Бортовой журнал 4 - Покровский Александр Михайлович - Страница 22

Но стоит только кому-то объявить, что жива Россия, жива! Вот она, красавица, и здесь жива, и вот здесь! А вы только посмотрите, как все-то налаживается, и мы еще покажем, мы еще дадим, – как немедленно становится мне хорошо.

А эти опять: «Да нас за ядерную державу уже давно никто не считает!» – «Да ладно!» – «А вы почитайте доклад, опубликованный недавно в США. Там все сказано. Будет у них жгучее желание, и те восемь ракетных лодок, что у нас еще у пирса тухло дышат, уничтожат прямо там же! Чтоб, значит, не мучались сильно!» – «А…» – «А Стабилизационный фонд наш давно в Америке!» – «А…» – «Так что экономика наша выключается одним поворотом рубильника!» – «А.» – «А наземные ракеты не успеют даже взлететь из-за старости. Подавятся с первого залпа!» – «А… у нас есть «Булава!» – «Какая «Булава»? Это вы про ракетный комплекс, который только учится летать? Прямо как птенец, честное слово. Крыльями машет, а взлететь не может! Бросьте! Вы ее где видели? На картинке? В телевизоре? А-а-а, вам об этом рассказали в наших родных СМИ. Да, да – это очень хорошо. А вы не слышали, как мадам Олбрайт однажды заявила, что это сильно несправедливо, когда только одна страна владеет всей Сибирью. Как вам это?» – «А…» – «А военные корабли лет по двадцать ходят в море безо всякого ремонта. Не слышали о таком? На одном «Дне корабля» даже заявили, что такая эксплуатация может считаться подвигом. Ну, если только ее можно назвать эксплуатацией, то тогда – конечно. А так – это хер знает что. А теперь скажите: может ли хер знает что считаться подвигом? А?» – «А.» – и опять мои руки повисают, переходя в туловище.

А ракетный комплекс «Булава» никак нас всех не отбулавит. Все у него не летит чего-то.

Куда ни кинь, всюду клин, причем в самое неудобное место.

Беда с этими памятниками. Как только человечество сформировалось, так оно и начало грязью мазать идолов. Причем своих идолов мазали, потому что те не тот дождь насылали, а чужих, потому что оскорбляли чуждым жутким видом светлые религиозные чувства.

А в Греции статуи даже бичевали – так, для порядка.

Поставят статую какому-нибудь атлету, а он в стан врага переметнется – ну, а они ну его бичевать.

Чтоб знал, значит, почем продажа родины.

А я люблю страны старые и терпимые.

С устоявшейся психикой.

Вот стоит в городе Лондоне статуя цареубийцы Кромвеля, и никому она не нужна, кроме голубей, что норовят на нее не со зла нагадить.

Кстати, некоторые птички – чайки, например, гадят именно со зла. Вот не нравится им человек – обязательно на него какнут. Правда, к статуям они равнодушны, как и вездесущие голуби, и извержение отходов жизнедеятельности на подобные камни, поставленные вертикально, у них происходит совершенно не эмоционально.

Эмоционально – это к человеку разумному.

Это разум у него так взыграл, что он взял и на камень нагадил.

Реванш потому что хочется. Хочется его получить.

Бедные солдаты. Нет им после смерти покоя.

Вот стоят на земле русской немецкие кресты, а под теми крестами лежат солдаты.

Ну прах лежит, человеческий. Прах он и есть. Он же нужен для примирения. Ну и пусть лежит. Чего же друг другу мстить через полвека-то?

Люди-то должны уже измениться за отведенное на изменение время, причем в лучшую, человеческую сторону.

А они не меняются. Такое впечатление, что им заняться нечем. Нечем себя нервировать.

Вот они памятники и корчуют.

Вот ведь беда.

Конечно, они суверенное государство – ну ладно, хорошо. Хотят злобу копить – пускай, что тут поделаешь.

А может, перевести этого каменного солдата вместе с останками воинов в Россию?

И похоронить наконец? Как вы думаете?

Я бы похоронил.

А памятник я бы выкупил и установил в Москве.

