Илиада. Одиссея - Гомер - Страница 72

В оную Гера вступив, затворила блестящие створы;

170 Там амброзической влагой она до малейшего праха

С тела прелестного смыв, умастилася маслом чистейшим,

Сладким, небесным, изящнейшим всех у нее благовоний:

Чуть сотрясали его в медностенном Крониона доме –

Вдруг до земли и до неба божественный дух разливался.

175 Им умастивши прекрасное тело, власы расчесала,

Хитро сплела и сложила, и волны блистательных кудрей,

Пышных, небеснодушистых, с бессмертной главы ниспустила.

Тою душистой оделася ризой, какую Афина,

Ей соткав, изукрасила множеством дивных узоров;

180 Ризу златыми застежками выше грудей застегнула.

Стан опоясала поясом, тьмою бахром окруженным.

В уши – прекрасные серьги с тройными подвесями вдела,

Ярко игравшие: прелесть кругом от богини блистала.

Легким покровом главу осенила державная Гера,

185 Пышным, новым, который, как солнце, сиял белизною.

К светлым ногам привязала красы велелепной плесницы.

Так для очей восхитительным тело, украсив убранством,

Вышла из ложницы Гера и Зевсову дочь Афродиту

Вдаль от бессмертных других отозвала и ей говорила:

190 "Что я скажу, пожелаешь ли, милая дочь, мне исполнить?

Или отвергнешь, Киприда, в душе на меня сокрывая

Гнев, что я за данаев, а ты благосклонна троянам?"

Ей отвечала немедленно Зевсова дочь Афродита:

"Гера, богиня старейшая, отрасль великого Крона!

195 Молви, чего ты желаешь; исполнить сердце велит мне,

Если исполнить могу я и если оно исполнимо".

Ей, коварствуя сердцем, вещала державная Гера:

"Дай мне любви, Афродита, дай мне тех сладких желаний,

Коими ты покоряешь сердца и бессмертных и смертных.

200 Я отхожу далеко, к пределам земли многодарной,

Видеть бессмертных отца Океана и матерь Тефису,

Кои питали меня и лелеяли в собственном доме,

Юную взявши от Реи, как Зевс беспредельно гремящий

Крона под землю низверг и под волны бесплодного моря.

205 Их я иду посетить, чтоб раздоры жестокие кончить.

Долго, любезные сердцу, объятий и брачного ложа

Долго нуждаются боги: вражда им вселилася в души.

Если родителей я примирю моими словами,

Если на одр возведу, чтобы вновь сочетались любовью,

210 Вечно остануся я и любезной для них, и почтенной".

Ей, улыбаясь пленительно, вновь отвечала Киприда:

"Мне невозможно, не должно твоих отвергать убеждений:

Ты почиваешь в объятиях бога всемощного Зевса".

Так говоря, разрешила на персях иглой испещренный

215 Пояс узорчатый: все обаяния в нем заключались;

В нем и любовь и желания, шепот любви, изъясненья,

Льстивые речи, не раз уловлявшие ум и разумных.

Гере его подала и такие слова говорила:

"Вот мой пояс узорный, на лоне сокрой его, Гера!

220 В нем заключается все; и в чертоги Олимпа, надеюсь,

Ты не придешь, не исполнивши пламенных сердца желаний".

Так изрекла; улыбнулась лилейнораменная Гера,

И с улыбкой сокрыла блистательный пояс на лоне.

К сонму богов возвратилася Зевсова дочь Афродита.

225 Гера же, вдруг устремившись, оставила выси Олимпа,

Вдруг пролетела Пиерии холмы, Эмафии долы,

Быстро промчалась по снежным горам фракиян быстроконных,

Выше утесов паря и стопами земли не касаясь;

С гордой Афоса вершины сошла на волнистое море;

230 Там ниспустилася в Лемне, Фоасовом граде священном;

Там со Сном повстречалася, братом возлюбленным Смерти;

За руку бога взяла, называла и так говорила:

"Сон, повелитель всех небожителей, всех земнородных!

