Путешествие в Монте-Карло - Картленд Барбара - Страница 24

— В письме говорилось о некой юной леди, дочери друзей леди Нисдон, о которой она просила позаботиться своего сына.

— Речь, как я понимаю, шла о тебе?

— Конечно. К тому же письмо было намеренно написано в спешке, словно дело не терпело отлагательства, и потому лорд Нисдон поспешил разыскать меня, едва приехал в Монте-Карло.

— И конечно же, он был очарован твоей красотой! — с ноткой цинизма в голосе пробормотал Крейг.

— Мне пришлось сказать ему, что нахожу его интересным собеседником и привлекательным мужчиной, — тихо продолжала свой рассказ Алоя. — Моя горничная следила за каждым моим шагом — разумеется, она шпионка барона, — Алоя печально вздохнула и добавила:

— Как я могла ослушаться или не подчиниться, ведь они грозили убить моего отца!

— Им удалось вырвать у него хоть какую-то информацию? — спросил Крейг.

— Нет, отец слишком умен, чтобы его можно было просто испугать или обмануть, — ответила Алоя. — Сначала он намеренно тянул время, особенно пока люди барона подбирали мне гардероб и драгоценности. Затем, когда я была уже на берегу, они попытались вновь допросить его, но он вошел в состояние транса.

— Транса? — с восхищением воскликнул Крейг.

— Да, он научился этому в Индии. Он умеет погружаться в бессознательное состояние, из которого его практически невозможно вывести насильно. Конечно, находиться в трансе можно не так уж долго.

— И все же, сколько? — спросил Крейг, понимая, что это вопрос жизни и смерти его друга.

— Если его тело… еще не истощено… голодом и жаждой, — дрожащим голосом произнесла Алоя, — то крайний срок выхода из транса… завтра!

Крейг и сам прекрасно понимал, что у него слишком мало времени и действовать надо наверняка. Он был уверен, что сама душа Рэндала Сара поможет ему принять верное решение и даст подсказку, как действовать.

— Полагаю, русские об этом не подозревают, — сказал он в раздумье, — но тогда почему они заставляли тебя принять у себя лорда Нисдона именно сегодня вечером?

— Им нужны хоть какие-то сведения как можно быстрее.

После этого они, видимо, собираются увезти нас отсюда в какое-то безлюдное место и там применить пытки. Они думают, что папа не выдержит и выйдет из транса, если они будут пытать меня у него на глазах…

В душе Крейга все закипело от возмущения.

— Клянусь тебе, дорогая, — с нажимом проговорил он, — 'что пока я жив, тебя никто не посмеет и пальцем тронуть.

— Ты можешь нас спасти?

— Клянусь тебе в этом, — пообещал он. — Сегодня, когда я стоял один на террасе, мне показалось, что я слышал голос твоего отца, который подсказывал, как следует поступить.

Теперь я уверен, что мы обязательно справимся.

Крейг взглянул девушке в глаза и увидел там безмерное доверие и уверенность в том, что все пройдет успешно.

Ему не хотелось говорить более ни о чем, поэтому он обнял ее и нежно коснулся губами ее уст, с каждым поцелуем чувствуя, как в нем растет волна блаженства и восторга оттого, что он держит в объятиях женщину, дороже которой У него нет никого и ничего в жизни.

Глава 6

Наутро Крейг проснулся с чувством счастья и безмятежного спокойствия в душе.

Все его мысли были об Алое и о любви к ней. Он вспоминал о том, как накануне вечером он держал ее в своих объятиях и ощущал себя самом счастливым человеком в мире.

Крейгу приходилось много путешествовать, бывать в разных странах, видеться с разными людьми, так что он был достаточно опытен, чтобы понять, насколько Алоя уникальна и необыкновенна.

Она была не только редкостной красавицей, но и потрясающе умной, образованной, мыслящей женщиной. К тому же, она обладала такой же сильной интуицией, как и сам Крейг.

Теперь он понимал, что своей необыкновенной красотой Алоя обязана экзотической крови, текущей в ее жилах. От отца-англичанина ей достались безупречная кожа, нежного медового оттенка, а от матери-грузинки — таинственные чарующие глаза и волосы с серебристым оттенком, редкостным даже для русских женщин.

