Чужие ветры. Копье черного принца - Прозоровский Лев Владимирович - Страница 27

— Я хочу с вами поговорить, Алина Карловна.

— Сейчас. Идите, Путнынь, и не забудьте, что я вам сказала.

Отпустив кладовщика, Алина потихоньку пошла в сторону от школы. Андрей двинулся за ней.

— Где находятся вещи убитого Эгле? — спросил он, догоняя свою спутницу.

— Мы их отослали жене.

— А кто теперь живет в его комнате?

— Новый механик.

— В каких он отношениях с Белевичем?

— В самых официальных. Белевич принимает от него документы на израсходованный бензин, масло…

— Понятно… А где эта комната?

— Вон в той пристройке, — показала кивком Алина в направлении группы деревянных домиков, примыкающих к правому крылу главного здания.

Начинало темнеть. В окнах кое-где уже вспыхнули огоньки. Андрей огляделся по сторонам. Поблизости никого не было.

— Зайдем к механику сейчас. Предупредите его, что я завтра начну ревизию автохозяйства школы.

В добром и, по существу, мягком характере Алины была одна черта, благодаря которой ее владелица, несмотря на молодость лет, оказалась на руководящей хозяйственной работе. Черту эту правильней было бы назвать «административной жилкой», а еще правильней, хотя и несколько пышнее, — «талантом организатора». Алина видела дальше и глубже, нежели девушки ее лет, умела разбираться в людях, умела подчинить их себе. В компании как-то так получалось, что ее слово всегда было решающим, всегда к нему прислушивались. И не только подруги, но и многие друзья.

А теперь Алина с удивлением почувствовала, что инициативу в разговоре как-то незаметно захватил этот маленький майор в кремовом летнем пыльнике. Это было для нее и странно и вместе с тем нисколько не сердило. Она непрочь была бы поболтать с ним на другие, менее деловые темы.

Но сейчас, не отвечая на просьбу Андрея, Алина свернула к пристройкам. Андрей тоже. Вскоре они подошли к одной из них. В окне у нового механика горел свет. Алина постучалась, открыла незапертую дверь и вошла первой, жестом пригласив Андрея.

В маленькой и низенькой комнатке пахло гаражом. Обстановка была очень скромной, если не сказать больше. Сам хозяин, пожилой, небритый и сумрачный, только что снял рабочий комбинезон и собирался повесить его на гвоздь в углу, когда в комнату вошли гости.

— Добрый вечер, товарищ Заринь, — поздоровалась Алина. Механик спокойно посмотрел на вошедших и, отвернувшись, чтобы нащупать гвоздь, равнодушно ответил:

— Здравствуйте… Бензин кончается, товарищ директор… Надо бы завтра на базу съездить.

— Съездим, съездим, — проговорила Алина. — А пока познакомьтесь… Этот товарищ — ревизор из министерства. Завтра он хочет заняться проверкой нашего автохозяйства. Мы зашли предупредить.

— Пожалуйста, — уже любезнее продолжал механик. — Хозяйство в полном порядке. Вы же знаете, что когда я принимал дела после покойного, мы составили тщательную опись.

— Вы, я вижу, во всех отношениях стали наследником Эгле, — шутливо заметил Андрей. — Даже не побоялись поселиться в его комнате.

— А чего бояться! Комната как комната… Привидение по ночам не беспокоит, — с легкой улыбкой ответил механик.

Андрей заметил, что первое впечатление об этом человеке оказалось обманчивым. Он, видимо, просто устал после работы.

— Кстати, товарищ директор, — продолжал механик, — у меня тут осталась одна вещичка после Эгле…

Андрей сразу насторожился. «Какая вещичка? Почему она не сдана вместе со всем остальным имуществом убитого?»

— Что за вещичка? — спросила Алина.

— Да так, пустяшная… Вот она, — продолжал механик, отодвигая ящик маленького, крашеного белой масляной краской стола и доставая оттуда какой-то предмет, завернутый в промасленные тетрадные листы. Развернул бумагу и протянул Алине бесформенный кусок металла. Та не сразу поняла, что это такое. Отодвинулась. Андрей потянулся вперед.

