Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Бортовой журнал 4 - Покровский Александр Михайлович - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

В Балтике уже вылавливают рыбу с поврежденной шкурой.

Мало того, по последним данным иприт способен влиять на генетику.

Он меняет гены у планктона, рыбы и человека. Так что, мягко говоря, когда люди едят балтийского судачка, они рискуют вместе с его незабываемым мясом получить внутрь некоторый код да Винчи.

Кстати, говорят, то, что меняется генетика у планктона, – это очень плохо.

Это настолько непредсказуемо, что, возможно, через несколько лет человечество будет искать лекарство не только от СПИДа.

За все в этом мире надо расплачиваться.

И за войны тоже.

А планктон – это же как песок Сахары, разносимый ветром. Его находят потом и во льдах Антарктиды, и в айсбергах Гренландии.

Через десяток лет эти снаряды и бомбы проржавеют окончательно, и ищи тогда этот иприт.

Нужны усилия. И усилия международные. Все страны, выходящие к Балтике, должны этим заниматься.

И возглавить все это, по моему разумению, должна Германия. Это их суда и их снаряды. А горе после них общее.

Сейчас идет изучение. Берут пробы, обдумывают, строят прогнозы.

Ребята! Я, конечно, ничего не имею против обдумывания, но лучше бы с этим делом поторопиться.

Есть проект сооружения над затонувшими судами бетонных саркофагов.

Так сказать, оставим проблему следующим поколениям.

Предложения такие есть, но я бы все-таки, положа руку на сердце, поднимал бы все это дело со дна.

Дорого, конечно, но пора чистить планету. Поверьте химику, пора.

* * *

Нам прекрасно известны единодушные жалобы всех политических авторов, занимавшихся этим неутихающим предметом, о котором речь пойдет ниже, – поток людей и денег, устремляющихся в столицы по тому или иному суетному поводу, делается подчас настолько бурным, стремительным и опасно говорливым, заметим мимоходом, что ставит под угрозу наши гражданские права.

Это, я вам отмечу речью метафорической, недуг, серьезный недуг.

Развивая этот посыл в законченную аллегорию, скажем, что недуг в теле человеческом ничем не отличается от недуга в теле народном. А любое недомогание легче предупредить, чем излечить, – известнейшее дело. Да!

Так какие это права?

Права на тишь и благодать. Я полагаю, что это главенствующие права. Потому как остальные наши права давно уже защищены этими цветками благоуханными нашей с вами законности – членами Законодательного собрания.

Одного только взгляда – сперва негодующего, конечно, но со временем все более и более терпимого, а потом и восторженного, на них, на те цветки – достаточно, чтобы в том удостовериться.

Какие это цветки, почитаемые нами в самом начале этого абзаца за отродья мира растений?

Пожалуйста – это тюльпаны, розы и гладиолусы.

Причем наши тюльпаны цветут всегда, и от них не отстают ни розы, ни гладиолусы.

И что бы там ни делала с нами погода – их ничем не уморить.

Давят, давят, давят, а они все растут и растут – кровь и жизненные духи поднимают их вверх из любого состояния. Так что нашим свободам едва ли угрожает опасность французского вторжения.

Почему я тут подумал о Франции? Потому что я о ней думаю всегда. Этот дух, этот стиль, эта манера – ужас, жуть.

Не зачахнем ли мы от избытка гнилой материи и от отравленных соков нашей конституции – спрашивают меня иногда. «Нет! – отвечаю я, и притом добавляю: – Берегите голову!»

Ибо куда мы без головы, как мы без нее? Ладно потеряем тело, но не потерять бы ее – голову.

Осталась бы она на своем месте еще хоть немного, недолго – и уже чудо, возвращающее нам прежнюю силу и красоту. Тело – это тело, а голова – это голова. Расширим потоки, укрепим сосуды – и ничего ей не будет грозить. А голова на месте, так и с правами справимся при любых потоках.

Какими это правами?

Правами на тишь и благодать.

* * *

История человечества – это история грабежа. Во все времена только грабили, грабили и грабили.

