Бортовой журнал 4 - Покровский Александр Михайлович - Страница 8

Потом оно находит слово «демократия» и слово «свобода».

Побаловавшись ими слегка, оно откладывает их, как старого плюшевого мишку, лишенного к тому времени одного уха, в сторону и приступает к обеду.

Обед всегда становится на пути свободы и демократии.

Чиновники отличаются от других людей. Чем они отличаются? Всем. Всей своей внутренностью.

Мне даже кажется, что есть просто гомо сапиенс, а есть гомо чиновникус.

Тут рассказали одну историю. Рядом с одним небольшим городком в самой середине России растет реликтовый лес. Этот лес – настоящее чудо, охраняемое до недавнего времени государством.

Но вот пришло другое время, и местные чиновники решили продать лес на вырубку, а на освобожденной территории построить что-то вроде хранилища, может быть, даже отходов.

И жители городка встали на дыбы.

Их борьба длилась очень долго, то утихая, то разгораясь вновь, но вот в один прекрасный день рядом с опушкой леса появилась дереводробильная техника.

Что-то чиновники сказали людям в тот самый момент, когда они окружили эту чудо-технику.

В ту же ночь вся техника сгорела дотла, и тло то было такого свойства, что всем стало ясно – сработали профессионалы.

Поджигателей скоро нашли. Ими оказались те, кто прошел все горячие точки.

Был суд, но жители города ясно дали понять, что если там чего, то и всем станет очень худо.

Народ получил по три года условно, и теперь лес тот никто не трогает.

Вот так в одном маленьком городе сильно пострадало наше чиновничество.

А в Петербурге, на Московском проспекте, рядом со станцией «Московские ворота», там, где есть пешеходный переход, кто-то видел такую сцену: весь проспект расчистили для проезда высокого начальства, дорога опустела, а на пешеходном переходе скопилась толпа.

Толпа терпеливо ждала, пока проедут благодетели.

Ждать пришлось долго – почти двадцать минут. Толпа увеличивалась с каждым мгновением.

Наконец кто-то вступил на проезжую часть, и, как это бывает, толпа хлынула – не остановить.

Люди текли и текли через дорогу, но тут подскочила машина автоинспекции. Она направилась прямо в толпу, уперлась в нее, и из опущенного стекла высунулась раскрасневшаяся физиономия блюстителя порядка: «Куда поперли, козлы?» – сказала та физиономия в сердцах.

«Сам ты козел!» – послышалось в ответ.

Кто первым ударил кулаком по капоту машины, неизвестно, но сейчас же на машину обрушился град ударов. Она сдала назад, и люди прошли.

Вы знаете, иногда достаточно одного только слова, и все различия между гомо сапиенс и гомо чиновникус вырвутся наружу.

Мне написали, что украли у меня слово «поелику». И еще народу не понравилось, что я о Рюрике выразился слишком прямолинейно.

Автор этого письма сообщил мне, что просмотрел фильм о раскопках на Готланде. Там показывали раскопки могил знатных людей. «…Они были покрыты камнями с рунами. Модно сейчас прослеживать по ДНК родственников до самой Люси. Так вот, взяли пробу со среза зубов (там лучше всего ДНК сохраняется) и выяснили, что почти у всех родственники из Монголии или Азии. Археологи в шоке. Хотя такие авторы, как Демин, Петухов, давно предсказывают открытие расселения руссов по Европе вплоть до Иберии и Британии. А автор Драгункин, в свою очередь, местами очень убедительно доказывает первичность русского языка по отношению к европейским и некоторым азиатским («5 сенсаций. В начале было слово, и слово было русским»).

А грузины считают, что все сначала были грузинами, а армяне – армянами.

Да все вообще вышли с Тибета (есть и такая теория, и она тоже медицинская), и у всех одна мать, Ева (те же медики установили, что мать-то у всех народов была одна).

Археологи всегда в шоке, а историки всегда пишут на заказ. А слово «руссы», встречающееся в арабских летописях, повествующих о событиях IX века, появилось только в X веке. То есть только в X веке арабы написали о том, что же происходило в IX на территории современного Новгорода.

