Таинственный Рыцарь - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 12

Дунк пошарил в кармане своего плаща.

— Нас кормили рёбрами, сир. — Эгг залез в книгу по самый нос — Лорд Сандерлэнд сражался за Чёрного Дракона, сир.

— Как и старый сир Юстас? Он был неплохим человеком, а?

— Нет, сир, — сказал Эгг, — но…

— Я видел драконье яйцо. — Дунк смёл еду в мешок с сухарями и солониной. — Оно было красным, в основном. Лорд Бладрэйвен тоже владеет яйцом дракона?

Эгг приопустил книгу:

— С чего бы это? Он низкого рождения.

— Он незаконного рождения, но не низкого.

Кровавый Ворон родился не на той стороне одеяла, но он был знатного происхождения с обеих сторон. Дунк уже собирался рассказать Эггу о подслушанном разговоре, когда он увидел его лицо.

— Что приключилось с твоей губой?

— Драка, сир.

— Дай-ка мне посмотреть.

— Совсем чуть-чуть покровило. Я полил её вином.

— С кем ты дрался?

— С какими-то другими оруженосцами. Они сказали…

— Не имеет никакого значения, что ОНИ сказали. Что я тебе говорил?

— Держать язык за зубами и не создавать неприятностей. — Мальчик потрогал разбитую губу. — Они называли моего отца братоубийцей.

«Парень, он же и есть братоубийца, хотя не думаю, что он это намеренно». Дунк говорил Эггу не меньше полсотни раз не принимать такие слова близко к сердцу. Ты знаешь правду, и этого должно быть достаточно. Они слышали такие разговоры и раньше в винных погребах, в бедных тавернах и возле костров в лесу. Всё королевство знало, что палица принца Мэйкара сразила Бэйлора Сломикопьё на Эшфордском Лугу. Таких злокозненных пересудов следовало ожидать.

— Если бы они знали, что принц Мэйкар твой отец, то они бы этого никогда не сказали. — «За спиной бы говорили, а не в лицо». — И что ТЫ сказал этим оруженосцам вместо того, чтобы держать язык за зубами?"

Эгг выглядел смущённым.

— Что смерть принца Бэйлора была несчастным случаем. Только когда я сказал, что принц Мэйкар любил своего брата Бэйлора, оруженосец сира Аддама сказал, что он любил его до смерти, а оруженосец сира Мэллора сказал, что он любит своего брата Эйриса точно так же. Вот тогда-то я ему и врезал. Я ему очень здорово врезал.

— Это я должен тебе хорошо врезать. Раздутое ухо хорошо смотрится с раздутой губой. Твой отец поступил бы точно так же, будь он здесь. Ты думаешь, принц Мэйкар нуждается в защите маленького мальчика? Что он повелел тебе, когда отправлял со мной?

— Быть вам верным оруженосцем, не уклоняться от поручений и не избегать невзгод.

— А что ещё?

— Подчиняться королевским законам, рыцарским правилам и вам.

— А что ещё?

— Брить или красить волосы, — сказал мальчик с явной неохотой. — И никому не говорить своё имя.

Дунк кивнул.

— Сколько вина выпил тот парень?

— Он пил ячменное пиво.

— Видишь? Это ячменное пиво говорило. Слова — это ветер, Эгг, позволь им пролететь мимо.

— Кое-какие слова — ветер, — мальчишка был чрезвычайно упрям. — А кое-какие — измена. Это турнир изменников, сир.

— Что? Все они? — Дунк потряс головой. — Даже если это правда, это было очень давно. Чёрный Дракон мёртв, и те, кто сражались за него, бежали или прощены. И вообще это всё не правда. Сыновья лорда Баттервелла дрались за обе стороны.

— Это делает его полуизменником, сир.

— Делало шестнадцать лет назад. — Весёлое винное помутнение прошло, и Дунк почувствовал себя сердитым и почти трезвым. — Стюард Лорда Баттервелла, распорядитель игр, его зовут Косгроув. Найди его и внеси моё имя в список. Нет, подожди… насчёт имени.

Когда вокруг так много лордов, кто-нибудь да вспомнит Сира Дункана Высокого на Эшфордском Лугу.

— Внеси меня как Рыцаря Виселицы.

Простой народ любит, когда на турнире появляется Таинственный Рыцарь.

Эгг потёр разбитую губу.

— Рыцаря Виселицы, сир?

— Из-за щита.

— Да, но…

— Делай, как я сказал. На сегодня ты прочёл достаточно.

