Милая чаровница [Милая колдунья] - Картленд Барбара - Страница 24

– Нет! – поспешила возразить Зария. – Я не хочу в этом участвовать.

– Не надо артачиться, – сказал Виктор. – Ведь это всего лишь шутка. Надо же нам как-то убить время. Позвольте Лулу сделать все, что она может… или не может. Если, конечно, она согласна. Что ты на это скажешь, Лулу?

Зария почувствовала на себе взгляд мадам Бертин, которым та окинула ее с головы до ног, словно раздевая ее жалкое, худенькое тело. К полному изумлению девушки, мадам Бертин согласно кивнула:

– Хорошо! Пусть будет так. Я отвечаю за свои слова. Каковы ставки?

– Сто долларов? – предложил Эди Мор­ган. – Или двести?

– Пятьсот, – ответила мадам Бертин. – Во столько это мне обойдется. Кроме того, я на­стаиваю на тайном голосовании. Никто не бу­дет знать, чьи голоса были в пользу той или дру­гой девушки. Принимается?

– Да, – коротко согласился Эди Морган. – Только без обмана, Кейт! Я не собираюсь в те­чение шести месяцев выдерживать твои исте­рики, если проголосую против тебя.

– Только попробуй, и я тебя задушу! – сказа­ла Кейт. – Это относится и к вам, Чак, – доба­вила она, вскинув голову в откровенно обольс­тительном жесте.

– Я постараюсь быть столь же объективен, как, я надеюсь, будет мистер Морган, – отве­тил Чак.

– Но, послушайте, пожалуйста! Я не хочу в этом участвовать, – еле слышным голосом взмолилась Зария.

– Ну же, где ваш спортивный азарт? – при­нялась увещевать ее Кейт. – Это всего лишь шутка. Мне нужен предлог для того, чтобы одеться как следует. И от Лулу не убудет от­крыть парочку чемоданов. Их и так слишком много.

– Нам они понадобятся, – сказала мадам Бертин. Сузив глаза, она все еще разглядывала Зарию. Девушка чувствовала себя так, словно ее рассматривали под микроскопом.

– Мне бы не хотелось в этом участвовать, – с отчаянием в голосе повторила она, моля глаза­ми Чака о помощи.

Но он в ответ только улыбнулся:

– Мадам Бертин очень знаменита. Любая де­вушка с радостью ухватилась бы за такую воз­можность.

Все были против нее. Зария была для них лишь игрушкой. Что бы она ни сказала или ни сделала – ничто не могло заставить их отказаться от предстоящего развлечения. Она с от­чаянием вздохнула.

– За суд Париса, – провозгласил Виктор, поднимая бокал. – Ведь это тот парень, кото­рый подарил яблоко самой красивой девушке? Не слишком роскошный приз!

– На самом деле яблоко было золотым, – за­метил Чак.

– Это, конечно, меняет дело, – ответил Вик­тор. – Но все равно, думаю, девушка была бы больше довольна, если бы оно было усыпано бриллиантами.

– Ты неглуп, – сказала Кейт. – Лично для меня бриллианты – самый лучший подарок в любое время суток и года.

Зария готова была разрыдаться: такой она чувствовала себя одинокой и покинутой. Еще утром она считала, что у нее есть на кого опе­реться, потому что рядом был Чак. Прошлой ночью, уже засыпая, она думала о его обещании заботиться о ней, о теплоте его рук, взгляде се­рых глаз. Они, казалось, заверяли ее, что она может безоговорочно довериться ему.

Сейчас она его потеряла. Им завладела Кейт, и у нее не осталось никого, к кому можно было бы обратиться за помощью или советом.

Мадам Бертин встала, отодвинув кресло.

– Увы! Мне пора, – сказала она. – Надо спланировать нашу кампанию. Сегодня вече­ром вас ждет большой сюрприз. И тогда вы ска­жете мне: «Лулу, ты очень умная, даже мудрая женщина. А Кейт, бедная Кейт, она всего лишь хорошенькая куколка!»

Кейт издала короткий визгливый смешок.

– Поживем – увидим, – сказала она. – Мо­гу только заверить тебя, Лулу, что я тебя не бо­юсь. – И, сузив глаза, она повернулась к Чаку:– А как по-вашему, мне есть чего бояться? – тихо спросила она.

Зария с грохотом отодвинула стул. Она не могла дольше выносить этого. Ей хотелось во весь голос прокричать Чаку те слова, которые она подслушала утром, сообщить, какая в них таилась угроза. Но внезапно она с отчаянием поняла, что Чак, скорее всего, не поверит ей.

Сколько переменилось со вчерашнего вече­ра! Он может подумать, что она ревнует его, и посмеяться над ее слишком бурным вообра­жением.

