За Пределом (СИ) - Лобанова Елена Константиновна - Страница 37

Элермэ и Фиритаэ шли позади Правителей, направляясь вниз к Залу Совета. Светлая зря опасалась, что будет выглядеть как ворона. Платье расшили белыми тарлами так, что она чувствовала себя как воин на марше. Вес одеяния увеличился многократно. Пожалуй, если это платье снять, то им можно будет отбиваться от врагов. Амалирос, временно причисленный к почти врагам — пока не исправится — шел впереди рядом с Владыкой Тиаласом. Идти предполагалось гордо и достойно, а эти двое перешептывались…

— Темный, ну что ты так весь сморщился? Запах же выветрился. Или ты так выражаешь свое отношение к Обряду? Надо знать меру. Ты, конечно, демонстрируешь сейчас своим подданным, на какую жертву идешь, но подумай об Элермэ!

— Иду. Пока. — Амалирос подавил вздох.

— Ты что, собрался сбежать с церемонии? — Тиалас был поражен подобным малодушием. Конечно, в таком возрасте обзаводиться семьей сложно, но не до такой же степени.

— Я боюсссь не дойти. — Темный шипел сквозь сжатые зубы.

— Ты все-таки себе что-то сломал? И молчал? Если что я тебя подхвачу. Держись. Закончится церемония, дотащим тебя до Покоев… С Элермэ сразу помиритесь. Поверь моему опыту: спальня для этого — самое лучшее место. Там можно решить множество вопросов. Положительно.

— Нельзя. — Повелитель был бледен даже при своей бледности. — Тиалассс, ты же все видел!

— Ну, вылила багрянку в озеро. Подумаешь! Я тебя предупреждал — Элермэ очень решительная. Не зли её.

— Мммм. Я же провалилссся в полную бочку, Сссветлая ты наивносссть.

— Понимаю… Неловко. Но стоит ли так переживать?

— Сссветлейший… оххх, ты совсем ничего не понимаешь? Я же окунулся. Весссь! Ссставлю пять тарлов. Черных. Как только встретишься с Лаариэ, иди, решай проблему в ссспальне своим светлым методом… ммм. Только сначала залей себе кое-куда кое на что стаканчик крепкого гномссского самогона… Подсссказываю куда заливать: в штаны! Дойдешь и будешь решать — тарлы твои. Ссставка уссстраивает?

— Ох, Единый Создатель… Держись, Амалирос! Ну надо же — в такой день… Нет, ни за какие тарлы.

Глава 6

— Элермэ, хватит! — Амалирос страдал третий день. — Я не буду есть эту пакость! Я такого никогда не ел. До вчерашнего дня. Каша зеленая… Светлая пытка…

Повелитель был утомлен и печален. Тиалас, кувшинка озерная, все-таки вмешался в естественный ход дела. Пока вел Элермэ к возвышению, Владыка, как «принимающий участие в Обряде», успел-таки нашептать Светлой об истинных причинах его, Амалироса страдания. Темный видел — этот Правящий «собрат» даже глаза скосил, недвусмысленно намекая, где все причины сосредоточились. Ну, хорошо, что хоть опустил подробности, как именно случилось такое несчастье. Случилось и всё. Элермэ этого оказалось достаточно. Сначала глаза у неё стали круглые. А потом на лице нарисовалась такая мука, что Темный решил сразу же после обряда призвать Тиаласа к ответу. У неё же, как у Вестницы, излишне живое воображение. У них вообще вся семья болеет этим недугом. Как представят себе что-нибудь, так сразу и преувеличат до размеров катастрофы.

Но это оказалось не страдание, а коварная Светлая Сострадательность. Он уже на следующий день, чтобы доказать, что все в порядке, удушил свежевыловленного выползня. Попытки доказать то же самое каким-нибудь другим способом настойчиво пресекались. Она должна, видите ли, быть уверена, что всё прошло. При этом его мнение не учитывалось. Когда же, наконец, эта уверенность её посетит? И от чего она появится? А пока Элермэ сострадала искренне и самозабвенно. В Озерный Край отправлялись Вести. Оттуда летели голуби. Амалирос возненавидел этих птиц. Каждая крылатая тварь была приправлена очередным рецептом. Вряд ли Лаариэ поверила, что Повелитель Темных ранен. Слава Создателю, его Светлая супруга была достаточно деликатна, чтобы не вдаваться в детали ранения. Если его еще хотя бы день будут пичкать этой «пищей для ослабленных», он сойдет с ума. Человеческие зелья — чепуха. А вот эта зеленая муть в чашке — отрава. Отвар. Отвар отравы.