Напротив родного ему эстонского посольства.

И куда бы то посольство ни переезжало на русской земле, туда бы, по моим соображениям, переезжал бы и памятник.

Потому что мы тоже суверенное государство.

Ставим памятники где хотим.

В Эстонии происходит то, что и должно происходить. Если бы в свое время, когда предоставляли Эстонии права на самостоятельность, эти вопросы, а также вопросы о положении русского населения, были оговорены, то Эстония никуда бы не делась – она выполняла бы условия договора. А раз вы оттуда бежали, бросив все на произвол судьбы, то и нечего на чужую рожу пенять. Имеете то, что имеете.

Если разваливаете что-то, то хотя бы оговаривайте условия развала. А так все это напоминает акт мародерства – схватил то, что смог, отбежал в сторону.

Сорок шесть миллионов шестьсот двадцать тысяч человек в России на сегодняшний момент представляются мне совершенно лишними. Не нужны они. Хоть завтра от них избавься – ничего не изменится.

А если и будет со временем какой-либо дефицит наблюдаться в рабочих руках, то всегда можно набрать турок или узбеков с таджиками.

Отчего я пришел к такому выводу? Оттого, что я посчитал то число человек, что мне попадались по дороге, пока я шел до станции метро «Чкаловская». Идти мне недалеко, так что всех я сосчитал.

При этом я учел отдельно тех, кто шел просто так, и тех, кто шел с утра или с бутылкой пива в руке, или с банкой «джин-тоника».

Соотношение один к трем. То есть один человек с горячительным на двоих трезвых.

Вот вам и пропорция. И учтите: в Петербурге она лучше, чем за сто километров от него.

Почему те, кто встречает утро с бутылкой или банкой в руках, мне представляются лишними людьми?

Сейчас расскажу.

В любой бутылке пива на сегодня содержится тот концентрат, что при разведении водой назовут собственно пивом, углекислый газ и спирт.

Все это существует до поры до времени отдельно и только в бутылке соединяется.

К настоящему, живому пиву это не имеет никакого отношения.

В банке «джин-тоника» все намного проще. Там все сбоку написано. Согласно этой надписи – это все жуткая химия, венцом которой является все тот же спирт – его там от восьми до девяти (с большими копейками) процентов. Триста тридцать грамм химического раствора, в котором, в самом худшем случае, тридцать два грамма чистейшего спирта, что в пересчете на водку составит уже восемьдесят два грамма.

Это молодежный напиток, и в основном молодежь потребляет его примерно по две банки в день, а это уже сто шестьдесят четыре грамма в пересчете на водку.

А если молодежь пьет с утра пиво?

Пиво? Его тоже можно разложить на составляющие. В поллитре того, что все здесь считают пивом, содержится двадцать два с половиной грамма этилового спирта, и это если только на бутылке написано «4.5 % алкоголя»; и сорок пять грамм его же, если на ней написано «9 %».

Две бутылки в день – и мы получаем сорок пять и девяносто грамм этанола соответственно, что в переводе на водку составляет сто двенадцать грамм в самом лучшем случае и двести двадцать пять – в самом худшем.

Не правда ли, цифры у двух бутылок пива и двух банок «джин-тоника» сопоставимы?

Зачем я вам все это рассказываю?

А затем, что от употребления всех этих замечательных напитков в возрасте от пятнадцати до тридцати лет развивается раннее слабоумие. Почему?

Я вам сейчас расскажу о том, что происходит с алкоголем при попадании его вовнутрь человека, и вы все поймете.

Например, вы выпили бокал вина. Оно попадает в желудок, а оттуда всасывается в кровь.

Из крови жидкая фаза отправляется в почки, а все, что осталось, – в печень, где частично разлагается, а потом в виде альдегидов и кетонов возвращается опять в кровь. Кровь доносит это все до мозга. При правильном раскладе спирт в мозг не попадает, и человек от выпитого чувствует только тепло.

Почувствовали вы опьянение – это печень у вас не справилась, и чистый спирт попал в мозг.

По-другому не бывает. Если печень справляется, то вы – «ни в одном глазу».