Династия любви - Картленд Барбара - Страница 2

— Если у меня не будет нового вечернего костюма, я не смогу принять приглашение на званый ужин и останусь голодным!

— Так что же нам делать? — растерялась Тила.

— Бог знает, сестричка, — отмахнулся Роби, — лично я не имею понятия.

Вскоре он уехал в Лондон, прихватив с собой ковер: он надеялся получить за него несколько фунтов.

Они прикинули, что ковер не относится к категории тех вещей, которые нельзя продавать.

— Я думаю, если попытаться продать тиару, то кто-нибудь обязательно заметит, — сказал Роби. — А что, если ее просто заложить?

Можно получить довольно приличную сумму!

— Тебе это не удастся! — возразила девушка. — Навязался на нашу голову этот ужасный адвокат! По какой-то необъяснимой причине он является нашим доверенным лицом и приезжает каждые три месяца, чтобы проверить, все ли на месте.

Она со злостью топнула ногой.

— Я ненавижу его! Обычно стараюсь уехать на целый день, когда он здесь. Он повсюду сует свой нос!

— А может, он просто делает свою работу? — охладил ее пыл Роби. — Но, знаешь, когда я думаю, сколько может стоить подлинник Шекспира из нашей библиотеки, мне кажется, есть смысл рискнуть и попробовать продать его.

— Ничего, кроме скандала, из этой затеи не получится! — ответила Тила. — И ты знаешь об этом ничуть не хуже меня. Если история попадет в газеты, те милые хозяйки вечеров, которых ты так часто навещаешь, навсегда вычеркнут твое имя из списков приглашенных.

— Те милые хозяйки вечеров или как ты их там называешь, — парировал Роби, — всегда накормят меня неплохим обедом и ужином. Беда в том; что сейчас я не способен обеспечить себя даже завтраком.

Девушка подумала, что не может позволить себе вообще никакой еды.

Если бы не кролики, голуби и утки, которые еще оставались на территории поместья, она и Коблинсы давно бы умерли от голода.

Отец научил ее стрелять еще в детстве, и сейчас это умение очень пригодилось.

Тила ненавидела убивать беззащитных животных, но выбора у нее не было.

Коблинс страдал от ревматизма, однако все еще умудрялся выращивать картошку и кое-какие овощи на своем маленьком огородике, который находился на территории когда-то большого, цветущего хозяйского сада.

Но старик сдавал с каждым днем, и девушка вынуждена была ездить по лесам в надежде застрелить кого-нибудь на обед; в случае неудачи все трое ложились спать голодными.

«Так не может больше продолжаться!»— в отчаянии думала она.

Но был ли выход?

Она его не видела и подолгу молилась.

Взывала к Богу как к последней надежде, но, — судя по всему, он не слышал или не хотел внимать ей.

Она еще раз посмотрела вокруг.

Какой милой и уютной была гостиная при маме!

Свечи в хрустальных подсвечниках.

Везде цветы, срезанные в саду, из них мама делала прекрасные композиции.

«Да и лошади тогда еще были в конюшнях», — тоскливо подумала Тила.

Теперь там остался один Кингфишер, который неумолимо старел.

Она с детства любила этого коня, но в то же время ей не давала покоя мысль: что будет потом, когда он состарится настолько, что не сможет больше выдерживать ее?

Кингфишер помогал Типе спасаться от грязи и уныния, царящих в доме, унося ее в родные леса.

Там она могла отдыхать телом и душой, уходя в необыкновенный, сказочный мир, созданный ее воображением.

То ома находила поддеревьями волшебный клад, то открывала какой-то новый вид растений, который ботаники целой планеты искали годами.

Иногда свои истории Тила черпала из сюжетов книг, прочитанных в библиотеке.

После того как мама умерла, а отец уехал в Лондон, в Ставерли не осталось никого, с кем девушка могла бы общаться, дискутировать на разные темы, поэтому много времени проводила в библиотеке.

Соседи словно забыли о существовании Ставерли.

Ни разу после смерти родителей Типу не пригласили на обед и никто не посетил их поместье.

— А зачем я им нужна? — спрашивала она. — К чему им приглашать меня? Да и если бы получила приглашение, в чем бы я пошла?

Ответов на эти вопросы не было.

