Демон-Апостол - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 51

— Но почему в первом Дундалисе чаще звучали детские голоса, чем во втором? — спросил кто-то.

— Вторая группа, Белстер и его товарищи, пришли на север, чтобы заново отстроить Дундалис, как и мы сейчас, — объяснил Элбрайн. — Они знали его историю и побоялись брать с собой детей. Понимали, что всякое может случиться.

— И все же наверняка тоже погибли бы, если бы рейнджер не охранял их, — заметил кентавр.

Элбрайн равнодушно воспринял эту похвалу, хотя в глубине души гордился тем, что помог спастись многим жителям Дундалиса, когда армия Бестесбулзибара начала наступление. Эти люди оказались точно в той же ситуации, как в свое время его семья и друзья, но на этот раз дело обернулось совсем иначе.

— И вот мы здесь, собираемся снова возродить деревню, — заметил Томас.

— Ну, у вас будет рейнджер, — сказал кентавр.

Томас перевел взгляд на Элбрайна, увидел боль, застывшую в оливково-зеленых глазах, и положил руку ему на плечо.

— Вовсе не обязательно строить ее точно здесь. Тут полно подходящих мест.

Элбрайна охватило чувство признательности к этому человеку.

— Нет, пусть Дундалис поднимется снова вопреки гоблинам, демону и вообще любому, кто попытается остановить нас. Прямо здесь, на этом самом месте. И когда регион будет полностью очищен от врагов, мы приведем сюда других людей, и здесь снова зазвучат детские голоса.

В ответ послышались одобрительные возгласы.

— Но откуда начать? — спросила одна из женщин.

— С вершины вон того холма, — без колебаний ответил Элбрайн, указывая на север. — Оттуда хорошо проглядываются все тропы, и там мы построим просторный общий дом, чтобы было где выпить и потолковать, если все спокойно, и чтобы его можно было превратить в крепость, если снова грянет война.

— Ты говоришь так уверенно, словно планировал все заранее, — заметил Томас.

— Тысячу раз, — ответил Элбрайн, — с тех пор как был вынужден бежать и скрываться в лесу. Дундалис снова восстанет из пепла… теперь уж навсегда.

Вокруг заулыбались, послышались жизнерадостные возгласы.

— А другие деревни? — спросил Томас.

— Сейчас у нас не хватит людей, чтобы восстановить Сорный луг и На-Краю-Земли, — ответил Элбрайн. — Как только Дундалис оживет, на север потянутся новые поселенцы, они и возродят две другие деревни.

— И в каждой будет общий дом? — с широкой ухмылкой спросил Томас.

— Ну да, крепость, — сказал Элбрайн.

— И рейнджер, — рассмеялся Смотритель. — Тебе придется побегать, Полуночник.

Вскоре работа закипела. Они растаскивали обломки и с помощью вешек размечали места для будущих домов. Расчистили фундамент бывшего трактира и в тот же день врыли первые столбы, начав возведение крепости, о которой говорил Элбрайн.

Его самого весь день преследовали воспоминания: отец и другие охотники возвращаются домой и несут на шесте труп гоблина — событие, положившее начало множеству последующих бед; они с Пони сидят на холме, глядя на белый мох, устилающий землю вокруг прекрасных, молчаливых сосен; ночь, когда они увидели Гало, мерцающее в небе, словно многоцветная радуга.

И может быть, самое яркое — и самое мучительное — воспоминание: их первый с Пони поцелуй, чувство теплоты и нежности, разрушенное криками жителей деревни, на которую напали гоблины.

Вечером у костра он рассказал обо всем этом Томасу и остальным. Люди устали и знали, что завтра их ждет такой же трудный день, но никто не заснул, не пропустил ни слова из рассказа Полуночника. К тому времени, когда он закончил, луна уже зашла. Укладываясь спать, все были полны решимости возродить Дундалис.

Часть третья

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИГРЫ

ГЛАВА 16

ЕПИСКОП ДАЕТ УРОК

За две недели, прошедшие после речи нового епископа, в Палмарисе многое изменилось. Каждый четвертый день в аббатстве Сент-Прешес устраивались религиозные служения, на которые собиралась огромная толпа, не меньше двух тысяч человек. Мало кто осмеливался спрашивать, почему для участия в этих служениях требовались золотые или серебряные монеты королевства с вычеканенным на них медведем, а если у человека не было денег, то драгоценности или хотя бы одежда.

Внешне все выглядело спокойно. Епископ постоянно демонстрировал свою силу — каждый день по улицам маршировали солдаты и монахи, — и это помогало поддерживать порядок. Люди вновь начали улыбаться, хотя и несколько вымученно. Пони называла все это «насаждением веры путем запугивания».

Для бехренцев, живших по соседству с портом, ситуация ухудшилась. С тех пор как в городе воцарился Де'Уннеро, солдаты и монахи получили право по любому поводу придираться к ним. Однако теперь каждый житель Палмариса знал, что ему не грозит ничего, если он оскорбит «иностранцев», наградит их плевком или даже бросит камень. Темнокожих бехренцев с их необычной манерой одеваться отличить от других жителей Палмариса было совсем не трудно. Очень подходящие «козлы отпущения» для Де'Уннеро, говорила Пони. Она много времени проводила в доках, приглядываясь ко всему происходящему; и она заметила, что бехренцы незаметно для постороннего взгляда начали объединяться и действовать согласованно в целях своей безопасности. Незадолго до прибытия солдат и монахов, которые отнюдь не появлялись строго по расписанию, те бехренцы, которые больше всего нуждались в защите — старики, больные, женщины с детьми, — исчезали словно по мановению волшебной палочки.