Цветы для бога любви - Картленд Барбара - Страница 24

Вернувшись с хлебом в свою спальню, она увидела, что Рекс с удивительной ловкостью, свидетельствующей о большом опыте, перевязывает рану в боку незнакомца.

— Вам нужно будет попасть к доктору, и как можно скорее, чтобы он обязательно зашил вам эту рану, — сказал ему Рекс.

— Есть один доктор — в соседнем городе… он поможет мне… если я доберусь… туда.

— Вы обязательно доберетесь, — уверенно ответил Рекс.

— Это все, что я нашла, — сказала Квинелла, протягивая кусок хлеба.

Человек на полу выхватил у нее из рук хлеб и жадно впился в него зубами, как оголодавшая бродячая собака.

— Я вспомнил: у меня в дорожной сумке есть шоколад, — обратился Рекс к Квинелле, — а может быть, вы заодно принесете и мои бритвенные принадлежности?

Она удивленно взглянула на него, но повиновалась, ни о чем не спрашивая.

Она нашла его бритвы, уложенные в изящный кожаный футляр, и шоколад в специальной упаковке — такой обычно выдается солдатам во время маневров.

Когда она вернулась со своими находками в спальню, Рекс, к ее удивлению, обстригал волосы незнакомца ножницами, которые он нашел в аптечке. Обрезанные волосы клочьями падали на пол вокруг него.

— Вы у меня сейчас станете буддийским монахом, — объявил Рекс. — Никто не смеет дотронуться до святого человека, и, кстати, у меня на кровати есть покрывало яркого золотистого цвета.

На этот раз Квинелла не стала дожидаться приказа и сама пошла в спальню Рекса. Она нашла там покрывало цвета яркого золота и принесла его.

Раненый уже принялся за шоколад и поглощал его с такой же жадностью, с которой проглотил хлеб.

Рекс начал брить его голову наголо — так обычно ходят буддийские монахи. Квинелла видела их бритые головы и золотые одеяния, мелькающие в людском море на улицах Калькутты.

— Хорошую краску вы применяете, — заметил Рекс, продолжая свою работу.

— Это как раз та… рекомендованная, — ответил Номер семнадцать, — но я накладываю ее более толстым слоем… чем обычно. Теперь, чтобы оттереть ее, нужно… хорошенько поработать.

— Когда вы должны вернуться? — поинтересовался Рекс.

— Через две недели. Командир прекрасно все понимает. Я не знаю, кто меня выследил, — но как об этом узнаешь?

— Действительно, как? — согласился Рекс. Он закончил бритье, и теперь его подопечный разительно отличался от того человека, который час назад появился в спальне Квинеллы.

Рекс приложил к его ране на лице целебную мазь, и кровотечение прекратилось, а опиум расширил зрачки и совершенно изменил выражение глаз.

— Проверьте, сможете ли вы подняться на ноги, — предложил ему Рекс.

Не дожидаясь слов и зная, что ей следует оставить их одних, Квинелла вышла из спальни в гостиную.

Через несколько минут появился Рекс и торопливо прошел мимо нее в свою спальню.

— Через четыре минуты поезд трогается, — сказал он. — Если мы не успеем, это будет непростительной ошибкой!

Ей не терпелось задать ему множество вопросов, но она знала, что сейчас не время.

Он тут же вновь появился, держа в руках деньги, и Квинелла, теперь уже сгорая от любопытства, последовала за ним в свою спальню.

Человек, которого она спасла, уже самостоятельно стоял на ногах, но его лишь с большим трудом можно было узнать. Желтое покрывало, перекинутое через одно плечо, и совершенно гладкая, без единого волоска, голова делали его похожим на святых людей — последователей Будды. В Рекс вручил ему деньги и несколько таблеток — Квинелла уже знала, что это опиум.

— Старайтесь расходовать их поэкономнее, — посоветовал он пришельцу, — они должны помочь вам продержаться, пока вы не будете в безопасности.

Он осмотрел комнату и увидел на туалетном столике Квинеллы небольшую серебряную чашу с сухими духами из цветочных лепестков. Он высыпал из нее лепестки и протянул ее номеру Е.17.

— Это вам для сбора подаяний! Человек улыбнулся:

— Я знал, сэр, что если я найду вас, вы меня спасете.

