Чужие ветры. Копье черного принца - Прозоровский Лев Владимирович - Страница 26

— Белевич знает об этом письме? — мягко спросил Андрей.

— Нет.

— Он и не должен о нем узнать… Вообще, хочу вас предупредить, товарищ директор, простите, не знаю вашего имени…

— Алина Карловна.

— …хочу вас предупредить, Алина Карловна, что никто не должен знать даже и о том, кто я! Для всех остальных — я ревизор из министерства, приехавший проверять вашу работу.

— Понятно, понятно, — заулыбалась Алина. Это начинало походить на занимательную игру. Вполне понятное ощущение, если принять во внимание, что Алина впервые в жизни оказалась в подобном положении.

— Я поживу у вас некоторое время… Комната для меня найдется?

— Хоть две!

«Ревизор из министерства» приступил к работе на следующий день. Вечер у Андрея ушел на то, чтобы съездить в районный центр и оттуда позвонить полковнику Зутису, как было условлено.

Ревизию решили начать с бухгалтерии. Это давало Андрею возможность сразу познакомиться с Белевичем. Алина представила ревизора счетоводу. Пока она разговаривала с Белевичем, Андрей украдкой изучал его. Внешность счетовода ничем не была примечательной. Гладко зачесанные назад длинные светлые волосы, смазанные бриолином; светлые глаза, прямой нос, полуоткрытый, нерешительный рот и маленький мягкий подбородок. И все это — в сочетании с крупным, ладно скроенным телом. Странное сочетание!

«Если б меня спросили, к чему он питает страсть, — я бы затруднился ответить», — подумал Андрей. Часто внешность человека свидетельствует о многом. Сейчас она не говорила ничего.

Манерами Витольд слегка смахивал на официанта: застывшая улыбка на лице, спина, постоянно согнутая в полупоклоне, руки, почтительно опущенные вниз. Комната, в которой работал Белевич, была обставлена, видимо, во вкусе хозяина. Вплотную к окну боком придвинут канцелярский шкаф, — первое, что освещал луч солнца в этой комнате, были пестреющие за стеклом шкафа корешки скоросшивателей. Тяжелый стол мореного дуба, оставшийся, видимо, с помещичьих времен, маленькая вешалка на стене напротив, два стула: один — хозяйский, с подушечкой; и — больше ничего.

Полдня Андрей, сидя напротив Белевича, добросовестно перелистывал папки, читал финансовые отчеты, очень мало понимая в них, что, впрочем, было вполне естественно для новоиспеченного «ревизора». Временами он делал записи в блокноте. Белевич, следивший внимательно за каждым движением начальства, испуганно вскидывал голову:

— Что-нибудь не так?

— Нет, нет, все в порядке! — успокаивал Андрей, усмехаясь в душе. Если б счетовод видел, какого рода «записи» делал в своем блокноте ревизор, он решил бы, что министерство прислало сумасшедшего.

Изредка, отложив очередную папку в сторону, Андрей вставал и принимался ходить по комнате, дымя сигаретой. В такие минуты он делал попытки завязать с Белевичем разговор на посторонние темы, но безуспешно. Счетовод отделывался короткими замечаниями.

«А директор — симпатичная женщина, — вдруг неизвестно почему подумал Андрей. — Глаза у нее хорошие…»

За окошком было солнечно и сине. Временами хотелось прекратить всю эту игру, выбежать из комнаты на мягкую лужайку и помчаться вон туда, к высоким камышам, что зеленели на горизонте. Но отрываться было нельзя.

Перед обеденным перерывом в комнату степенно вошла Илга. Увидев постороннего, бросила в его сторону настороженный взгляд. Потом приблизилась к Белевичу, зашептала ему что-то на ухо. Андрей тем временем рассматривал вошедшую, изучая ее. «Упрямый профиль — упрямый характер! Если такая на что-нибудь решится — беда тому, кто встанет на ее пути».

Белевичу было неловко шептаться в присутствии ревизора. Он мягко отстранил Илгу и сказал, обращаясь к Андрею:

— Наша преподавательница агрономии Илга Малыня.

— Очень приятно! — Андрей шагнул навстречу. Вежливо пожал протянутую руку. Она была довольно большой, но мягкой, нежной.

— Этот товарищ из министерства, ревизор, — пояснил Белевич, видя, что Андрей не спешит называть себя.

