Лиса в ловушке - Картленд Барбара - Страница 29

Тот взял у нее ребенка, осмотрел глубокую рану у него на лбу, нанесенную, вероятно, острым осколком скалы, и тихо сказал;

— Ничего не поделаешь, милочка, этот крошка попал на небеса. Упокой, Господи, его душу!

Он положил маленькое тельце рядом с другими, ожидавшими погребения, а Невада, обливаясь слезами, вернулась к живым детям.

Казалось, напрасно было так переживать одну потерю, когда при землетрясении погибло столько людей, но Невада чувствовала себя так, словно каким-то образом несет за это ответственность, как будто было что-то, что она могла сделать, но не знала, что именно.

Окончив завтрак, Невада слова легла и знаком приказала горничной раздвинуть шторы.

Солнце залило комнату, принося с собой все усиливающуюся жару, но Невада не замечала ее, поглощенная созерцанием красоты розовых скал под ярко-голубым небом.

Тайрон назвал долину «маленьким раем», и Невада понимала, что она и была для него раем, как и для все тех, кто здесь жил. Только для нее в этом раю не было места.

Вчера Тайрон Штром сказал: «Мы поговорим о вас…»

Тогда она не задумалась над тем, что бы он мог иметь в виду. Сейчас Невада была уверена, что он скажет, что она может возвращаться домой.

Девушка не знала, откуда у нее появилась такая уверенность; она только сознавала, что как кончается каждая глава, как подошла к концу его книга, так и в их отношениях — она не знала, как их можно было бы определить — скоро будет поставлена точка.

Быть может, ему надоело ее наказывать, быть может, он утратил к ней интерес или желал, наконец, остаться один в своей розовой касбе.

Но каковы бы ни были причины, Неваду терзали противоречия: ей мучительно хотелось его видеть и в то же время она боялась его возвращения.

Видимо, сказалась усталость, которую она поначалу не ощутила при пробуждении, а также тягостные мысли, потому что она снова уснула, а проснувшись обнаружила, что жара схлынула и наступил вечер.

Невада начала настойчиво звонить в колокольчик и, когда явилась горничная, она поспешно встала, умылась и оделась, опасаясь, что вернувшийся Тайрон застанет ее заспанной.

Но когда она вышла в гостиную, там не было и признаков его присутствия. Невада подошла к столу, чтобы взглянуть на его книгу, к которой он уже два дня не прикасался.

«Быть может, она уже закончена, — подумала Невада. — Если это так, я уже не могу быть ему полезна».

Желая хотя бы дотронуться до всего, чего касалась его рука, Невада подержала ручку, которой он писал, провела рукой по бювару из такой же красноватой кожи, как его сапоги, по пресс-папье и другим мелким предметам, загромождавшим его письменный стол.

Она чувствовала, что каждый из них имел для него особое значение. Они были его собственностью, и Тайрон Штром любил их, как и они его.

Не находя себе места, она беспокойно блуждала по дому, пока не вышла наконец во внутренний дворик.

Невада подошла к фонтану, чувствуя, как журчание его струи, падавшей в каменную чашу, говорит ей о чем-то своем и таинственном.

Она вспомнила, как романтичное очарование этого уголка вызывало у нее насмешки в первые дни после приезда сюда, но теперь это было для нее самое прекрасное и волшебное место в целом мире.

«Это место словно бы создано для влюбленных», — сказала про себя Невада и ощутила, как краска заливает ее лицо при этой мысли.

Как часто она смеялась над влюбленными, как она их презирала! Как она издевалась над мужчинами вроде Дэвида, говорившими ей о своей любви и просившими ее руки!

«Откуда мне было знать, какое это чувство?»— спрашивала она себя сейчас.

Любовь казалась ей сентиментальной глупостью, чепухой, не заслуживающей внимания. Сейчас она испытывала мучительную боль, усиливающуюся день ото дня, час от часу и становившуюся почти невыносимой.

«Как я смогу это вытерпеть?»— думала Невада, представляя себе тот миг, когда он уйдет из ее жизни, когда она не сможет больше видеть его. Тогда ей станет еще тяжелее.