— Никогда не говорите, что путешествие окончено, пока не доберетесь до дому, — ответил Рекс цитируя индийскую пословицу.

Номер Е.17 посмотрел на Квинеллу.

— Спасибо, мэм. Надеюсь, я не очень сильно вас напугал. Простите, но у меня не было выбора — когда вы выглянули из окна, я понял, что это мой единственный шанс.

— Я рада, что смогла помочь вам, — ответила Квинелла.

— Вам пора уходить? — сказал Рекс.

Он поднял штору и запер дверь, через которую номер Е.17 проник в купе.

Потом он выглянул в окно, будто желая подышать свежим воздухом.

Посмотрев на небо, он глянул направо, потом налево и открыл дверь.

— Благослови вас Бог! — тихо сказал номер Е.17, когда проходил мимо Квинеллы.

Он очень осторожно спрыгнул на рельсы, видимо, опасаясь, как бы рана вновь не начала кровоточить, пересек пути, почти не видимый в темноте, и взобрался на противоположную платформу.

На какой-то момент он, казалось, остановился в нерешительности, но потом, увидев, что они наблюдают за ним, опустился и лег между спящими.

— Это очень благоразумно с его стороны, — прошептал Рекс.

— Но почему он не уходит сразу? — спросила Квинелла.

— Потому что те, кто его разыскивает, караулят его у выходов из вокзала и в течение ближайших нескольких часов будут тщательно проверять всех, кто покидает станцию.

— Действительно! Теперь я понимаю, — воскликнула Квинелла.

Она подняла глаза на Рекса, стоящего рядом, и спросила:

— Что вы будете делать с тем донесением, которое он передал вам? И как вы сможете передать его тому человеку в Дели?

— Какое донесение и какой человек? — спросил Рекс.

Он сказал это с деланным удивлением, как бы поддразнивая ее, и она поняла, что он без слов предлагает ей забыть обо всем, что здесь произошло.

Он стал собирать с пола черные волосы, грязную одежду, снятую с номера E.I 7, перепачканные кровью комки ваты — и свернул все это в один сверток.

Потом он с сожалением посмотрел на пятна крови, оставленные нежданным гостем на светлом ковре.

— Я смою их, — уверенно сказала Квинелла.

— Каким образом? — спросил он.

— Холодной водой, — ответила она.

— Ах да, конечно, — сказал он, — не беспокойтесь, я сделаю все сам.

Он намочил полотенце и принялся энергично тереть ковер. Вскоре пятна исчезли, но полотенце превратилось в грязную тряпку.

Будто отвечая на молчаливый вопрос Квинеллы, он сказал:

— Не беспокойтесь! Ехать на север нам еще долго — я вполне успею избавиться и от полотенец, и от всего остального.

Он осмотрел все вокруг, проверяя, не осталось ли еще каких-нибудь следов пребывания их гостя.

— Как жаль, что мы не смогли накормить его как следует, — посетовала Квинелла.

— Ну, теперь-то он не будет голодать и сам сумеет раздобыть себе деньги, — заметил на это Рекс. — Вообще-то опиум притупляет чувство голода, а кроме того, народ всегда не прочь пополнить список своих добрых дел, накормив святого человека.

— Хорошо, что вы догадались изменить ему внешность. Мне кажется, теперь его и родная мать с трудом узнает. Он англичанин?

— А о ком это мы разговариваем? — поинтересовался Рекс.

Квинелла вздохнула:

— Вы со мной очень нелюбезны. А ведь это я впустила его. И даже не закричала.

— Вы вели себя просто замечательно, — сказал Рекс совсем другим тоном, — и вы поступали так, как я от вас и ожидал.

— Вы говорите это, чтобы сделать мне приятное, или я и в самом деле со всем справилась хорошо?

Квинелла, как ребенок, ждала его похвалы.

— Вы все сделали очень хорошо, — сказал он, — а так как вы моя жена, то такое может с нами случаться и впредь. Завтра, когда у нас будет время, у, я расскажу вам что-нибудь интересное — о чем вам так не терпится узнать.

— Вот это правильно, — улыбнулась Квинелла.

Она встретилась с ним глазами, и впервые за эти несколько часов ей пришло в голову, что на ней ничего нет, кроме прозрачной ночной рубашки, а он обнажен до пояса.