— Очень хорошо, — в свою очередь ответила Илга приятным грудным голосом. — Но сейчас обеденный перерыв, и всем надо идти обедать… даже ревизору, — добавила она, улыбаясь одними губами. — Мы с Витольдом обедаем дома, если хотите, прошу к нам!

— Нет, спасибо!

Андрей едва удержался от соблазна принять приглашение. Если Илга тоже является участницей всей этой запутанной истории, — надо знакомиться с ней особо. Практика разведчика подсказывала, что если мужчины в ряде случаев бывают умнее женщин, то женщины всегда оказываются эмоциональнее. А эмоциональный человек смутно чувствует то, о чем не догадывается разум.

Андрей пошел обедать в курсантскую столовую. Она находилась на первом этаже. Во всю длину высокого светлого зала стояли узкие покрытые льняными скатертями столы. За окнами виднелось все то же озеро, все та же зеленеющая на горизонте полоска камышей. Она начинала надоедать. Чтобы не видеть всего этого, Андрей сел спиной к окну. За столами было шумно. Попав в общество говорливых и веселых полеводческих бригадиров, механиков и животноводов, Андрей невольно залюбовался ими. Справа сидел широкоплечий низенький крепыш в черном комбинезоне. Ловко управляясь с едой, он ухитрялся при этом ежеминутно отпускать шуточки, и сидящие вокруг покатывались со смеху. Молодежь была занята собой, учебой и, в данную минуту, обедом. Ни о чем другом она, казалось, не думала.

«Смеются и не подозревают, — размышлял Андрей, — что где-то здесь, с ними рядом, возможно, находится враг. Он пришел из чужого мира, чтобы вредить, мешать им строить счастье, мешать наслаждаться жизнью… Если б только они об этом знали!»

Но от кого их оберегать? Где он, этот враг?..

После обеда Белевич стал словоохотливее. Видно, Илга посоветовала быть с ревизором полюбезнее… Еще придерется к чему-нибудь — с работы выгонят…

— Красиво здесь у вас, — заметил Андрей, кивнув на окно, за которым виднелось озеро. — Красиво, а скучно, наверно?

— Мы привыкли, — степенно ответил Белевич.

— Хотя здесь есть где отдохнуть, — продолжал Андрей с невинным видом. — Рыбалка хорошая… Охота…

Белевич насупился. Заскрипел пером по бумаге.

— Кому охота, а кому…

— Что «кому»? — Андрей сделал вид, что не понял, о чем говорит Белевич. Тот насторожился.

— А вы разве ничего не слышали?

— Ровным счетом ничего… Я здесь впервые. Раньше у меня была другая зона.

— Что ж, тогда знайте, — невесело усмехнулся счетовод, отрываясь от письма и устремляя на Андрея голубые выцветшие глаза. — Я тоже был любителем… Недавно пошел с товарищем на охоту да и застрелил его.

— Своего товарища?

— Да. Пять лет условно дали. Но не в этом дело. Совесть меня мучает. Друга убил. Понимаете, — друга!..

— Понимаю, — задумчиво протянул Андрей. Наступило неловкое молчание. Первым заговорил Андрей.

— Но сделанного, как говорится, назад не воротишь… А я ведь тоже охотник-любитель… И если у вас осталось ружьишко, я его на денек позаимствую… Не возражаете?

— Нет, отчего же! Хоть сегодня.

После этого Белевич окончательно умолк. Разговор больше не клеился. Да и о чем говорить? О вещах посторонних? Это было бы бестактным по отношению к человеку, который, предполагалось, тяжело переживал свою трагедию. Расспрашивать о подробностях убийства? Это могло навести счетовода на подозрения. Андрей нашел выход.

— Я что-то устал, — сказал он, откладывая в сторону папки с делами. — Времени у меня впереди достаточно, на сегодня хватит! Пойду побродить по вашим местам.

Сразу же у выхода Андрей встретил Алину. Она разговаривала с пожилым мужчиной в застиранном синем халате. Судя по характеру разговора, мужчина был кладовщиком. Глядя на ее свежее, загорелое лицо, повернутое вполоборота, слушая четкие распоряжения, произнесенные к тому же звонким молодым голосом, Андрей еще раз поймал себя на том, что эта девушка ему нравится. Алина, вдруг оборвав на полуслове фразу, обращенную к кладовщику, повернулась к Андрею. Ясные ее глаза скользнули по его лицу испытующе, словно изучая. Андрей подошел ближе.