В ожидании его возвращения она была вся в напряжении, слух ее чутко ловил каждый звук, вся душа ее изныла. Невада вернулась в гостиную и стояла у окна, глядя в долину. На розовых скалах играли теперь мягкие солнечные блики, и тени от заходящего солнца напоминали аметисты из подземной сокровищницы в горах.

«Это самое красивое место в мире, — подумала Невада, — и надо получше запомнить его, впитать эту красоту, ведь скоро я уеду отсюда, и, быть может, никогда больше не вернусь».

Никто, кроме Тайрона Штрома, не мог бы провезти ее через опасную каменистую пустыню в этот «маленький рай».

В этой части Марокко у него были особые привилегии, которых остальные европейцы, за исключением, быть может, Эндрю Фрейзера, были лишены.

Солнце опускалось все ниже, мягко освещая крыши домов и обливая всю долину золотисто-розовым сиянием. Невозможно было вообразить себе ничего более прекрасного.

Когда Невада увидела подъезжавшего к дому Таирова, сердце ее болезненно сжалось. Неужели ей грозит скорая разлука с ним?, Влюбленной девушке казалось, что он окружен каким-то сияющим ореолом, и она считала, что это не свет заходящего солнца падает на него таким образом, а она видит излучение силы его необыкновенной личности.

Он ехал быстро, как будто торопясь скорее попасть домой.

Ею овладела робость, и, отойдя от окна, Невада села на диван и с волнением стала дожидаться момента, пока он войдет.

Сначала она услышала его голос, отдающий какие-то распоряжения прислуге, потом Тайрон появился в гостиной, и на мгновение сердце у нее замерло, и она была не в состоянии сказать ни слова.

Невада только смотрела на него, и ее зеленые глаза казались огромными на ее нежном личике.

— Вы как следует отдохнули, мисс Невада? — мягко спросил Тайрон.

Он улыбнулся ей и, подойдя к столу, положил что-то на него.

— Мне так хотелось… поехать с вами. Я расстроилась, что вы не разбудили меня и не взяли с собой.

Невада сразу же сообразила, что слова ее прозвучали как упрек, что она не должна была так говорить, но то, что он уехал один, причиняло ей почти физическую боль.

— Вы очень устали, — возразил он. — И потом, вы не могли бы уже ничего больше сделать.

— Вы уверены?

— Вполне. Эндрю Фрейзер похоронил погибших на рассвете, из Тизнита прибыли запасы продуктов и медикаментов, а тяжелораненых увезли в город.

— А… дети? — с беспокойством осведомилась Невада.

— Большинство детей чувствуют себя нормально, и многие теперь уже у своих родителей. Синяки, царапины и шишки у них скоро пройдут. Каид, глава местной администрации в Тизните, согласился взять их на свое попечение.

Тайрон подошел к Неваде и опустился рядом с ней на диван.

Вошел слуга с чашкой мятного чаю и с поклоном подал хозяину. Отпив немного, Тайрон сказал:

— Я обещал, что предоставлю некоторую сумму на их обеспечение. Я не знаю, захотите ли вы присоединиться в этом ко мне.

— Разумеется! — поспешила ответить Невада. — Вы же знаете, что я бы этого хотела.

— Я так и знал. Кстати, требуется не такая уж большая сумма. Американские доллары и английские фунты стоят в Марокко дорого.

— Вы же знаете, что деньги меня мало волнуют, — сказала Невада.

— Да, я это знаю.

Вошедший слуга взял у него пустую чашку и спросил, не нужно ли ему еще чего.

Тайрон покачал головой, и они с Невадой снова остались одни.

Он встал и, подойдя к окну, остановился, глядя в долину.

— Я привез с собой мистера Фрейзера, — сказал он.

— Он остановится в вашем доме? — спросила Невада.

— Нет. Каид его друг. Он спас когда-то жизнь его сына. Фрейзер намерен убедить его направить в Сакджену строителей, чтобы заново отстроить деревню. В умении строить жителям Тафрута нет равных в Марокко.

— Я бы тоже хотела посильно помочь в восстановлении Сакджены, — сказала Невада.

— Я так и думал. Если вы помните, я уже сказал об этом Фрейзеру вчера, — кивнул Тайрон, по-прежнему глядя в окно.