Там же пишется о различиях между руссами, или россами, и славянами.

Так что это они потом перемешались.

Кстати, когда снимали фильм о Пугачевском бунте, то настоящие русские лица нашли только в Польше. Доказывать первичность русского языка по отношению ко всем остальным языкам можно, конечно, но дело это бесполезное. Слов в языке в том самом начале, когда было только слово, подозреваю, было немного.

А торговля уже велась. И торговцы говорили на своем языке. Вот из соседнего языка слова и брали.

Чтоб друг друга понимать.

Современный русский язык очень молод. И до него было еще несколько тоже русских языков.

И они сильно различаются. Вот старый английский новому англичанину еще понять можно, а вот язык времен Рюрика современному русскому человеку понять почти невозможно. Ну? И что будем брать за эталон русскости?

А все, что я написал о Рюрике, было изложено в английском исследовании эпохи викингов. И составляли это исследование на основании археологических раскопок.

Англичанам верю больше, потому что их демократии более 700 лет. И законы они если и принимают, то не отменяют через год. И задним числом законы не вводят в силу, оттого и законопослушны они и не с таким удовольствием подтасовывают факты. Первичность русского языка по отношению к другим языкам можно, конечно, доказывать. И можно делать это очень убедительно. Хорошо бы при этом до расовой чистоты не достучаться.

А слово «поелику» не мое. Оно из словаря Даля. Просто нравится оно мне.

Означает оно то же самое, что и «поколику», то есть «до коли» (до того, что колет, то есть до боли) или «доколе» – насколько, то есть до какой меры. Так что «поелику уж?» – это по-нашему «сколько ж можно?»

А великие открытия на манер того, что все начиналось в этом мире с русских, еще впереди.

Почему я так думаю? «Понеже пожвакать оным дюже хотца» (так как жрать им очень хочется).

Мне тут рассказали одну историю.

Случилось это где-то в 60-е годы прошлого столетия на одной украинской ферме, неподалеку от Киева. Работал на этой ферме племенной бык Сурко. Работал понятно кем.

Тогда быки со своими прямыми обязанностями справлялись в целом самостоятельно, но поскольку объемы работ были очень велики, а сроки ограничены, то требовалась им в этом деле помощь.

Для оказания помощи к этому быку давным-давно приставили некого Кузьмича. Помогал он очень. Отличительной и нехарактерной для того времени чертой Кузьмича была длинная борода, которой, впрочем, он безмерно гордился. В общем, работа шла слаженно и методично.

Так вот.

Настало-таки время Кузьмичу уходить со службы. Дружно проводили. А на смену прислали совершенно неопытного молодого ветеринара, только что из-за парты. То есть некоторым нюансам работы с быками, прямо скажем, он не обучался.

Жизнь на ферме идет своим чередом. К Сурко привели корову. А как ему помогать?! Корова мычит, бык ревет, а все чешут репы… М-да. Стали звать Кузьмича, мол, приди, покажи молодому специалисту, что да как делается.

Чего ж не показать? Пришел Кузьмич, качаясь. Надо полагать, уход отмечался им уже не первый день!

Начался процесс. Сурко громоздится на корову, Кузьмич берет хозяйство быка и ориентирует его в нужном направлении. Но как-то так нечаянно его борода, зацепившись понятно за что, устремляется в аналогичном направлении с хозяйством и с первых же движений начинает активно участвовать в довольно длительном процессе репродукции… И участвовала она в нем до самого конца.

Надо понимать, что голова Кузьмича при этом вынужденно двигается сообразно фрикциям Сурко. Вжжжик-вжжжик, вжжжик-вжжжик!

Когда бычий производитель с чувством выполненного перед Родиной долга отвалил от коровы, Кузьмичу полегчало. Ему даже стало очень хорошо. Изможденный, он обхватил обеими руками свою героическую бороду, рывком отправил ее вниз и выдохнул: «Ну и наттрахались мы с тобой сегодня, Сурко!»