Собрание сочинений. Том 11 - Маркс Карл Генрих - Страница 8

«Times»[8] «умоляет» Робака «громко кричать и ничего не щадить». И мольба «Times» и прошлое г-на Робака наводят на мысль, что он будет кричать или, вернее, каркать, чтобы мешать говорить другим. Улисс, насколько мы знаем, никогда не использовал Терсита; зато виги, которые по-своему не менее хитроумны, чем Улисс, используют Робака.

Написано К. Марксом 24 января 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 45, 27 января 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

К. МАРКС

К КРИЗИСУ КАБИНЕТА

Лондон, 26 января. Когда гонец султана Мелик-шаха прибыл в Аламут и потребовал от Хассан-бен-Саббаха сдаться, то вместо ответа «старец с гор», обратившись к одному из своих федаи[9], повелел, чтобы тот убил себя. Юноша тотчас же вонзил себе кинжал в грудь и упал бездыханный на каменный пол. Так и «старец» [Абердии. Ред.] из коалиции потребовал, чтобы лорд Джон Рассел, пожертвовав собой ради него, убил себя в палате общин. Однако Рассел, этот старый парламентский человеколюбец, в чьем толковании заповедь «люби ближнего своего, как самого себя», всегда означала «своя рубашка ближе к телу», предпочел убить самого «старца». Мы не обманулись в Робаке. Свое предложение он внес по уговору с Расселом, чтобы при крушении коалиции спасти «лучшую часть» ее — вигов.

И в самом деле! Предложение Робака направлено не против министерства в целом, а против «ведомств», которым непосредственно поручено ведение войны, то есть против пилитов[10] К тому же ясно, что Рассел при открытии парламента отнюдь не случайно заявил, что основа для переговоров вовсе не есть основа, поскольку Россия оставила за собой право оспаривать каждый из четырех пунктов, и что переговоры не являются по существу переговорами, раз английский кабинет еще никого не уполномочил их вести. Едва только Робак заявил о своем предложении, — это было во вторник, — как Рассел вечером того же дня написал «старцу», что целью этого предложения является выражение недоверия военному ведомству (пилитам), а потому он вынужден вручить свою отставку. Абердин отправился в Виндзорский замок к королеве и посоветовал ей принять отставку, что и было сделано. Мужество «старца» понятно, поскольку известно, что Пальмерстон в отставку не подал.

Палата общин узнала об этих важных событиях на заседании в четверг. Она отсрочила свое заседание, а Робак свое предложение до сегодняшнего вечера. Все члены палаты общин бросились в палату лордов, где ожидалось объяснение Абердина. Последний, однако, был достаточно ловок, чтобы не явиться на заседание, — опять-таки под предлогом поездки в Виндзор, — и герцог Ньюкасл повторил в палате лордов те же россказни, что и Пальмерстон в палате общин. Тем временем виги, члены палаты общин, с ужасом узнали в палате лордов, что их план разгадан и путь к отступлению отрезан. Тори отнюдь не горели желанием снова обеспечить вигам за счет пилитов их старую привилегию «божьей милостью откупщиков Британской империи». Они побудили лорда Линдхёрста внести предложение, которое в отличие от предложения Робака направлено не против отдельных министерств, а против правительства в целом и не ограничивается лишь осуждением — а la Робак, — а прямо ставит правительство в положение обвиняемого. Заявление Линдхёрста дословно гласило:

«В пятницу 2 февраля я внесу предложение о том, что, по мнению данной палаты, крымская экспедиция была предпринята министрами ее величества при крайне недостаточных средствах, без надлежащей предусмотрительности и достаточного изучения вопроса о характере и силе сопротивления, которого можно было ждать со стороны врага, и что нерадивость и неуменье, проявленные правительством в деле руководства кампанией, привели к самым гибельным последствиям».

Не приходится сомневаться в том, что предложение Линдхёрста в такой же мере направлено против вигов, в какой предложение Робака — против сторонников Абердина, Заметим кстати: лорд Джон Рассел через Хейтера сообщил палате общин, что при первой же возможности — следовательно сегодня вечером — он объяснит причины своей отставки. «Кто ничего не ждет, тот не обманется»[11].

Написано К. Марксом 26 января 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 47, 29 января 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

К. МАРКС

ПАРЛАМЕНТСКИЕ ДЕЛА

Лондон, 27 января. Облик и тон вчерашнего заседания палаты общин дают яркое представление о том, как низко пал теперешний английский парламент.

