Приключения Эмиля из Леннеберги - Линдгрен Астрид - Страница 13

— Куда ты подевался, негодник! — кричал он в ярости. — Куда ты меня тянешь?

Но Эмилю сейчас было не до ответов.

— Бежим! — тянул он за руку папу. — Там лошадь, которую ты обязательно должен увидеть… Бежим скорей!

Но когда папа Эмиля увидел наконец каурую кобылу, она оказалась уже проданной! Можешь себе представить, какой это был удар! Эмиль и его папа подбежали к каурой кобыле как раз в тот момент, когда торговец лошадьми из Молила, раскрыв бумажник, извлек оттуда три стокроновые бумажки и сунул их в заскорузлую ладонь крестьянина из Туны.

И вот тут Эмиль заплакал.

— Это смирная лошадь? — спросил торговец лошадьми.

— Еще бы не смирная, — ответил крестьянин из Туны, но при этом он как-то уж очень упорно отводил глаза в сторону, словно думал о чем-то другом.

— Судя по ее виду, она голодна, — сказал торговец лошадьми. — Надо бы задать ей корму перед дальней дорогой.

А Эмиль стоял неподалеку и так горько плакал, что папе стало его жалко.

— Брось, Эмиль, не плачь, — сказал он и решительно тряхнул головой. — Пошли отсюда. Я куплю тебе карамелек, и наплевать на все.

Он взял Эмиля за руку, повел его к рядам, где какие-то тетки продавали самодельные конфеты, и купил ему на целых десять эре длинных полосатых карамелек. Тут он повстречал знакомого крестьянина, разговорился с ним и про все забыл. А Эмиль, с глазами, полными слез, стоял рядом, сосал полосатую карамельку и думал о лошади. И вдруг он увидел Альфреда. Рядом с ним важно выступала Лина. Ну и несчастный же вид был у бедного Альфреда! И не удивительно! Шутка сказать, Лина семнадцать раз провела его мимо ювелирного магазина и всякий раз упрашивала купить ей колечко на помолвку.

— Если бы я не уперся как бык, она бы меня окрутила, — хвастался потом Альфред, очень довольный собой. А как он обрадовался, когда встретился с Эмилем, который тут же, с места в карьер, рассказал ему о прекрасной каурой кобыле! Они стояли вместе и вздыхали от горя, что этой лошади никогда не бывать в Катхульте. Потом Альфред купил у гончара, который продавал на ярмарке всякие фигурки, глиняную кукушку и подарил ее Эмилю.

— Это тебе от меня подарок, — сказал он, и у Эмиля немного отлегло от сердца.

— Пожалуйста, ты можешь дарить что хочешь и кому хочешь, — сухо сказала Лина. — Да, кстати, а где же комета? Разве ей не пора уже появиться?

Но никакой кометы не было и в помине. Часы на площади пробили двенадцать раз. Видно, еще не пришло ее время.

Альфред и Лина отправились проведать Маркуса и Юлан, а заодно и перекусить. Корзинка с едой, которую они привезли с собой из дому, стояла в коляске. По правде говоря, Эмиль охотнее всего пошел бы с ними, но он вспомнил, что должен быть с мамой и папой на обеде у фру Петрель.

Эмиль огляделся по сторонам, но папы не увидел. Хочешь верь, хочешь нет, но папа опять как сквозь землю провалился. Он словно растворился в разноцветной толпе крестьян, торговок сладостями, гончаров, пряничников, жестянщиков, продавцов воздушных шаров, карманных воришек и прочего рыночного люда.

— Ну что у него за привычка такая — вечно куда-то пропадать, — ворчал Эмиль. — Вот поеду в другой раз в город, оставлю его дома, пусть подумает, как себя вести.

Но на этот раз, оставшись один, Эмиль не растерялся. В Виммербю он уже не раз бывал, город, в общем-то, знал и представлял себе, где живет фру Петрель. Ее маленький, беленький домик с застекленной терраской стоял где-то неподалеку от Большой улицы.

"Я его быстро найду!" — подумал Эмиль. Фру Петрель была одной из самых важных дам в городе, и было не совсем ясно, как она снизошла до скромных жителей хутора Катхульта. Откровенно говоря, я не думаю, что она пригласила к себе на обед Свенсонов только потому, что мама Эмиля всегда приносила с собой в подарок фру Петрель прекрасную домашнюю колбасу.

