Бортовой журнал 6 - Покровский Александр Михайлович - Страница 24

– Конечно, там есть защита от дураков, – объясняет капитан 1 ранга Алексей Суханов. – Даже если матрос ввел все данные, система должна запросить подтверждение ввода. Судя по всему, матрос и нажал его. Видимо, не осознавал степень ответственности. Насколько я знаю, сейчас с личным составом инструктаж почти не проводят.

Подтвердив пуск фреона в свой родной отсек, матрос услышал рев сирены, извещающей о запуске системы пожаротушения, и тут наконец осознал, что натворил. Перепугался, сбежал на другую палубу и там надел кислородную маску.

Гробов сейчас в шоковом состоянии, показания дает невнятные. Говорит, что кто-то ему сказал, мол, блок отключен и на кнопки можно нажимать.

Допустим, матрос-контрактник действительно не подумал о возможных последствиях своей игры с кнопками. Но следствие уже вызывало на допрос командира трюмного отделения Алексея Васильева, который видел, как Гробов нажимает на кнопки пульта, и… ничего не сделал. Да и после трагедии он рассказал об увиденном не сразу – ведь он несет персональную ответственность за действия своего подчиненного.

По словам следователей, матрос– не конечное звено в ЧП. К ответственности будут привлечены и другие люди».

Что смущает в деле матроса с «Нерпы» лично меня.

Меня смущает прежде всего время аварии. Официально заявлено 20.30, а очевидцы говорят о 18.00.

Почему для меня это так важно?

Потому что, случись это в 20.30, все бы поужинали, а потом кто смог, тот лег бы спать до вахты (первая смена заступает в 24.00). В пользу этого говорят свидетельства очевидцев, которые утверждают, что те, кто спал, те и погибли. Вроде бы все совпадает.

И тут вдруг появляются заявление очевидца, что авария произошла в 18.00, а лодка в это время находилась под перископом.

Если это так, то – «Боевая готовностьдва, от мест по боевой тревоге отойти! Центральному посту готовность номер один!» (Только центральный сидит по тревоге.)

То есть если все же авария произошла при нахождении лодки на перископе и в 18.00, то в центральном посту на «Молибдене» не может быть «вахтенного матроса» (если только, конечно, это не допускает ТКР – типовое корабельное расписание, в чем я очень сильно сомневаюсь). Его там не должно быть. Там должен быть офицер.

Что за «Молибденом» делал матрос?

А офицеры-то где были по тревоге в центральном посту?

И еще. Если это ходовые испытания, то за «Молибденом», вообще говоря, должен сидеть гражданский. То есть за «Молибденом» на ходовых испытаниях сидит гражданский. Лодка и все ее механизмы пока еще не переданы ВМФ, поэтому там должен быть гражданский специалист, за спиной которого должен все время находиться офицер.

То есть в центральном посту все время двойной, если не тройной комплект народа. Тем более если лодка находится на перископе. Но вдруг там оказался матрос, который начал играть с пультом и в конце концов подал-таки фреон в отсек? На виду у всех? Два человека смотрят на пульт, а за ним забавляется матрос?

Почему и как там оказался матрос? И оказался ли? Ведь, по свидетельству все тех же очевидцев, все ЦГБ с «Молибдена» продул именно гражданский специалист, не дожидаясь команды ЦП!

Как это все получилось с точки зрения даже не следствия, а простого здравого смысла?

Все отлучились, матроса пустили за пульт, он там играл, потом он доигрался, потом – фреон, потом – матрос сбегает, потом – прибегает гражданский, садится за пульт и продувает все группы ЦГБ, после чего лодка всплывает в надводное? Так, что ли?

Кино какое-то.

Теперь оказывается, что там был вовсе не фреон-114В2, а фреон-113 (трифтортрих-лорэтан) – хладагент для турбокомпрес-сорного оборудования, растворитель для очистки электронного и оптического оборудования и прочая, и прочая. Опасен для человека. При вдыхании – слабость, головокружение, тошнота, рвота. При попадании на кожу – ожог, волдыри. В закрытых помещениях – смерть от удушья. При соприкосновении с открытым огнем образует фосген, галогеноводороды, галогены.