— Это дистанционная трубка от шрапнельного снаряда, — пояснил механик. — Шоферы мне рассказывали, что он хранил этот осколок как амулет. Говорил, что бережет его со времен сталинградских боев. Их рота ночью шла через Волгу, немцы заметили, обстреляли. Эта трубка упала в снег, едва не задев голову Эгле. Он подобрал на счастье и хранил… до самой своей смерти.

Андрей взял трубку и принялся рассматривать ее. Он ждал другого. Кусок металла!.. В этом не было ничего интересного.

— Любопытно, — равнодушно произнес Андрей. — Выходит, что Эгле был участником Сталинградской эпопеи?

— Да, — подтвердил механик.

— Медаль имел за Сталинград, — сказала Алина.

Андрей вздохнул.

— Жалко… Значит, хороший был человек и так глупо погиб… Я советую взять этот осколок, Алина Карловна… Положите его себе на стол в память об убитом.

— Не забудьте про бензин, — напомнил механик, когда гости, попрощавшись, повернулись к выходу.

На дворе Андрей сказал:

— Дайте мне этот осколок на сегодняшнюю ночь. Меня интересует все, что так или иначе связано с Эгле.

— Пожалуйста.

— А теперь — покажите мои аппартаменты!

— Идемте.

Придя в отведенную ему комнату для приезжающих и оставшись один, Андрей разделся, набросил на себя халат, надел домашние туфли (все это он предусмотрительно захватил из дому) и сел к столу. Зажег настольную лампу, обернул абажур газетой так, чтобы свет падал на ограниченный участок стола, и принялся миллиметр за миллиметром изучать амулет убитого Эгле. Весь мир вокруг погрузился в такую тишину, что у Андрея временами звенело в ушах. Из углов комнаты к столу подступала тьма. За окном лежала серая летняя приморская ночь.

Предмет, который Андрей держал в руках, был дистанционной трубкой, иными словами головкой 81-миллиметрового немецкого шрапнельного снаряда. Головка была совершенно целой, лишь резьба в нижней части кое-где сорвана. Нижнее колечко с делениями, против которых стояли дистанционные цифры, вращалось совершенно свободно. Не найдя в осколке ничего интересного, Андрей взял промасленные тетрадные листы, служившие оберткой для этого осколка. Листов было три; каждый сверху донизу покрыт столбиками цифр, написанных химическим карандашом. Цифры были расположены колонками, но, наверное, не для арифметического действия, потому что никаких результатов сложения, деления или умножения видно не было. Андрей предположил, что это могло быть шифром, и стал вместо цифр подставлять буквы. Получалась бессмыслица. Побившись так часа два, Андрей бросил бесполезное занятие, снял халат и лег в постель.

Любимым его занятием в свободные вечера было чтение. Любимейшей из книг — «Война и мир».

Собираясь в командировку в школу, где, по выражению полковника Зутиса, надо было «подышать местным воздухом», Андрей не забыл положить в чемодан и толстую книжку, напечатанную мелким, убористым шрифтом. Книжка была прочитана много раз, отдельные места романа Андрей знал наизусть, сцену бегства Наташи Ростовой из дому он мог бы продекламировать полностью.

Взяв роман, Андрей собрался было открыть его наугад, чтобы начать чтение с любого места, но в это время опять скользнул взглядом по железному осколку, лежащему на столе. Снова восстановил в памяти весь ход событий после провала операции «Земляк».

…С «Гелиополиса» бежал человек… В этот же вечер свидетель Щипсна встретил в городе своего знакомца по Любеку… Визит Струпса кончился неудачей, потому что больше он в дом не приходил… Выехавший из дома жилец — Витольд Белевич… На охоте этот самый Белевич случайно убивает механика Ивара Эгле… Но Эгле, по утверждению его жены, — вовсе не Эгле! Уж не Струпс ли он в действительности?

Вряд ли! Если шпион приехал к нам, то уж, конечно, не за тем, чтобы с неким Белевичем охотиться за кабанами. И при чем тогда второй убитый — Петер Брувелис?

Но все же один факт — несомненен: жена Ивара Эгле не признала в убитом своего мужа! Поэтому каждый предмет, каждая вещь, связанные с человеком, который называл себя Иваром Эгле, должны быть очень внимательно изучены. «Завтра еще раз займусь этим осколком снаряда, обязательно займусь», — подумал Андрей, засыпая.