Как приручить дракона - Коуэлл Крессида - Страница 16

– Огромный, – радостно перебил его Старый Сморчок. – Гигантский. Колоссальный. В пять раз больше Большого Синего Кита.

– Да, спасибо за уточнение, Старый Сморчок, – поблагодарил Стоик. – Поскольку он, несомненно, довольно велик, то и орать нужно погромче. Предлагаю всем выйти на обрыв и одновременно заорать.

– А что мы будем орать? – спросил Толстопуз.

– Что-нибудь короткое, но по существу. Например, ПОШЕЛ БОН, – ответил Стоик.

Племена Безжалостных Остолопов и Лохматых Хулиганов столпились на краю обрыва, нависавшего над Длинным Пляжем, и с высоты взирали на необычайно громадного Дракона, который растянулся на песке и, с наслаждением причмокивая, доедал последние остатки своего менее удачливого собрата. Трудно было поверить, что эта махина – живая, и даже когда вы видели, как она шевелится, то спрашивали себя, что это – землетрясение или зрительный обман.

Да, бывают случаи, когда размер всё-таки имеет значение, подумал про себя Иккинг. И это – как раз такой случай.

Как я уже говорил, драконы – существа тщеславные, жестокие и аморальные. С этим еще можно мириться, когда они намного мельче тебя, Но когда гнусная драконья душонка вложена в существо величиной с гору, как с ним совладать?

Брехун Крикливый, как самый уважаемый крикун, выступил вперед, чтобы руководить общим воплем. Его грудь раздувалась от гордости.

– Раз… два… три…

Четыре сотни викингов в один голос заорали:

– ПОШЕЛ ВОН! – и для убедительности добавили Боевой Клич Викингов.

Если кто не знает, Боевой Клич Викингов призван леденить кровь в жилах врагов. Этот грозный, электризующий вопль начинается с кровожадного рыка хищников, затем переходит в полный ужаса визг их жертвы и заканчивается тошнотворно-реалистическим бульканьем, когда жертва захлебывается собственной кровью. Этот звук и при хорошей погоде способен напугать, всякого, ну а когда его хором орут четыре сотни варваров в восемь часов утра, то даже сам могучий Тор роняет свой молот и плачет от страха, как младенец.

Наступила зловещая тишина.

Могучий Дракон повернул к викингам свою могучую голову.

Четыре сотни глоток дружно ахнули, когда пара горящих желтых глаз (величиной с шесть рослых мужчин каждый) сузилась в злобные щелки.

Дракон раскрыл пасть и испустил рык такой громкий и грозный, что пять или шесть пролетавших мимо чаек замертво упали на песок. По сравнению с этим рыком Боевой Клич Викингов казался плачем новорожденного младенца. Этот потусторонний, нечеловеческий звук обещал СМЕРТЪ, НИКАКОЙ П0-ЩАДЫ и САМЫЕ СТРАШНЫЕ МУКИ.

Снова наступила тишина.

Одним легким движением когтя Дракон разорвал рубаху и штаны Брехуна от головы до пят, будто апельсин очистил. Брехун Крикливый издал совсем не Героический крик оскорбленной стыдливости. Дракон поставил коготь на землю и слегка щелкнул Брехуна в зад, Брехун взлетел в воздух, как бумажный шарик, кометой пронесся над головами викингов и опустился далеко-предалеко, за крепостными стенами деревни.

Дракон приложил свою громадную, растрескавшуюся лапу к толстым рептильим губам и послал викингам воздушный поцелуй. Огненный шар поцелуя взвился в небо и прямым попаданием поразил флоты Стоика Обширного и Пирамидона Остолопа, героически пережившие шторм в тихих водах Хулиганской Бухты. Все пятьдесят кораблей дружно вспыхнули и пошли ко дну.

Четыреста с лишним викингов бросились бежать с обрыва во все свои восемьсот с лишним ног.

Брехуну Крикливому повезло: он приземлился на крышу собственного дома. Толстый слой мокрой травы задержал падение, и он голышом рухнул прямо в свое кресло у камина, ошарашенный, но целый и невредимый.

