Луна над Эдемом - Картленд Барбара - Страница 7

— Естественно, мне понадобится ваша помощь. Губернатор снова рассмеялся.

— Боюсь, что в этом вопросе я мало чем смогу быть вам полезен. Уверяю вас, что в моем доме нет ни одной прелестной незамужней молодой дамы. Тем не менее я надеюсь, что вам легко удастся найти подходящую кандидатуру в одной из многочисленных английских семей, проживающих в Коломбо.

Он сел за стол и приложил руку ко лбу.

— Дайте-ка подумать. Я не очень знаком с семьями военных, но мне кажется, что кое у кого из офицеров имеются дочери, которых еще не успели окрутить юные пылкие лейтенанты.

— Я предпочел бы девушку, которая уже давно живет в Коломбо, — сказал лорд Хокстон. — Я привык видеть лишь положительные стороны жизни на Цейлоне и зачастую забываю, что люди, поселившиеся здесь недавно, не всегда легко привыкают к здешним довольно своеобразным условиям.

— Вы имеете в виду вынужденное одиночество жизни на плантации, — серьезно произнес сэр Артур. — Боюсь, Хокстон, что редкая девушка сможет смириться с таким унылым существованием. Простите мне эти слова, но едва я увидел мисс Ладгроув, я сразу понял, что она не годится для такой жизни.

— Я и сам теперь это вижу, — согласился лорд Хокстон, — но ее выбирал не я, а Джеральд.

— А вы уверены, что он безропотно согласится с вашим выбором?

— Он сделает так, как ему скажут, если, конечно, он не хочет, чтобы я отправил его назад в Англию, — заявил лорд Хокстон. — И в этом случае ему придется самому заработать себе на проезд, потому что я не намерен оплачивать его возвращение!

Он произнес это решительным, жестким тоном, так хорошо знакомым всем, кто работал с ним.

Губернатор бросил на него испытующий взгляд и тихо сказал:

— Играть роль всесильного Бога там, где дело касается любви и брака, очень опасно. Вы можете обжечься, Хокстон.

— Я приму к сведению ваше предупреждение, — ответил лорд Хокстон, — но тем не менее, ваше превосходительство, я по-прежнему рассчитываю на вашу помощь.

— Я видел список гостей, приглашенных сегодня к обеду, сказал губернатор, — и боюсь, что никто из них не заинтересует вас. Лучше всего повнимательнее присмотреться к прихожанам, которые соберутся завтра утром в церкви.

Он увидел выражение лица лорда Хокстона и с улыбкой добавил:

— Поскольку вы остановились в Квинз-Хаусе, вам не хуже моего известно, что вы должны сопровождать губернатора на утреннюю службу.

— Я готов исполнить свою обязанность.

— Это вовсе не такое тяжелое испытание, как вы думаете, — продолжал сэр Артур. — Я дал указания викарию, чтобы проповеди длились не более пятнадцати минут.

На следующее утро лорд Хокстон, сидя в серой каменной церкви Святого Петра, находившейся неподалеку от Квинз-Хауса, и разглядывая собравшихся, подумал, как были бы удивлены те, кто считает Цейлон оторванным от мира уголком, если бы увидели присутствоваших здесь обольстительных дам, одетых по самой последней моде.

Платья из тафты, шелка, атласа и бумазеи, отделанные кружевами, тесьмой, пуговками и бантиками, поражали изысканной роскошью.

То же самое можно было сказать об очаровательных шляпках, украшенных цветами и перьями, которые покоились на элегантно причесанных головках.

Лорд Хокстон и раньше слышал, что воскресный день в Коломбо превращается в настоящий парад мод, но поскольку до сих пор он ни разу не присутствовал на службе в столичной церкви, он был удивлен, увидев столько европейцев в числе собравшихся. Он обратил внимание, что многие женщины были очень хороши собой.

Тем не менее он подозревал, что даже самые изысканно одетые дамы были лишь женами армейских офицеров или государственных служащих.

Позади европейцев расположились коренные жители, еще более живописно одетые в цветастые хлопчатобумажные и шелковые сари, окрашенные, как было известно лорду Хокстону, с помощью специальных составов, секретом которых в совершенстве владели местные ткачи.