К началу заседания, около четырех часов пополудни, зал был переполнен, так как ждали скандальной сцены — объяснения лордом Расселом причин своей отставки. Но как только закончились дебаты личного характера и начались дебаты по существу дела — о предложении Робака, — возмущенные патриоты поспешили на обед; зал заседаний опустел, кое-где раздались возгласы: «голосовать, голосовать!» Наступила томительная пауза, длившаяся до тех пор, пока секретарь по военным делам Сидни Герберт не поднялся и не обратился к пустующим депутатским скамьям с пространным, обстоятельным докладом. Затем один за другим стали медленно возвращаться на свои места насытившиеся члены парламента. Когда Лейард начал свою речь, приблизительно в половине десятого вечера, присутствовало около 150 депутатов; когда же он ее кончил, примерно за час до закрытия заседания, зал был снова переполнен. Однако конец заседания походил скорее на парламентскую сиесту.

Лорд Джон Рассел, все достоинства которого сводятся к одному — к сохранению рутины в парламентской тактике, — произнес свою речь не у стола спикера, как это принято в таких случаях, а с третьей, расположенной за министерскими креслами, скамьи, на которой восседают недовольные виги. Он говорил тихим, сиплым голосом, растягивая слова, как всегда с дурным английским произношением и оказываясь часто в серьезных неладах с правилами синтаксиса. (Кстати: речи в том виде, как они печатаются в газетах, ни в коем случае не следует смешивать с речами, которые произносятся.) Обыкновенные ораторы прячут плохое содержание под красивой формой изложения, Рассел же пытался плохим изложением оправдать плохое содержание. Своей манерой говорить он как бы приносил извинение за то, что он говорил.

И в самом деле, было за что извиняться! В прошлый понедельник он-де еще не думал об отставке, а во вторник, как только Робак заявил о своем предложении, он счел ее неизбежной. Это напоминает того лакея, который ничего не имел против лжи, но у которого пробуждалась совесть, когда эта ложь раскрывалась. На каком, мол, основании мог бы он выступить против предложения о парламентском расследовании, как того требует от него долг лидера палаты общин! Не на том ли, что зло не так уж велико, чтобы требовать расследования? Но кто же станет отрицать плачевное положение армии под Севастополем? Оно не просто мучительно, оно ужасно, невыносимо. Или он должен был заверить парламент, что следственная комиссия парламента бесполезна, поскольку для борьбы со злом пущены в ход лучшие средства? Тут Рассел затронул щекотливый вопрос, потому что не только как член министерства, но и как председатель Privy Council [Тайного совета. Ред.] он непосредственно отвечал за принятие таких мер. Рассел признает, что он дал согласие на назначение герцога Ньюкасла «главным» военным министром. Он не может отрицать, что меры по снабжению армии продовольствием, обмундированием и по обслуживанию медицинской помощью нужно было принять по крайней мере в августе и сентябре. Что же, по его собственному признанию, Рассел делал в столь критический период? Он разъезжал по стране, произносил небольшие речи в «literary institutions» [ «литературных обществах». Ред.] и занимался изданием переписки Чарлза Джемса Фокса[12]. В то время как он ездил по Англии, Абердин разъезжал по Шотландии, и кабинет министров ни разу не собирался с августа по 17 октября. На этом заседании кабинета лорд Джон, по его собственным словам, не предлагал ничего такого, что заслуживало бы внимания парламента. После этого лорд Джон снова целый месяц размышляет и, наконец, 27 ноября направляет Абердину письмо, в котором предлагает пост военного министра объединить с постом secretary at war [секретаря по военным делам. Ред.] и передать оба эти поста лорду Пальмерстону — другими словами, сместить герцога Ньюкасла. Абердин отклоняет это предложение. 28 ноября Рассел снова пишет Абердину в том же духе. Абердин с полным основанием отвечает ему 30 ноября, что все его предложение направлено лишь к тому, чтобы заменить одно лицо другим — герцога Ньюкасла Пальмерстоном. Между тем, когда министерство колоний отделилось от военного министерства, Рассел охотно предложил последнее герцогу Ньюкаслу, чтобы в министерство колоний посадить одного из своих вигов — сэра Джорджа Грея. Абердин затем лично запрашивает Рассела, не намерен ли он внести свое предложение в кабинет министров. Рассел отказывается от этого, чтобы, как он выразился, we ломать министерства». Итак, прежде всего министерство, а затем уже армия в Крыму.