далекий от домоседства… Все, что было в карманах, а именно: губную помаду, два презерватива, расческу и пустой пласт берлидорма, — выложил на подзеркальник.

Возвратилась она через полминуты, похожая на дикую кошку: верхняя губа чуть приподнята, глаза прищурены, в правой руке зажаты ножницы.

— Я тебя сейчас убью, гад. Прикончу, понял?

— Еще бы… Насмерть?

— Ты… Ты меня колол! Сука! — Девочка закатала рукав и показала «трассу», оставленную иглой.

— Капельница…

— Какая капельница? Ты меня ширнул, потом раздел И трахнул! Ты меня трахнул?

— Нет. А зачем?

— Что — зачем?.. А одежду намочил нарочно, чтобы я слинять не смогла? Так?

Как мне это надоело! И еще — я разозлился. Чуть раскачиваюсь назад и рывком встаю с кресла.

Потягиваюсь.

— С добрым утром…

— …тетя Хая. Кто ты такой?

— Дронов Олег Владимирович. Ученый-аналитик. Насчет аналитика, да еще и ученого, я, разумеется, приврал, но уж очень хотелось произвести на ребенка впечатление.

— Тремора у меня нет, а есть начинающаяся простуда. Это первое. Тебя я нашел в собственном подъезде, у батареи, в полной отключке. Отвез в больницу.

Там тебе сделали промывание желудка, прочистили кровь капельницей, отсюда «трасса» на руке. Это второе. Никакого Тора я не знаю. Это третье. И последнее — одежду твою бросил стирать, потому что эти грязные тряпки трудно назвать одеждой для нормального человека. Если тебе невтерпеж, можешь их высушить на батарее или утюгом и выметаться к чертовой матери. У меня все. Да, и ножницы положи, пожалуйста, на место.

Девочка застыла на секунду, губы ее затряслись, из глаз покатились слезы…

— Почему… Почему…

Я подошел, погладил по голове, девочка уткнулась мне в грудь, .подняла заплаканное лицо:

— Почему ты меня подобрал? Ведь никто же не подобрал… Всем на всех наплевать…

— Ты плохо думаешь о людях.

— А что в них хорошего… Насмотрелась я на людей…

— Значит, это были вовсе не люди…

— А кто?

— Так… Труха.

— Но ведь никто же не подобрал… Вчера…

— В полвторого ночи жители редко по подъездам слоняются.

— А ты чего?

— Из командировки возвращался…

— Ну и прошел бы мимо…

— Мне не нравится, когда дети умирают в подъездах.

— Я не ребенок. Давно.

— Так сколько тебе лет?

— Какая разница…

— А все-таки….

— Пятнадцать… Будет… В куклы я давно не играю.

— А жаль.

— Что?

— Аля… Кстати, что за имя такое? Восточное, что ли? — Да нет.

Нормальное, русское. Александра. Сокращенно — Аля. Саша мне как-то не нравится.

Ну а мне — как раз наоборот. Просто имена мы ассоциируем с людьми, которых знали когда-то, может быть, даже очень давно, в детстве. И если это были хорошие люди…

— А… Вас мне как называть?

— Как хочешь. Вернее — как удобнее.

— На «ты» можно? Просто во всех тусовках на «вы» называют или важных «чайников», или дутых лохов. А ты вроде хороший. Хотя и не тусовщик.

Признаться, я тоже за обращение на «ты» — но между своими. Обращение на «ты» в кругах киношных, писательских, богемных, творческих вообще — норма; «вы» говорят либо заведомым мэтрам, либо людям, не принадлежащим к «своему» кругу, либо ставшим крутыми начальниками, но и те обижаются, если в неофициальной обстановке им выкают. Ибо это — признак неуважения или неприятия.

Но я не принадлежу ни к богеме, ни к тусовке. И для меня общение с кем-либо на «ты» — признак вовсе не панибратства, но доверия. А доверие, как известно, обязывает. Если же я ошибаюсь и «клиент» решает, что, раз позволительно «ты», значит, уже и братан, и за водчоночкой слетаю, приходится растолковывать, и непонятливый впредь называет меня исключительно на «Вы», причем с заглавной буквы.

— На «ты» можно. Даже нужно. Очень хочется расспросить Алю, хотя бы о ее родителях, но чувствую — сейчас не время.

— Ты есть хочешь? — спрашиваю девочку.

— Вообще-то не очень.

— А я — хочу. Так что делимся: я иду за едой, ты приводишь хибару в сияющее состояние. Идет?

— Попробую… А если хозяева вернутся?

— Хозяин здесь я.

— Что-то не похоже… Хата роскошная.

— А что здесь плохого?

— Ничего. Только… ты совсем не выглядишь богатым.

— Я тщательно маскируюсь. К тому же квартирка досталась мне вроде как в подарок.

— Это кто же такой щедрый?

— Гудвин. Великий и Ужасный.

— А-а… Я читала в детстве. Что-то про волшебную страну.

— У нас вся страна — волшебная. Сейчас — время чудес. Скоро оно закончится.

— Если и так — об этом никто не пожалеет.