– Пойдемте со мной, Зария, – по-француз­ски скомандовала ей мадам Бертин и добавила по-английски: – Нам надо многое успеть. На­до доказать этим глупым людям, что, сколько бы они ни знали обо всем остальном, они ниче­го не понимают в женщинах. Пойдемте!

Она вышла, и Зария послушно пошла за ней следом. Уходя, она даже не взглянула на Чака. Он не ответил на ее призыв о помощи, поэтому ничто больше не имело значения.

Они спустились в каюту мадам Бертин. Это была самая большая каюта на яхте, с двумя кро­ватями, дверью в ванную комнату и множест­вом зеркал, в которых одновременно в разных ракурсах отразилось то жалкое существо, которое представляла из себя Зария.

– Присаживайтесь, крошка, и дайте мне как следует посмотреть на вас, – сказала мадам Бертин, закрывая дверь.

– Пожалуйста, мадам, шутка зашла слишком далеко, – умоляюще произнесла Зария. – По­звольте, я пойду к себе и скажусь больной. Они извинят меня, и вам не придется тратить на ме­ня силы и время. Все равно я только посрамлю вас. У вас нет ни малейшего шанса на успех.

– Зачем так говорить? – воскликнула Лулу Бертин. – Разве вы не верите, что одежда мо­жет совершенно изменить женщину?

– Верю. Но для этого в женщине должно быть хоть что-то. А вы сами видите, что я из се­бя представляю, – с отчаянием произнесла За­рия.

Мадам Бертин только улыбнулась в ответ и, достав украшенный бриллиантами мундштук из оникса, вставила в него сигарету.

– Я вижу, во что вы сами превратили себя, – сказала она. – Кроме того, вы были больны. Но все это не имеет значения. У вас хорошая фигу­ра, даже очень хорошая. Немного слишком ху­дая, но этого так быстро не поправишь. Теперь давайте займемся вашим стилем – тщательно, пункт за пунктом.

Зария стиснула тонкие руки.

– Пожалуйста, послушайте меня, – взмоли­лась она. – Вы сделаете из меня посмешище! Как бы ни были хороши ваши платья, а я увере­на, что они очень хороши, я буду выглядеть в них как пугало. Я не умею носить красивые ве­щи, я не знаю, что сделать, чтобы выглядеть хоть чуть-чуть привлекательнее. Все, на что я способна, – это стыдиться со­бственной внешности. Да, я была больна, если вам больше нравится такое объяснение, но не в этом дело. Важно то, что несмотря на все ваши усилия я всегда буду выглядеть просто кошмарно.

С возгласом отчаяния мадам Бертин воздела руки к потолку и подняла плечи:

– Черт побери! Никогда не слышала подоб­ных глупостей! Как можно так говорить? Вы молоды и здоровы, только это и имеет значе­ние! Вы что, хотите выглядеть как кукла? Хоти­те быть такой же, как Кейт – размалеванной глупой маленькой кошечкой? Разве вы не чувствуете, что вы живая? У вас прекрасные глаза, волосы, фигура. Более того, вы умеете улыбаться. Впрочем, забудьте обо всем, кроме одного – у вас есть сердце. В нем-то все дело. Именно оно определяет выражение лица, изгиб губ.

– Кажется, я не вполне понимаю вас, – ска­зала Зария, но в глазах ее появился ответный блеск.

– Я наблюдала за вами, – сказала мадам Бертин. – Хотите, я открою вам нечто, что по­может нам больше, чем все остальное?

– Что именно? – спросила Зария.

– Вы влюблены, глупышка, – улыбнулась мадам Бертин.

Глава 7

На секунду Зарии показалось, что мир вокруг замер. Она недоуменно смотрела на мадам Бер­тин, но вдруг что-то щелкнуло у нее в мозгу, и она опомнилась. Ну разумеется! Все на яхте считают, что они с Чаком помолвлены! Она же сама всем рассказывала об этом.

Зария вышла из оцепенения. Все вещи вокруг снова обрели перспективу.

– Конечно, – тихо произнесла она. – Ми­стер Вирдон был очень любезен, позволив мое­му жениху участвовать в этой поездке.

Мадам Бертин рассмеялась.

– Я не то имела в виду, дорогая, – сказала она. Женщины часто говорят: «мой жених», «мой муж», но разве дело в этом? Все это отно­сится к официальной стороне жизни. В моей стране к браку всегда относились как к сугубо деловому предприятию. Eu mariage de conve-nance – брак по расчету, как у нас говорят. Лю­бовь же совсем другое дело! Когда женщина влюблена, у нее меняется лицо. Вы, мое дитя, влюблены!