Александра - наказание Господне - Мельникова Ирина Александровна - Страница 54

– Вы и есть самая настоящая сопливая девчонка, безрассудная и самонадеянная! – Князь остановился напротив девушки. Сердце его на мгновение сжалось. Она, как испуганный зайчонок, сидела в своем углу, потерянно глядя на него снизу вверх. От ее недавней самоуверенности и следа не осталось. Внутренний голос призвал его прекратить этот дурацкий нагоняй, сесть рядом с девушкой, прижав ее голову к груди. И все! Но разум возобладал, и князь продолжил: – Вы представляете, что сейчас творится в доме? Никто уже и не чает увидеть вас живой!

Закусив губу, девушка сердито сверкнула глазами, князь понял, что ее смирение мнимое и сдаваться она не собирается.

– Серафима должна была вас предупредить, что я знаю, как выжить в подобной переделке!..

Адашев перебил ее:

– К вашему сведению, именно Серафима поставила весь дом вверх ногами, когда из села прискакал человек от Матвея. Староста оказался гораздо умнее и послал за вами мужика. Почему вы поехали через лес, а не по дороге? Счастье, что вам на пути встретилась эта развалюха, хотя, – князь обвел взглядом хижину, – как мне поведали сыновья, благодаря вашим стараниям она приведена в божеский вид. Если бы не огонь в окне, который мне удалось разглядеть, и старание Алтая, вас вряд ли бы удалось найти так скоро!

– Это вы стреляли? – Саша не поднимала на него глаз, ковыряя пальцем столешницу.

Князь опять остановился:

– И не только я! Вы что же думаете, я в одиночку отправился вас искать?

– Значит, сейчас сюда ввалится разъяренная толпа и четвертует меня за доставленное беспокойство?

Адашев опустился на лавку и опять потер ногу. Потом, удрученно посмотрев на нее, покачал головой:

– Эта, как вы изволили выразиться, толпа три часа прочесывала лес, пока я не отправил всех по домам...

– Почему же вы сами не отправились домой?

– А потому, несносная девчонка, что я не смог бы и минуты пробыть дома, зная, что вы где-то погибаете от холода. Да, Серафима успела мне поведать о ваших талантах, но я склонен был предполагать самое худшее. – Князь вновь занялся трубкой, но, просыпав табак, отложил ее в сторону. Только тут Саша заметила, что пальцы у него подрагивают, как от озноба. Чтобы отвлечь ее внимание, он принялся постукивать ими по столу. Голос его звучал глухо и отчужденно. – Я решил переждать до утра в этой избушке. Алтай все время был рядом со мной. И вдруг взвизгнул и исчез. Я выстрелил, чтобы вернуть его, и случайно заметил впереди слабый огонек. По нему я вышел к вам.

Адашев посмотрел на девушку. Саша сидела, виновато склонив голову. Спазм сдавил ему горло. Разве мог он поведать ей, с какими чувствами пробивался сквозь снежные завалы к этой жалкой лачуге – средоточию его любви и надежды, как молил бога, чтобы Саша оказалась там. Когда распахнулась дверь и князь увидел ее живую и здоровую, с этим нелепым кинжалом в руках, сердце его чуть не остановилось от счастья.

– Кого же вы собирались прикончить сим богатырским булатом? – спросил Кирилл, чтобы немного сгладить собственную резкость.

– Я подумала, что это волки подкапываются под дверь, – девушка нерешительно подняла глаза. – Вы очень замерзли? У меня есть горячий чай.

– Я понял! – усмехнулся полночный гость. – Вы предлагаете переменить тему? Что ж, за чай и приличный ужин я готов переключиться на что-нибудь более приятное.

Саша шагнула к плите, но интонация, с которой были произнесены последние слова, заставила ее резко обернуться и захватить князя врасплох. Он смотрел на нее взглядом беспредельно голодного человека. Девушка с трудом перевела дыхание. Она поняла, какой голод мучит его. Многие мужчины желали ее, но в глазах князя желание смешалось с болью и отчаянием, словно он не мог переступить какую-то заповедную черту.