Яркие, сочные краски и разнообразие тканей, от тончайшего газа до расшитого золотом шелка, делали их похожими на цветочную россыпь на фоне серых каменных стен церкви.

В дверях церкви губернатора встретил облаченный в стихарь викарий, который, согласно традиции, проводил его к скамье, располагавшейся возле самого алтаря, на которой лежали удобные бархатные подушечки и молитвенник, украшенный британским гербом.

Напротив губернаторского места стояли скамьи для хора, за которыми располагался орган. Когда началась служба, лорд Хокстон обратил внимание, что за органом сидит молодая женщина, одетая в белое хлопковое платье и уродливую черную шляпку, завязанную под подбородком черными лентами.

Он подумал, что рядом с роскошными туалетами собравшихся здесь дам ее одежда поражала суровостью и аскетизмом. Затем он с удивлением заметил на задних скамьях хора пять фигурок, одетых так же, как и она.

На всех пятерых девушках были одинаковые белые хлопковые платья, черные шляпки и черные перчатки; на талии у них были завязаны узкие черные пояски.

Лорд Хокстон поначалу решил, что это специальная форма для женщин, поющих в хоре, но губернатор, заметив его недоуменный взгляд, прошептал ему на ухо:

— Это шесть дочерей викария!

— Шесть? — не смог сдержать изумленного восклицания лорд Хокстон.

— Его жена умерла два года назад, — сказал губернатор, прикрывшись молитвенником, — и с тех пор он с удвоенным пылом клеймит нас за наши грехи и грозит нам геенной огненной.

Лорд Хокстон с интересом посмотрел на викария. Это был высокий, изможденного вида мужчина, который в молодости, очевидно, был довольно красив. Однако сейчас его облик поражал болезненной худобой и смертельной бледностью; он производил впечатление человека, сознательно лишающего себя всех радостей жизни. Глядя на его горящие фанатизмом глаза, лорд Хокстон решил, что, должно быть, жизнь его дочерей состоит из одних суровых ограничений и лишений.

Он принялся с новым интересом разглядывать их. Самая старшая из сидевших к нему лицом была довольно хорошенькой, насколько он мог разглядеть под широкими полями ее шляпки. Остальные, по всей видимости, были еще совсем детьми. У них был нежный овал лица, крохотные вздернутые носики и огромные любопытные глаза, которые, не мигая, оглядывали собравшихся.

Казалось, ничто не ускользало от внимания старшей из девушек, той, что играла на органе. Когда одна из ее младших сестер заерзала на своем месте, она быстро обернулась и одернула ее. Потом она протянула маленькому темнокожему мальчугану раскрытый молитвенник, потому что тот, по всей видимости, совсем растерялся и не мог найти нужное место в своем собственном.

В перерывах между игрой на органе она поворачивалась к хористам, чтобы следить за их поведением.

«Очень компетентная молодая особа», — подумал лорд Хокстон, заметив, что она снова раскрыла молитвенник и протянула его другому малышу, который, очевидно, не имел ни малейшего понятия, что ему нужно делать.

Когда она встала с места, лорд Хокстон обратил внимание на ее изящную, стройную фигурку, которую, как это ни удивительно, не могло скрыть уродливое платье из грубого хлопка.

Лорд Хокстон достаточно долго жил на Цейлоне и сразу понял, что платья у дочерей викария были сшиты из самого дешевого материала, который носили лишь совсем нищие местные жители.

Губернатор сказал, что их мать умерла два года назад. Это означало, что либо викарий настоял на долгом, утомительном трауре, который вошел в моду в Англии, либо из-за того, что их шляпки были все еще достаточно новыми, бедные девушки будут продолжать ходить в них до тех пор, пока те окончательно не износятся.

Хор поднялся и принялся петь псалмы, и лорд Хокстон вынужден был отдать должное мастерству, с которым старшая из дочерей викария играла на этом стареньком органе. Несомненно, она была искусной музыкантшей.

В течение всей службы он думал об этой семье, пытаясь нарисовать себе картину их жизни. Прослушав проповедь, он смог лучше представить ту среду, в которой они выросли.