Подданные и раньше не были шумными, а теперь и вовсе стихли. Крадутся неслышно, как тени по стене. Ар Минэль докладывает шепотом. Шестидневные празднования плавно перетекли в траур. Элермэ гневно сверкает глазами на каждого, кто нарушает его покой. Выгнала Тиаласа. Он пытался говорить в полный голос и заявил, что она не заботится, а тренируется как будущая мать. Если он прав, то тренировка будет затяжная. И не возразишь. Когда кто-то встает в позу и пытается настоять на своем, поставить зарвавшегося на место — легко. А попробуй не открыть рот, когда тебя жалобно просят: «Ну, Лирмо, ну еще ложечку». И имя-то у него теперь… Сссветлое! Переименовала на свой лад от полноты чувств. Его еще никто так не любил — долго, настойчиво и много: четыре каши, два салата, шесть отваров каждый день. Причем — самостоятельно. Открывающим, обретающимся на кухне, Элермэ не доверяла. Ар Минэль доложил, что бушевала она страшно, когда один из них попробовал сделать шаг в сторону какой-то плошки с очередной зеленой жижей.

Все-таки Светлые коварны. Хитры и коварны. Провела, обманула, запутала. Слово Повелителя — это слово Повелителя. И его придется сдержать. Наивный! После весьма неплохого выползня, она так рыдала, что он расчувствовался и допустил ошибку. Пообещал. Знал бы раньше, что такое «постельный режим», ни за что не согласился бы. Кто же мог подумать, что это выражение означает тоскливое одинокое лежание в спальне с непременным поеданием безвкусных кашеобразных блюд, состав которых даже спрашивать не хочется. Тут точно Лаариэ постаралась. Ладно, Озерному, как только закончится пятидневный срок, будет Темная Месссть. Если, конечно, очередная порция стряпни не станет для него последней, когда Элермэ вернется.

Дверь в спальню тихо приоткрылась. Озерный Владыка проскользнул внутрь и сразу же зашептал:

— Ну, прости! Я думал как лучше. Женщины же такие отзывчивые, когда кому-то плохо. Я решил, что если не так… так вот по-другому удастся слегка вас примирить. Хотя бы на время Обряда. Я и подумать не мог, что сострадание Элермэ — безгранично. На, я тебе тут принес. Запей. Я знаю, чем тебя кормят. Мне однажды гидра ногу вывихнула в колене. Целый месяц так мучился. Лучшие рецепты Лаариэ, сочувствую. — Тиалас выглядел расстроенным и несчастным. Еще один чувствительный нашелся!

— Твое счастье, — Амалирос хлебнул из фляжки, — что не с пустыми руками пришел. А то придушил бы тебя прямо во время постельного режима. Без нарушения обязательств. Затащил бы сюда за плащ и придушил. Сссветлые! Вы всех раненых так мучаете? Сам-то чего страдаешь, как закисающее болото? — Темный вздохнул и расслабился неимоверным усилием воли. В договор о «режиме» входил ряд дополнительных пунктов: не волноваться, не пререкаться, не сопротивляться. В общем, не жить, в его понимании. Приходилось соблюдать. Исключение составлял только заговор, при обнаружении которого разрешалось защитить себя и Элермэ и покарать, всех кто попался. Как назло, заговорами и не пахло. Судя по докладам, народ был в печали и готовился к войне. Непривычно. — Озерный, хватит вздыхать. Ты то понимаешь, что я здоров как выползень!

— Самовлюбленный ты, Темный. Все я да я. А я только успеваю голубей отлавливать. Лаариэ, собственной рукой пишет, как и чем тебя кормить… а мне ни слова. Знает же, что птицы — мои. И не пишет. Ты обещал, что она сама прибежит. Или будет гонцов слать. Шлёт! Чтоб их ветром унесло! Ну, и где это ожидаемое раскаяние? — Тиалас страдальчески закатил глаза.

— Ты думал, что твоя гидра после стольких лет сразу поверит, что ты стойкий как скала, самоуверенный как альбатрос в полете и гордый как я? Подождать придется. Она же пока злится, прикидывает, что тебе придется сделать, чтобы вымолить прощение. То есть, пока еще не сомневается, что ты этим займешься. Посопротивляешься слегка и сдашься. Терпи. Прояви выдержку. Меня вот волнует поведение подданных. Мы еще и пугать не начали, а они уже рядами строятся. К чему бы это?