Если когда-либо слово мое исполнял ты охотно,

235 Ныне исполни еще: благодарность моя беспредельна.

Сон, усыпи для меня громодержцевы ясные очи,

В самый тот миг, как на ложе приму я в объятия бога.

В дар от меня ты получишь трон велелепный, нетленный,

Златом сияющий: сын мой, художник, Гефест хромоногий,

240 Сам для тебя сотворит и подножием пышным украсит,

Нежные ноги тебе на пиршествах сладких покоить".

Гере державной немедля ответствовал Сон усладитель:

"Гера, богиня старейшая, отрасль великого Крона!

Каждого я из богов, населяющих небо и землю,

245 Сном одолею легко: усыплю я и самые волны

Древней реки Океана, от коего все родилося.

К Кронову ж сыну, царю, и приближиться я не посмею,

В сон не склоню громодержца, доколе не сам повелит он.

Помню, меня он и прежде своей образумил грозою,

250 В день, как возвышенный духом Геракл, порожденный Зевесом,

Плыл от брегов Илиона, троянского града рушитель:

В оный я день обаял Эгиоха всесильного разум,

Сладко разлившися; ты ж устрояла напасти Гераклу;

Ты неистовых ветров воздвигнула бурю на море,

255 Сына его далеко от друзей, далеко от отчизны,

Бросила к брегу Кооса. Воспрянул Кронид и грозою

Всех по чертогу рассыпал бессмертных; меня наипаче

Гневный искал и на гибель с неба забросил бы в море,

Если бы Ночь не спасла, и бессмертных и смертных царица.

260 К ней я, спасаясь, прибег. Укротился, как ни был разгневан,

Зевс молнелюбец: священную Ночь оскорбить он страшился.

Ты же велишь мне опять посягнуть на опасное дело!"

Вновь говорила ему волоокая Гера богиня:

"Сон усладитель, почто беспокойные мысли питаешь?

265 Или ты думаешь, будет троян защищать громовержец

Так же, как в гневе своем защищал он любезного сына?

Шествуй; тебе в благодарность юнейшую дам я Хариту;

Ты обоймешь наконец, назовешь ты своею супругой

Ту Пазифею, по коей давно все дни воздыхаешь".

270 Так изрекла, и ответствовал Сон, восхищенный обетом:

"Гера, клянись нерушимою клятвою, Стикса водою;

Руки простри и коснися, одною – земли многодарной,

Светлого моря – другою, да будут свидетели клятвы

Все преисподние боги, присущие древнему Крону:

275 Ими клянися, что мне ты супругой Хариту младую

Дашь Пазифею, по коей давно я все дни воздыхаю".

Рек, – и ему покорилась лилейнораменная Гера;

Руки простерши, клялась и, как он повелел, призывала

Всех богов преисподних, Титанами в мире зовомых.

280 Ими клялася, и страшную клятву едва совершила,

Оба взвились и оставили Имбра и Лемна пределы;

Оба, одетые облаком, быстро по воздуху мчались.

Скоро увидели Иду, зверей многоводную матерь;

Около Лекта оставивши понт, божества над землею

285 Быстро текли, и от стоп их – дубрав потрясались вершины.

Там разлучилися: Сон, от Кронидовых взоров таяся,

Сел на огромнейшей ели, какая в то время на Иде,

Высшая, гордой главою сквозь воздух в эфир уходила;

Там он сидел, укрываясь под мрачными ветвями ели,

290 Птице подобяся звонкоголосой, виталице горной,

В сонме бессмертных слывущей халкидой, у смертных киминдой.120

Гера владычица быстро всходила на Гаргар высокий,

Иды горы на вершину: увидел ее громовержец,

Только увидел, – и страсть обхватила могучую душу

295 Тем же огнем, с каким насладился он первой любовью,

Первым супружеским ложем, от милых родителей тайным.

Встречу супруге восстал громовержец и быстро воскликнул:

"Гера супруга! почто же ты шествуешь так от Олимпа?

Я ни коней при тебе, ни златой колесницы не вижу".