Трудно себе представить, что фру Петрель была так уж охоча до колбасы, дело, скорее, заключалось в том, что всякий раз, когда Свенсоны устраивали в Катхульте деревенские пиры, они непременно приглашали к себе эту почтенную даму из города Виммербю, и уж там, на хуторе, она всласть наедалась и колбасы, и студня, и жареной телятины, и всяких других деревенских блюд.

"Но ведь неприлично всегда ездить к ним в гости, — рассуждала фру Петрель, — и никогда не звать их к себе.

Должна же быть справедливость! Поэтому она и выбрала ярмарочный день, когда все смоландские крестьяне приезжают в город, и пригласила семью Свенсонов к себе на обед к двенадцати часам дня. Она собиралась угостить их рыбным пудингом и черничным киселем. Сама же фру Петрель в одиннадцать часов с удовольствием съела изрядную порцию холодной телятины и большой кусок марципанового торта, так что рыбный пудинг ей уже есть не хотелось. Да и как бы это выглядело, если б хозяйка дома с прожорливостью накинулась на блюдо, которым угощала гостей. Нельзя же быть такой негостеприимной!

Папа Эмиля, мама Эмиля и сестренка Ида уже сидели за накрытым столом на террасе, а Эмиля всё не было.

— Ну что за мальчишка! Опять куда-то пропал. Его искать, что иголку в сене, — сказал папа Эмиля.

Мама Эмиля решила все же немедленно пойти на рыночную площадь искать Эмиля, хотя папа Эмиля уверял, что он прямо с ног сбился в поисках сына и все без толку. Но тут фру Петрель сказала:

— Кто хоть немного знает вашего Эмиля, тот может не сомневаться, что он сам найдет сюда дорогу.

И фру Петрель оказалась права. В эту минуту Эмиль как раз подошел к дому фру Петрель. Но тут произошла одна история, которая, как ты уже сообразил, его задержала.

Напротив дома фру Петрель стоял дом бургомистра. Это был очень красивый дом, окруженный фруктовым садом. И вот в этом саду между яблонями ходил на высоченных ходулях мальчик. Звали его Готтфрид, и был он сыном бургомистра. Готтфрид загляделся на Эмиля, потерял равновесие и тут же нырнул вниз головой в сиреневый куст. Если ты хоть раз в жизни ходил на ходулях, то тебе не надо объяснять, как важно при этом удерживать равновесие, потому что ходули — очень длинные жерди, к которым на большой высоте от земли прибиты дощечки для ног, — весьма неустойчивы.

Готтфрид тут же поднялся, высунул голову из куста и снова как зачарованный уставился на Эмиля. Когда случайно встречаются двое мальчишек, сделанных, как говорится, из одного теста, у них прямо глаза разгораются. Готтфрид и Эмиль глядели друг на друга и молча улыбались.

— Отличная кепочка, — сказал наконец Готтфрид. — Дашь поносить?

— Ага, — ответил Эмиль. — А ты дашь походить на ходулях?

Обмен пришелся обоим по душе.

— Только вряд ли ты сможешь на них ходить, — предупредил Готтфрид. — Это надо уметь!

— Что? — воскликнул Эмиль. — Сейчас увидишь!

Готтфрид и не думал, что Эмиль такой решительный. В мгновение ока он вскочил на ходули и, представь себе, побежал, ловко лавируя между деревьями.

О том, что он должен явиться на обед к фру Петрель, Эмиль совершенно забыл.

А на застекленной террасе ее дома родители Эмиля и сестренка Ида тем временем быстро расправились с рыбным пудингом. На столе появилась миска, до краев наполненная черничным киселем.

— Кушайте на здоровье, — сказала фру Петрель. — Я вижу, на аппетит вы пожаловаться не можете!

А сама она, как ты знаешь, была уже сыта и не только к пудингу, но и к киселю даже не притронулась. Зато болтала она без умолку. И, уж конечно, все об одном — о комете!

— Какой ужас! — сказала она. — Вот прилетит комета, и наша Земля погибнет.

— Да, кто знает, может, этот черничный кисель — последнее, что нам доведется съесть в этой жизни, — сказала мама. Тут папа Эмиля торопливо протянул свою тарелку.

— Пожалуйста, подлейте мне еще киселя, — попросил он фру Петрель. — На всякий случай, про запас.

Но прежде чем фру Петрель успела выполнить его просьбу, произошло нечто страшное. Раздался звон, потом крик, что-то огромное влетело через застекленную раму террасы и плюхнулось на стол. Весь пол был засыпан осколками, а стены забрызганы киселем.