Она говорила вслух с Кингфишером, потому что рядом был только он, и ей казалось, будто старый конь понимает, о чем она говорит ему.

Он кивнул головой и повел ушами.

Тила обняла его шею руками и прошептала:

— Если б ты был волшебной лошадью, то обязательно мне помог; Но ты просто мой любимый старичок, и я обожаю тебя!

Жаль, что она уже каталась сегодня утром и не сможет снова уехать в лес, — Кингфишер устал.

Тила направилась в сад.

Цветов не было, и прошлогодние листья шелестели под ногами.

Но кусты сирени и миндальные деревья начинали цвести, тонкий аромат витал вокруг.

Кингфишер шел за Тилой как верный пес, изредка фыркая.

А девушка поверяла ему свои мысли и переживания.

Она провела коня по саду в стойло и вернулась в дом.

Уже у входа ей показалось, будто изнутри доносится чей-то голос.

Кто бы это мог быть?

Коблинс в такое время вряд ли на ногах. После обеда он всегда храпит в кресле на кухне.

Сгорая от любопытства. Тила вбежала в гостиную, Возглас радости вырвался у нее, когда она увидела стоявшего там человека.

Роби!

За ним в открытую дверь она, к своему удивлению, заметила дорогую коляску, запряженную породистыми лошадьми.

Она кинулась к брату и, крепко обняв его, спрятала лицо у него на груди.

— Роби! Роби! Ты приехал! Как замечательно!

— Я знал, что ты обрадуешься мне, — засмеялся Роби. — Как твои дела?

— Все было ужасно, пока я не увидела тебя! — улыбнулась Тила. — Почему ты приехал? Что случилось?

— У меня дело. — загадочно промолвил он. — И нам еще о многом надо поговорить.

Но сначала вели Коблинсу показать моему кучеру дорогу в конюшню.

Тила изумленно уставилась на брата. Но ничего не стала спрашивать.

Кому, как не ей, знать: Роби ничего не расскажет, пока сам не захочет.

Она тотчас оставила гостиную и сбежала вниз по крутой лестнице, ведущей на кухню.

Как и следовало ожидать, чета Коблинсов мирно похрапывала в креслах, перенесенных из кабинета.

На секунду Тила засомневалась, будить ли их, — старые слуги очень любили послеобеденные часы отдыха.

Но Роби приехал, он дома, а это гораздо важнее всего остального.

Больше не раздумывая, она тронула Коблинса за плечо.

— Эй, проснись, — тихо молвила она, — сэр Роберт приехал!

— Что? Что вы сказали, мисс? — сонно спросил Коблинс.

— Сэр Роберт приехал, — повторила Тила. — Он хочет, чтобы ты показал его кучеру путь на конюшню.

— Сэр Роберт вернулся! — воскликнул Коблинс.

Пока, охая и кряхтя, он вставал на моги, проснулась его жена.

— Что же делать, мисс Оттила? — забеспокоилась ома. — Сэр Роберт вернулся, а у нас нечего даже на ужин приготовить.

Коблинсы всегда обращались к ней так. Они считали, что называть ее неполным именем — значит проявлять неуважение.

— Мы что-нибудь обязательно найдем, — заверила ее Тила. — Но сначала я должна поговорить с сэром Робертом. Я даже не знаю, останется ли ом здесь.

Коблинс уже окончательно пришел в себя и теперь надевал свой сюртук.

Давно выцветший и во многих местах заплатанный, этот сюртук тем не менее придавал Коблинсу вид настоящего, вышколенного дворецкого, который умеет выдерживать этикет Большого дома до мелочей.

Он поправил свои поредевшие седые волосы и горделиво направился из кухни в гостиную.

Роби ждал его там.

— Добрый день, сэр Роберт! — с почтением сказал дворецкий.

Типе всегда становилось смешно, когда Коблинс говорил официальным тоном, — он напоминал ей голос епископа на службе.

— Рад тебя видеть, Коблинс, — приветствовал его Роби. — Будь добр, покажи моему кучеру дорогу до конюшни, чтобы он смог поставить лошадей. А сам он будет спать в доме, потому что крыша конюшни протекает.

— Хорошо, сэр Роберт, — нисколько не удивившись, ответил дворецкий.