Дикая Лиза - Мельникова Ирина Александровна - Страница 27

Лиза склонилась к сыну, поцеловала его в теплую щечку и, вздохнув, перевела взгляд на окно, за которым так неожиданно быстро стемнело. Как ни крути, но придется уходить. И впервые за последнее время она подумала, что не знает, куда идти и где закончится ее бесконечное движение по тайге.

Снег валил не переставая и уже не таял, ложась белым пушистым покрывалом на остывшую землю. Это было первым признаком того, что он лег надолго, возможно, до самой весны.

Зима наступила слишком неожиданно. Ночевки в лесу таили в себе опасность замерзнуть или жестоко простудиться. Лиза молча сидела рядом с ванной на корточках и не знала, как ей поступить. Уйти сейчас в лес означало одно – смерть! И ее, и Димы! Имевшаяся у них одежда не спасет даже в слабые морозы, а если те приударят чуть сильнее? Смерть от переохлаждения однозначно неминуема, но выбора у нее не оставалось: вторым вариантом просматривалась гибель от пули или ножа чеченского боевика...

Она ушла под утро. Тщательно все прибрала в бане, огляделась напоследок. Она уже привыкла к своему незатейливому жилищу, а в приоткрытую дверь сочился серый утренний туман, было зябко и неуютно. Темные следы на покрытой первым снегом траве обозначили ее путь через большой луг к лесу. Там было несравнимо теплее и снега меньше, чем на открытом месте. Лиза немного ободрилась. Несмотря на страх, который она испытывала, в этот раз она чувствовала себя увереннее. Дима спал в ее заплечном коробе. Ему было тепло в стареньком комбинезончике. Небо было ясным, а это значило, что днем потеплеет. И Лиза, помедлив мгновение, снова пошла на запад. Она хорошо выспалась, была сыта и поэтому прошла не меньше десятка километров, прежде чем почувствовала усталость.

Лиза не выбирала тропинок, а шла напрямую по тайге, которая постепенно сменилась сосновыми борами. Здесь было суше, да и идти легче. Изредка на глаза попадали приметы того, что в этом лесу бывали люди, явно грибники, потому что на ее пути то и дело встречались срезанные ножом червивые шляпки, трухлявые ножки, рваные пластиковые пакеты и бутылки. Но вскоре эти признаки цивилизации исчезли совсем, зато сосны пошли высокие, росли они кучно, а подножия прямых, как свечки, гигантов заросли густой порослью молодняка и каких-то цепких кустарников.

Солнце поднялось довольно высоко, когда проснулся Дима. Лиза присела прямо на сухую хвою и покормила малыша грудью. Солнечные лучи золотили густые кроны деревьев, терпко пахло грибами, увядающей травой и прелыми листьями. Среди побуревших листьев капельками крови поблескивали сочные ягодки костяники, багровела брусника. Лиза то и дело наклонялась за ними, ела сама и угощала Диму. На душе ее вновь было радостно и спокойно, сын ее выздоровел, крутился у нее на руках, что-то весело болтал по-своему, и Лиза старалась пока не думать, что будет с ними ночью...

Внезапно она остановилась. Впереди, в поникшей от заморозков траве она заметила какое-то движение. Стебли колыхались, казалось, что там бьется птица или попавший в силки зверь. Лиза сняла с плеча короб и, несмотря на шумные протесты сына, посадила Диму в него. Затем, крадучись, направилась к источнику непонятной возни.

Раздвинув стебли, она с недоумением уставилась на консервную банку, совсем еще новенькую, с сохранившейся этикеткой мясных консервов. Из банки торчало длинное тельце какого-то зверька. Оно извивалось, сгибалось пополам, изворачивалось винтом. Зверек царапал когтями землю, пытаясь стянуть банку с головы. Он был размером с большую белку, но меньше соболя. Судя по окрасу шубки, колонок или кто-то из его собратьев, ласка или хорек. Лиза не слишком разбиралась в пушных зверьках. С Вороновым они большей частью охотились на пернатую дичь.

Лиза наклонилась, ухватила зверька за спинку и подняла. Он задергался еще сильнее, но она держала его крепко и с трудом (мешала загнутая внутрь крышка) освободила его голову от ловушки. И тотчас отбросила зверька от себя, потому что тот чуть не цапнул ее за палец. Зверек на какое-то время замер, дернул брезгливо шкуркой и с быстротой молнии скрылся в траве.