Необычным в Алое было и то, что она, как и ее отец, верила в любовь и считала ее основой жизни. Она полагала, что мужчина и женщина могут обрести счастье лишь любя друг друга. Ребенок, рожденный в таком браке словно создан самой любовью.

Крейг понимал, как тяжело пришлось Рэндалу Сару, который в интересах дела вынужден был скрывать свой брак.

Официальные лица департамента наверняка были бы шокированы, узнай они, что супруга их лучшего агента имеет тесные отношения с Россией. К тому же противник мог в любой момент использовать ее в качестве оружия против самого Сара.

Крейг до сих пор с трудом мог верить в то, что Алоя вместе с матерью неоднократно преодолевала столь трудный и опасный даже для опытного путешественника перевал, который соединял Индию и Тибет.

И все это лишь для того, чтобы ненадолго увидеться с любимым человеком.

Иногда Сару приходилось оставлять жену и ребенка в довольно унылых и опасных местах, а самому отправляться на выполнение очередного задания, которое могло оказаться весьма рискованным.

Он был мастером маскировки и грима, что выручало его в самых сложных ситуациях. Однако, это искусство могло пригодиться в Индии или в других странах Востока, но никак не помогало в Тибете.

Монахи, живущие в многочисленных монастырях Тибета, обладали весьма развитой интуицией. Это умение можно назвать ясновидением или магией, но Крейг всегда считал» что это шестое чувство, благодаря которому монахи безошибочно отличали правду от лжи.

Крейг понимал, что единственное, что мог сделать Cap для дочери, оставшейся без матери, это увезти ее в Англию и там спрятать у родственников.

И все же он был человеком столь выдающимся и столь значительным, что малейший риск с его стороны мог обернуться катастрофой.

Теперь, он находился в руках опаснейшего противника, и одно-единственное неверное слово или действие могло погубить и самого Сара и его дочь, Алою.

Мысль о том, что он может потерять Алою, отозвалась в сердце Крейга острой болью, словно в него вонзили сотню кинжалов. Он тут же попытался взять себя в руки, пообещав себе, что сделает все возможное, и даже погибнет, если потребуется.

«Готов поклясться всем, что у меня есть, — думал Крейг, — что ни одна женщина в мире прежде не заставляла меня испытывать чувства, которые живут в моей душе сейчас. Теперь я верю поэтам и музыкантам, которые воспевали любовь, как самое большое счастье в мире!»

Затем Крейг заставил себя думать не эмоциями, а призвать на помощь холодный рассудок и опыт.

Прошлой ночью, перед тем как запереть за Алоей дверь, ведущую в ее комнату, он сказал ей:

— С этого момента, все будет зависеть от меня. А ты доверься мне, молись и посылай флюиды, которые, как мы оба знаем, достигнут сердца твоего отца.

— Ты тоже будешь думать о нем? — спросила Алоя.

— Разумеется, — ответил Крейг. — Я передам ему свои мысли, чтобы он был готов, когда мы появимся. Уверен, он все поймет.

Говоря это, Крейг думал о том, что никакой другой женщине в мире он не смог бы сказать этого.

Не произнося больше ни слова, он привлек к себе девушку и поцеловал ее долгим страстным поцелуем, от которого их сердца забились в едином ритме.

— Я люблю тебя, — сказал он слегка охрипшим голосом. — А любовь способна преодолеть любые преграды.

— Ты уверен в том… что… любишь меня?

— Посмотри мне в глаза! — властно сказал он.

Она подчинилась его твердому голосу, и в этот момент Крейг подумал, что ни одна женщина в мире не способна быть столь же очаровательной и желанной, как Алоя. Он почувствовал, что отныне она стала для него тем воздухом, без которого невозможна жизнь.

Он взял ее за подбородок, заглянул в глаза и увидел, что там нет больше волнения и страха, а есть лишь безмерное доверие и восторг.

Крейг почувствовал, как по его телу пробежала дрожь радости и наслаждения. Он был уверен, что Алоя испытывает то же самое.