– ВСЕ ясно, – заявил Стоик Обширный толпе викингов, изрядно испуганных, но не побежденных. – Значит, крики не помогли.

Племена снова собрались на центральной площади деревни.

– И, так как наш флот выведен из строя, мы лишены возможности бежать с острова, – продолжал Стоик, – Что нам сейчас нужно, – заявил он, стараясь сделать вид, будто владеет ситуацией, – это доброволец, который подойдет к чудовищу и спросит ею, с чем он пришел – с МИРОМ, или с ВОЙНОЙ.

– Я схожу… – вызвался Брехун Крикливый, который как раз в эту минуту вернулся на площадь, всё еще изображая Героя. Он старался говорить веско и с достоинством, но трудно сохранять достоинство, когда в твоих волосах запуталась трава, а на плечах болтается платье тетушки Агаты – единственная одежда, которую Брехун нашел в доме.

– Брехун, ты что, умеешь говорить по-драконьи? – удивился Стоик.

– Честно говоря, нет, – признался Брехун. – Тут никто не говорит по-драконьи. Это запрещено приказом Стоика Обширного, Да Трепещет Всякий, Кто Услышит Его Имя, кх, гм, да. Драконы – низшие существа, на которых должно орать. А если говорить с ними, драконы могут слишком много о себе возомнить. Драконы коварны и должны знать свое место.

– Иккинг умеет говорить по-драконьи, – очень тихо сказал Рыбьеног в гуще толпы.

– Тс-с, – прошипел Иккинг и ткнул приятеля под ребра.

– Можешь, можешь, – настаивал Рыбьеног, – Разве ты не видишь? Это твой шанс стать Героем! А мы всё равно погибнем, так что воспользуйся случаем…

– Иккинг умеет говорить по-драконьи, – закричал Рыбьеног, на этот раз очень громко.

– Иккинг? – переспросил Брехун Крикливый.

– ИККИНГ? – недоверчиво повторил Стоик Обширный.

– Да, Иккинг, – подтвердил Старый Сморчок, – Маленький мальчик, рыжеволосый такой, на носу веснушки, ты как раз сегодня утром собирался отправить его в изгнание. – Старый Сморчок глядел сурово. – Чтобы кровь Племени не ослабла, помнишь? Твой сын, Иккинг.

– Спасибо, Сморчок, я хорошо знаю, кто такой Иккинг, – ответил Стоик Обширный, пряча глаза – Кто-нибудь знает, где он? ИККИНГ! Иди сюда.

– Похоже, ты всё-таки оказался полезен… – тихонько пробормотал Старый Сморчок.

– Вот он! – завопил Рыбьеног и хлопнул Иккинга по спине. Иккинг начал было ввинчиваться в толпу, но тут его заметили, подняли над головами и вынесли прямо к ногам Стоика.

– Иккинг, сынок, – спросил отец. – Это правда, что ты умеешь говорить с драконами?

Иккинг кивнул.

Стоик неловко закашлялся.

– Ситуация двусмысленная. Я знаю, что мы собрались изгнать тебя из Племени. Однако если ты сделаешь то, о чём мы тебя просим, то, уверен, от имени всех собравшихся я могу пообещать, что приговор будет пересмотрен. Мы все находимся перед лицом грозной опасности, и никто, кроме тебя, не умеет говорить по-драконьи. Будь так добр, сходи к этому чудовищу и спроси, с чем он пришел – с МИРОМ или с ВОЙНОЙ?

Иккинг молчал.

Стоик снова кашлянул.

– Можешь разговаривать со мной, – разрешил он. – Я отменяю запрет.

– Значит, изгнание отменяется, да, папа? – спросил Иккинг. – Если я пойду к этому Адскому Чудовищу и погибну, то меня сочтут Героем, достойным войти в Племя Лохматых Хулиганов?

Стоик смутился еще сильнее.

– Совершенно верно, – сказал он.

– ЛАДНО, – сказал Иккинг. – Пойду.