Тогайский дракон - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 86

Все, кто стоял на городской стене, восторженно закричали, приветствуя еще одну славную победу ятола Гриаша. Тот стоял недалеко от городских укреплений в окружении семерых воинов чежу-лей.

— Тогайский Дракон! — презрительно сплюнув, воскликнул один из них, — Да эта девка бросилась наутек при первом намеке на сопротивление!

Остальные явно разделяли его мнение.

— Они скакали сюда весь день и теперь совсем выдохлись, — уверенно заявил ятол Гриаш. — Возьмите людей, догоните этих ублюдков и прикончите их!

Это был приказ, которого с нетерпением ждали. Спустя некоторое время западные ворота Дариана широко распахнулись, и земля задрожала под копытами почти полутора тысяч всадников — воинов из Хасинты и большей части дарианского гарнизона.

Они бросились в погоню, позабыв и думать о каком-либо боевом строе.

Вскоре в их поле зрения показались удирающие тогайранцы. Уверенные, что добыча уже теряет последние силы, чежу-лей и бехренские всадники еще более рьяно пришпорили скакунов, неуклонно сокращая расстояние до преследуемых.

Впереди показалась узкая долина, разделенная надвое широкой, но мелкой рекой. Факелы в руках убегающих мелькали в южной ее оконечности, всего в четверти мили впереди.

С яростными криками, низко пригнувшись к шеям лошадей, уверенные в победе над усталым, измученным врагом, бехренские солдаты мчались, точно ветер.

И вдруг их крики захлебнулись — два темных холма, расположенные по обеим сторонам долины, как будто ожили, и по ним покатились вниз лавины тогайранских всадников — те, что до этого времени таились в засаде.

Бринн велела скачущим вместе с ней воинам развернуться. Спустя короткое время она во главе тех, кто только что «трусливо бежал» от стен Дариана, тоже присоединилась к атакующим. Словно гигантские смертоносные щупальцы, тогайранцы отрезали противнику путь к отступлению.

У бехренцев не было ни времени, ни возможности перестроиться. Они не умели стрелять на полном скаку с такой меткостью, как опытные тогайранские охотники. Бринн выбрала поле боя, на котором ее воины имели все преимущества, и сыграла на уверенности в силах ятола Гриаша, выманив его солдат из-под защиты городских стен на открытое пространство, где им было трудно тягаться с ее неистовыми соплеменниками.

Дело быстро дошло до ближнего боя, и пылающий меч девушки замелькал, неся смерть бехренцам.

— Моя ночь только начинается, — сказала Бринн Астамиру по окончании боя.

Девушка нашла мистика ухаживающим за ранеными, хотя и сам он пострадал — по предплечью тянулась длинная царапина, оставленная вражеской стрелой.

— Ты отдаешь себе отчет, какую силу выпускаешь на свободу? — спросил Астамир.

— Я понимаю одно: завтра утром Дариан падет, — с угрюмым видом ответила тогайранка. — Разве за это не имеет смысла заплатить любую цену?

Мистик кивнул. Девушка верхом на Крепыше поскакала туда, где на краю плато ее ждали Джуравиль и Каззира. Эльфы уже сидели верхом на драконе, принявшем естественный устрашающий вид.

— Я уж боялся, что нам придется лететь без тебя, — заметил Джуравиль, явно испытывая чувство огромного облегчения, увидев Бринн живой и невредимой.

— Такую возможность мне не хотелось бы упустить, — ответила она и забралась на спину дракона.

— Мы заметили все места, где установлены баллисты, — сообщила Каззира.

— Копья баллист — единственное, что может помешать мне сровнять город с землей, — не упустил момента вставить замечание Аграделеус.

— Мы сломим их волю, и Дариан падет, — уверенно заявила тогайранка.

Они взмыли вверх, высоко в темное небо, и спустя считанные мгновения вдали показались огни Дариана.

Бринн велела дракону обогнуть город с севера, уверенная, что взоры его жителей сейчас устремлены на юг.