И Дунк сжал пламя свечи между большим и указательным пальцем.

Горячее злое солнце неумолимо всходило над горизонтом.

Подымающиеся пары тёплого воздуха даже белые камни замка заставили мерцать. Воздух пах пропечённой землёй и сожжённой травой, и ни единого дуновение ветерка не развевало зелёно-бело-жёлтые знамёна, безжизненно свисающие с крепости и стражницкой избушки у ворот.

Гром вёл себя очень беспокойно, Дунк крайне редко видел его в таком состоянии. Жеребец мотал головой из стороны в сторону, пока Эгг пытался затянуть подпруги седла. Он даже оскалил свои большие квадратные зубы, угрожая мальчику. "Здесь так жарко, — подумал Дунк. — Слишком жарко, что для всадника, что для коня". Боевой конь и лучшие времена не отличался мирным нравом. "Сама Мать вышла бы из себя в такую жару".

В центре двора сражающиеся пошли на новый заход. Сир Харберт скакал на золотом рысаке, укутанном в чёрную броню с красными и белыми змеями Дома Пэйгов, а Сир Фрэнклин на гнедом коне, разряженном в серый шёлк с башнями Фреев. Когда они сошлись, красно- белое копье разломилось на две части, а голубое разлетелось в щепки, ни один из поединщиков не вылетел из седла. С трибун и от стражников на стенах донеслись аплодисменты, но они были вялыми, короткими и неискренними. "Слишком жарко для веселья, — Дунк смахнул пот с бровей. — Слишком жарко для сраженья". В его голове, казалось, бил барабан.

"Дайте мне выиграть эту схватку и ещё одну, и с меня хватит".

У краёв арены рыцари развернули коней и побросали обломки своих копий, они успели разбить уже четыре пары. "На три больше, чем нужно". Дунк как мог, оттягивал облачение в доспехи, но все равно уже чувствовал как бельё под сталью прилипло к коже. "Есть на свете вещи и похуже, чем купаться в поту", — сказал он сам себе, вспоминая бой на Белой Леди, когда железнорождённые роились возле бортов. К концу дня он купался в крови.

Со свежими копьями в руках Пэйг и Фрей опять всадили шпоры в бока своих коней. Комья взбитой сухой земли вылетали из-под конских копыт после каждого скачка. Треск ломающихся копий заставил Дунка вздрогнуть. Слишком много вина была вчера, и еды тоже слишком, слишком много. У него были какие-то смутные воспоминания о восхождение с невестой по лестнице, о встрече с Джоном Скрипачом и Лордом Пиком на крыше. Что это я делал на крыше? Кажется, был разговор о драконах, вспомнилось ему, о драконьем яйце или чём-то в этом роде, но…

Шум, наполовину рёв, наполовину стон, прервал его размышления. Дунк увидел золотую лошадь, скачущую без седока к краю арены, и Сира Харберта Пэйга, вяло ворочающегося на земле. Ещё две пары до моей очереди. Чем раньше он выбьет из седла Сира Ютора, тем раньше он сможет снять доспехи, выпить чего-нибудь холодненького и отдохнуть. У него будет по крайней мере час, пока его опять призовут.

Пузатый герольд Лорда Баттервелла поднялся на вершину трибун для вызова следующей пары.

— Сир Аргрэйв Дерзкий, — прокричал он, — рыцарь Нанни, состоящий на службе у Лорда Баттервелла из Белостенного Замка. Сир Глендон Флауэрс, рыцарь из Кискиных Ив. Выйдете и докажите свою доблесть.

Волна смеха пронеслась по трибунам.

Сир Аргрэйв был худощавый жилистый мужчина, бывалый гарнизонный рыцарь в помятых серых доспехах на лошади без брони. Дунк знал людей этого сорта — суровы, как старые корни, и знают своё дело. Его противником был юный Сир Глендон на своей несчастной кляче в тяжёлой кольчуге и железном полушлеме, не закрывающем лицо. Щит в его руке пылал ярким знаком его отца. "Ему нужен нагрудник и надлежащий шлем, — подумал Дунк. — В таком одеянии удар в голову или грудь убьёт его".

Сир Глендон был явно разъярён таким представлением. Он пустил свою лошадь по кругу и сердито закричал:

— Я Глендон БОЛЛ, а не Глендон Флауэрс. Смеяться надо мной опасно, герольд. Предупреждаю, во мне течёт кровь героя.

Герольд не снизошёл до ответа, но ещё более громкий смех раздался в ответ на протесты юного рыцаря.