Грабеж был основным промыслом. И подчас одни грабители грабили других. В дело шло все: кресты, колокола, пушки, оклады и золото икон, двери, ворота.

Например, медные ворота крепости Магдебург воровали трижды. Сперва шведские пираты отодрали их с их законного места, чтоб потом отвезти в Швецию, а по дороге у них это все оттяпали новгородцы. Они позолотили ворота и повесили их – дело-то святое – на храм Софии.

А в 1570 году их снимал с храма уже царь Иван Васильевич.

* * *

Бедный Йорик!

Берется череп Йорика, который при жизни-то все жрал и жрал и все никак не мог наесться, все со столов тянул и тянул и по карманам распихивал, а у него все это вываливалось и вываливалось, а он его назад, воровато озираясь, глотая слюну. А потом, в темноте, в какой-то подворотне, он вытаскивал все из карманов и пожирал торопливо, как гиена.

Так и помер. Подавился.

Со временем эта история обросла благопристойными подробностями, легендами.

Сам Йорик стал числиться по ним шутом, блиставшим когда-то умом.

А ведь воровал-то он совсем не для этого.

Так что череп вполне можно теперь погладить – бедняга…

* * *

Я решил познакомить моего читателя с Йориком на всякий случай.

Шуты нужны так же, как военные и ассенизаторы – не каждый раз, но иногда.

А когда это «иногда» случится – это уж как Бог даст.

Но пока в нем нет такой суровой необходимости, мы же можем заняться с читателем другими делами, перейти к разным темам, за которыми может потеряться не только Йорик, но и сам автор этого элегического повествования.

Вот потому я и напомнил о нем – вдруг понадобится в самое неподходящее время.

* * *

Викинги появились у нас в IX веке. Их не особенно интересовали славянские племена. Им нужен был путь в Константинополь. Это потом эти походы обрели в описаниях романтический ореол, а вообще-то это был замечательный грабеж, именуемый данью. Спускались они по рекам, а посему они очень быстро договорились с обитавшими вдоль рек славянскими племенами. Те тоже скоренько смекнули, что дружить с викингами выгоднее, чем стрелять им из кустов в затылок.

То есть то место, что потом назвали Русью и что потом запахло русским духом (читай, грабежом), начиналось вдоль рек. От рек оно расширялось во все стороны. Например, начиная с IX века они уже шалили на Каспии, где за весьма скромное вознаграждение готовы были резать кого угодно. Нанимали этих лихих парней или хазары, или славянские князья.

Почему-то в летописи постоянно попадал цвет волос нападающих. Он был цвета соломы. Потом его назовут русым.

* * *

Я тут встречался с одним молодым дарованием. Он расспрашивал меня о моем детстве, о том, как я служил. И я все рассказывал и рассказывал. А потом как-то плавно перешли к его детству и к священному долгу.

О защите родины я тоже сказал немало правильных слов, и вдруг он мне говорит:

– В вашем случае это все еще можно принять.

– Что можно принять? – не сразу его понял я.

– Можно принять то, почему вы пошли защищать родину.

– И почему, на ваш взгляд, я ее пошел защищать?

– Потому что в те времена вы считали себя обязанными государству. Оно вас в школу водило бесплатно, лечило, худо-бедно учило, давало кое-какое жилье, а потом – пенсию, в общем-то, немаленькую в конце жизни можно было получить. За это оно и требовало от вас некоторой отдачи.

– Ну, предположим!

– А сегодня это все не катит. Сегодня все это за деньги, причем за большие, а потом еще и в армию в облаве загребут. То есть за все я уже заплатил. Деньгами. Но с меня еще раз берут плату – воинским долгом. Но я же ничего не должен.

– Как это?

– Так! Я заплатил за свое существование. Сам или за меня платили мои родители. Я откупился. Мне платить не за что. А то, что сейчас называется армией, таковой не является. Это фикция. Это фикция, а еще она является живодерней. Это зверинец. Животные в клетке. Может быть, я был бы и не против служить, но я не хочу в зверинец. Уберите животных, и я пойду на службу, так и быть. Правда, я не понимаю, кого я должен защищать.