Аграделеус поднялся еще выше, а потом камнем ринулся вниз. Поток воздуха от его мощных крыльев был настолько силен, что сбросил стражников со стены. Дракон полетел над городом. Вопреки наставлениям девушки он устремился прямо к одной из баллист и когтями буквально разорвал ее на части, докончив разрушение взмахами хвоста. И только после этого повернул туда, куда ему было приказано, без труда найдя главную цель, поскольку дарианский храм был самым высоким зданием в городе.

Зависнув на мгновение, он выпустил мощную струю пламени, поджигая деревянные перекрытия и балки.

Вскоре все здание запылало, охваченное огнем.

Внизу на улицах люди, крича от ужаса, метались в поисках укрытий. Аграделеус опустился на землю, дыхнул огнем вдоль центральной городской улицы, и стоящие по ее сторонам постройки в один миг вспыхнули, как сухая солома.

Бринн, Джуравиль и Каззира осыпали стрелами солдат, которые пытались подобраться к дракону с тыла.

— Хватит, Аграделеус! — закричала наконец тогайранка, но дракон, казалось, ничего не слышал — или же просто не обращал внимания на ее призывы.

Он носился над улицами, яростно взмахивая хвостом, когтистыми лапами хватая солдат и жарким дыханием испепеляя всякого, кто не успевал вовремя убраться с его пути.

Погибло множество солдат, но еще больше — мирных жителей… Понимая, что дракон вышел из повиновения, Бринн была в полном отчаянии, но все же не оставляла яростных попыток заставить Аграделеуса прекратить бойню.

Наконец он подчинился ее приказу, однако, пролетая над главными городскими воротами, все же не удержался и поджег их жарким дыханием.

Оставив позади бушующие пожары, Аграделеус не дал возможности всадникам спуститься на землю. Взмыв вверх, он выискивал в предгорье валун, который смог бы обхватить мощными когтистыми лапами. Найдя и подхватив его, дракон развернулся в сторону Дариана и понесся над ним, стараясь держаться повыше, где его не могли достать ни стрелы, ни выпущенные из баллист копья.

Он сбросил валун точно над пылающим дарианским храмом; огромный камень со свистом рассек воздух и упал, проломив крышу здания.

— Я могу делать это всю ночь! — хвастливо взревел Аграделеус.

Бринн сейчас хотела одного: снова оказаться на твердой земле, и потому велела дракону отнести ее туда, где она оставила Крепыша.

Аграделеус на этот раз повиновался, после чего с двумя всадниками на спине принялся летать к горам и обратно, таская валуны и сбрасывая их на обреченный Дариан.

Бринн возвращалась в лагерь тогайру с тяжелым сердцем, не в силах отрешиться от страшного зрелища гибели и разрушений, свидетельницей которых она только что стала. В особенности ее мучило воспоминание о нескольких бегущих к укрытию женщинах, которые не смогли достичь его и заживо сгорели в извергаемом из пасти дракона пламени.

Однако она была воином и поэтому не могла не признать, что сражение прошло точно так, как было спланировано. Больше тысячи бехренских солдат погибли в долине Мазур-Шинтон, и, без сомнения, многие наряду с мирными жителями нашли смерть в самом городе. От храма Дариана, объятого огнем, к утру наверняка останутся только угли.

В ее же отряде потери оказались не такими значительными: тогайранцы в полной мере смогли использовать все преимущества.

Теперь, как и предполагалось, они могли взять город.

Однако девушка была совершенно измучена, а угрызения совести и чувство вины лишь усугубляли ее состояние. Вернувшись в тогайский лагерь, она не произнесла ни слова, словно не слыша раздававшихся со всех сторон радостных возгласов. Бринн направилась к Астамиру, который все еще помогал ухаживать за ранеными — среди них были только тогайру, поскольку пленных ее люди не брали, — и почти упала в объятия друга.

Он притянул ее к себе, и Бринн спрятала лицо на груди мистика, не желая, чтобы окружающие видели слезы на ее глазах.

— Что я натворила! — прошептала тогайранка.

— Ты нанесла серьезный удар вашим угнетателям, весть о котором, подобно молнии, разнесется по всем степям и Бехрену, — мягко ответил он, — Ты дала тогайру шанс вновь обрести свободу, — Астамир отстранил от себя девушку и посмотрел ей в глаза. — Ты вселила в них надежду и дала мужество продолжать борьбу.