Если это так, то всех поздравляю с этим открытием.

Если на многострадальной «Нерпе» еще и это обнаружено, то хочется в который раз спросить: при чем тогда здесь матрос, даже если он что-то там нажал?

Матрос нажимающий – это уже венец всего.

Вообще-то, так, для сведения, лодочные хладоны, в том числе и фреон из системы ЛОХ, периодически сдаются на анализ в лабораторию. Результаты анализа в 80-е годы прошлого века было ни подделать, ни купить, потому как лаборатории понимали – концы все равно найдут и всех уничтожат.

Сейчас, наверное, всех можно купить. В том числе и лаборатории, растерявшие сотрудников и коллективный разум.

То есть при подготовке лодки к швартовным испытаниям – бардак, при выходе – бардак, на ходовых испытаниях – бардак. Коды допуска пишем прямо на пультах, с пульта можно подать в первую очередь то, что должно подаваться в последнюю очередь – фреон то бишь, а по тревоге у нас в кресле оказывается безумный матрос. Все так?

Мои поздравления еще раз всем.

И как они только воевать собираются?

А теперь в следственном комитете говорят, что матрос Гробов, набирая на клавиатуре подачу фреона во 2-й отсек, на самом деле таким образом просто вызывал вахтенного. Это у них так принято было. На корабле. Так они всегда вызывали на связь вахтенного. Мол, вахтенный, ау! То есть на других кораблях на таких же пультах стоит блокировка и фреон не идет, а включается только ревун. И он, тот ревун, и вызывает на связь вахтенного.

Если все так, как считает следствие, то матрос здесь просто крайний, а преступников там – целый корабль. Вдумайтесь, они использовали отраву для того, чтоб просто вызывать вахтенного! То есть народ ничего не боится? То есть все, что только можно нарушить по РБЖ, они нарушили, и не сегодня это началось? Это у них практика такая?

Как же они раньше-то не утонули, не взорвались, не горели?

Ведь на корабле шаг в сторону – смерть. У нас фреона боялись. Как огня. А тут – с ним играют в игры? На виду у всех? И все в курсе этих игр?

Немыслимо.

У нас на корабле тоже вызывали вахтенного. Но его вызвали звонком. В базе его вызывали звонком. В этом тоже было нарушение, потому что звонком на корабле подаются боевые сигналы – «Боевая тревога», например. Но при стоянке в базе на короткие звонки закрывали глаза. Но это же были просто звонки. Они не были связаны с подачей в отсек фреона. Это был только звонок и все.

Причем в море никому и в голову не пришло бы вызывать вахтенного подобным образом.

Вахтенный всегда на связи. А если он не на связи, то вахтенный инженер-механик находит его по собственному «Каштану» (или что там у них сейчас стоит для связи с отсеками) за одну секунду. При чем здесь матрос? Конечно, матроса можно послать на поиск вахтенного, но его именно посылают, и он идет. Пешком. Ножками. Ему и в голову не придет искать вахтенного по-другому. Он запрограммирован на выполнение команды «Найди такого-то!», и он знает, что по этой команде надо пойти, найти, за ручку привезти.

А тут он начал играть клавишами? На виду у всех? Ну так в чем же его вина? Матроса так научили. Это всех устраивало. Там просто в колонну после этого преступников можно выстраивать.

Не могу поверить.

Дал он один раз фреон, потом еще и еще? И все это видели? Интересовались ли они при этом, что там вахтенный-то никак не откликается?

Что-то тут против логики.

Что ни день, то новость. Теперь уже вместо фреона-114В2 в систему ЛОХ на «Нерпе» был на две трети закачан вовсе не фреон-113, а тетрахлоэтилен. Растворитель. Токсичный растворитель. ПДК– 10 мг на кубометр. Воздействует на нервную систему, печень, почки. Способен накапливаться в организме. Хорошо растворяется в жировых тканях.