А Лиза задумчиво осматривала банку. Попавший в ловушку зверек не успел вылизать ее дочиста, и оставшиеся на ее стенках остатки жира и мясные волокна однозначно подтверждали ее догадку: имевшиеся в ней консервы съели не позднее двух-трех часов назад, если не меньше.

Забросив банку в кусты, Лиза некоторое время настороженно оглядывалась по сторонам и прислушивалась. Наконец она уловила запах. Едва-едва различимый, он шел из той неглубокой ложбины, где роились крупные зеленые мухи. Несмотря на заморозки, одни из самых живучих на земле тварей облепили трухлявое березовое бревно, за которым Лиза обнаружила примитивный туалет и помойку, едва забросанные сухими ветками. Судя по содержимому того и другого, поблизости обитало, по крайней мере, человек десять, и обитало совсем недавно. Обнаруженная банка подтверждала, что сегодня эти люди позавтракали мясными консервами и выбросили банки на помойку. Лиза заметила еще четыре подобные банки, а с самой помойки брызнула во все стороны лесная мелочь и поднялась парочка жирных ворон.

Она никогда не знала, что такое брезгливость. Жизнь научила Лизу воспринимать даже самые мерзкие ее стороны абсолютно спокойно. Поэтому она очень внимательно осмотрела отходы, которые оставляют за собой не слишком чистоплотные люди, затем, подняв голову, обвела взглядом ближайшие холмы и углядела несколько почти не заметных для неопытного наблюдателя тропинок, которые сбегали к помойке. Ее подозрения подтвердились. Люди находились поблизости, но не очень спешили обозначить свое присутствие в этом лесу. Если бы не застрявший в банке зверек, она бы тоже прошла мимо...

Привыкшая к мысли, что от людей ей пощады не будет, Лиза подобралась, как это всегда бывало с ней в минуты опасности. Она отнесла короб в безопасное место и замаскировала его ветками. Здесь же, под старой валежиной, она припрятала часть своего арсенала. Слава богу, сынишка заснул, и она могла оставить его на некоторое время одного, чтобы разведать обстановку. Она не боялась, что дикие звери нападут на малыша, осенью они сыты, а дух, который испускала свалка, грязный человеческий дух, крупного хищника только отпугнет...

С собой она прихватила автомат, два запасных магазина к нему и пистолет. Верный «Колян» тоже перекочевал на пояс... Теперь Лиза ничего не боялась, разве что засады... Но здесь ее не ждали, поэтому она двинулась вперед, прежде заметив место, где оставила сына...

Ничего, казалось, не изменилось в лесу, но в одном месте Лиза заметила брошенную обувную стельку, она подняла ее и понюхала. Та сильно воняла потом, значит, выбросили ее совсем недавно. Чуть дальше она обнаружила крохотное желтое пятнышко – втоптанный в песок «бычок». Тогда Лиза пошла в том же направлении, которое ей указали найденные свидетельства того, что в лесу находились люди, которые по какой-то причине не хотели, чтобы их обнаружили. Возможно, она оказалась вблизи тайного логова боевиков, но те всегда и более тщательно охраняли подступы к своему лагерю. Она пока не заметила поблизости ничего подозрительного, кроме помойки, и все же, продвигаясь по лесу быстро, успевала прощупать взглядом каждое дерево, кустик, пенек, кучу хвороста...

Стараясь идти бесшумно, Лиза обходила скопления валежника, чтобы не хрустнуть веткой. Осторожно отводила от лица ветки и ногу ставила так, чтобы не сорвать хвойный или травяной покров. Пригнувшись, перебегала поляны и пряталась за стволами деревьев, если ухо улавливало посторонний шум.

Лиза прошла метров триста и уже хотела поворачивать обратно, потому что на сердце было неспокойно. Она отсутствовала слишком долго. Сынишка мог проснуться и испугаться, не обнаружив рядом с собой матери. Но тут она вышла к небольшому озерцу, почти болоту, берега которого густо заросли камышом и рогозом. И почти сразу же обнаружила свежие следы солдатских ботинок с рифленой подошвой.