Кирилл быстро отвел глаза. Саша так внезапно оглянулась. Но он ничего не мог с собой поделать. Эта непривлекательная, худенькая девушка притягивала его своей независимостью и острым умом, а главное, искренностью, которую он не находил в других женщинах. Но все-таки она была простой гувернанткой, и он не должен был в нее влюбляться. Впрочем, разве можно назвать влюбленностью острое желание видеть ее. Это скорее болезнь... Ему нужна женщина, но почему он хочет именно эту? Ведь у него уже есть одна, с которой незазорно переспать и до свадьбы. Он уверен, что Полина всегда с радостью примет его...

Саша продолжала суетиться у плиты. А Кирилл не мог оторвать от нее глаз, удивляясь, что до сих пор не замечал, с каким изяществом и грацией она движется, ее горделивый поворот головы. Хотя нет, заметил! Еще тогда, на катке, но не придал этому значения. Хотя князю хорошо было известно, что такому невозможно научиться, это переходит по наследству, передается через кровь многих поколений, и не будь он уверен в обратном, вполне мог подумать, что перед ним особа королевских кровей.

Кирилл невольно сравнил ее с Полиной. Конечно, по красоте баронессе нет равных, но она явно проигрывает этой жалкой веснушчатой дурнушке. Хотя почему же дурнушке? Есть в ней какая-то особенная, скрытая прелесть и обаяние. А под этим грубым одеялом скрывается великолепная фигура. И закрыть ноги он предложил ей не просто из жалости. До сих пор перед его глазами стоит прекрасное видение, представшее перед ним на фоне полыхающего в печи огня в почти прозрачной коротенькой рубашке, с длинными стройными ногами, плавно переходящими в узкие изящные бедра... Тонкая талия, высокая полная грудь...

Кирилл прикрыл глаза. Кажется, сегодняшней ночью ему суждено сойти с ума... Он вновь схватился за трубку, как за давно испытанное средство, помогающее успокоить изрядно разбушевавшееся воображение.

Саша исподтишка наблюдала за тем, как меняется лицо ее любимого. Похоже, сейчас он был далеко отсюда, от этой бури, убогой хижины и несносной гувернантки, по вине которой лишен возможности, сидя в кресле, слушать сладкоголосое пение невесты, ловить ее томные взгляды. Полина Дизендорф отправится сегодня в постель без обязательного целования ручек. Девушка злорадно усмехнулась. Знала бы эта спесивая особа, с кем проводит эту ночь, и, возможно, не последнюю, ее жених!

Александра нарезала хлеб, разложила на полотенце немудреную еду, разлила по большим фаянсовым кружкам чай. Потом они ужинали, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами, избегая смотреть в глаза друг другу. Напряжение, охватившее обоих с момента встречи, все усиливалось. В тайне от самих себя они испытывали огромную радость, что наконец-то остались одни, однако Саша и думать не смела, что Кирилл позволит себе то, что произошло между ними в кабинете. И князь не обольщался надеждами, что девушка разрешит ему переступить границы дозволенного.

Адашев обвел взглядом тоненькую фигурку и опять остановился на девичьем лице. Несомненно, если бы не эти безобразные рыжие пятна, она была бы весьма привлекательной. Точеный носик, полные, словно созданные для поцелуев губы... Он еще помнил их вкус, запах лаванды, исходивший от ее волос и тела, такого податливого в его руках. Князь вздохнул. Девушка, волновавшая его более чем кто-либо на свете, босиком передвигалась от стола к плите.

– Саша, что вы делаете? – воскликнул он в испуге. – Пол же ледяной, простудитесь! – Неожиданно для нее и себя Кирилл подхватил девушку на руки и отнес на лавку рядом с печкой. Встал перед ней на колени, сжав холодные ступни ладонями.

– Что вы! Не надо! – шептала Саша, отталкивая его руки, но губы ее и руки дрожали, как в лихорадке, и эта дрожь передалась мужчине. Прижавшись к маленьким ступням щекой, он вдруг в каком-то неистовом порыве приник к ним губами и стал целовать медленно и нежно пальчик за пальчиком.

Вскрикнув, Саша вырвалась из его рук и поднялась.

– Это уже лишнее! – с укором посмотрела она на князя и добавила, улыбнувшись: – Ничего страшного, если вдруг кто-то из нас и захворает! Все лекарства у меня при себе.

Адашев молча поднялся с колен. Саша заметила, что сделал он это с трудом и даже поморщился от боли. Она положила руку на его плечо: