Итальянский секретарь - Карр Калеб - Страница 11

– Разумеется, убийства Синклера и Маккея, – не раздумывая отвечал старший Холмс. Однако недоумение тут же исчезло, и на лице забрезжило понимание. – А! Я полагаю, Шерлок уже успел заразить вас своими причудливыми идеями, навеянными историей Холируд-Хауса.

– Милый Майкрофт, в моем анализе нет места «причудливому». Я просто посвятил Ватсона в предысторию дворца, без которой не понять до конца ни одного случившегося там убийства.

– В самом деле? И что, Шерлок, ты всегда собираешь местные легенды, готовясь к расследованию?

– Достоинства подобных легенд приходится взвешивать гораздо чаще, чем ты думаешь, братец. – Холмс уселся поудобнее с чрезвычайно самодовольным видом и опять закутался в пальто, подняв воротник. – А когда обстоятельства преступления наших дней точно соответствуют какому-то давнишнему преступлению, по моему опыту, без легенды здесь не обошлось.

Майкрофт скептически приподнял одну начальственную бровь.

– Надеюсь, я не совершил ошибки, попросив тебя о содействии, Шерлок. И я уверяю тебя – дело сие потребует всей серьезности, на которую ты можешь быть способен.

Я решил, что лучше вмешаться, пока разговор окончательно не выродился в перепалку двух братьев:

– Мне до сих пор неясно одно обстоятельство, джентльмены, и я был бы крайне благодарен, если бы меня просветили. – Оба повернулись ко мне. – Каждый из вас говорил о двух убийствах – но все газеты утверждают, что гибель сэра Алистера Синклера была несчастным случаем.

Майкрофт неловко откашлялся, как всегда в минуты замешательства, – типичная привычка флегматика.

– Боюсь, это я виноват, доктор. Я сейчас объясню вам, почему я обманул журналистов, и тем самым, – тут он еще раз пригвоздил брата взглядом, – наконец-то перейду к делу. Вы прочитали, что сэр Алистер уснул в высокой траве и попал под некую сельскохозяйственную машину, верно?

– Именно так, сэр.

– Боюсь, это была вынужденная ложь, – сказал Майкрофт.

– Ага! – воскликнул Холмс, улыбаясь, пересаживаясь на одно сиденье ближе ко мне и брату, чтобы грохот поезда не мешал ему слушать и быть услышанным. – Вот теперь-то мы и дошли до сути!

– Да, Шерлок. – Майкрофт, кажется, тоже готов был забыть об их минутной перебранке. – Ты совершенно правильно истолковал мое присутствие в этой дикой стране с непредсказуемым климатом: я здесь потому, что речь идет не о двух обыкновенных убийствах, а о гораздо более серьезных вещах. А это именно два убийства, доктор. Тело сэра Алистера – умершего недавно, но все-таки уже мертвого – намеренно подложили под эту сельскохозяйственную машину.

– Вот это мне особенно интересно, Майкрофт, – сказал Холмс. – Что это за машина, и почему ты ее выбрал?

Я совершенно растерялся и в замешательстве уставился на Майкрофта:

– Вы, сэр?!

– Разумеется, он, Ватсон, – нетерпеливо ответил Холмс. – Он здесь, и он сказал, что история о несчастном случае – фальсификация. Вы должны были бы сделать очевидный вывод: Майкрофт и эти его временные приспешники, или еще какие-то помощники, которых мы пока не видели, положили тело под машину, чтобы полностью сбить со следа местную полицию.

Из этой фразы следовало столько невероятных выводов сразу, что я растерянно выпалил:

– Но зачем? Разве вы не хотели, чтобы власти знали, что случилось, если его в самом деле убили? А ведь, обманув полицию, вы обманули и прессу, и публику – почему?

– Потому, доктор, что нам нужно было обмануть прессу и публику еще больше, чем полицию, – ответил Майкрофт. – Но пусть факты говорят сами за себя – такой способ, как правило, ведет к наименьшим затратам энергии. И, прошу вас, выпейте немного бренди – такие вещи нелегко рассказывать. И слушать тоже нелегко…

Майкрофт Холмс щедро хлебнул из большой фляги в кожаном футляре, затем передал ее мне. Я глотнул крепкого напитка, Холмс отказался, и брат его начал рассказ:

– Я полагаю, даже ты, Шерлок, не знаешь точно, сколько было покушений на жизнь королевы за время ее правления.

Холмс не отвечал, но взглянул в окно вагона куда-то вверх, словно упустив что-то из виду. Наблюдая за ним, я тоже внезапно понял, что мы оба действительно кое-что упустили из виду, а именно – ключевые слова из телеграммы Майкрофта; мы беспечно проглядели их, торопясь перейти ко второй половине фразы, которая показалась нам важнее. Холмс повернулся ко мне и произнес эти слова:

– «Солнце слишком палит…»

– «В небе парят те же орлы», – отозвался я, повторив ту часть фразы, кою мы уже расшифровали; но теперь, когда мы узнали, что речь идет о безопасности королевы, стало совершенно ясно: «солнце», которое «слишком палит», означает, что Ее Величество притягивает к себе этих «орлов».

Холмс повернулся к брату:

– Я знаю, что было несколько покушений.

– Точнее говоря – девять, – ответил Майкрофт.

– Так много? – вновь удивился я. – Не может быть!

– Нам повезло, что их было не больше, – ответил Майкрофт Холмс. – И королевская семья – того же мнения. Видите ли, это ряд довольно необычных преступлений. Все покушавшиеся – довольно молодые люди, я бы даже сказал – юнцы. Во всех случаях использовались пистолеты; и во всех случаях, кроме первого и последнего, в заряде был лишь порох да пыж из газетной бумаги.

Холмс при этих словах заметно напрягся, однако продолжал сидеть неподвижно.

– В печати об этом ничего не было, – тихо сказал он.

Майкрофт медленно качнул массивной головой:

– Да, Шерлок. Не было.

В первые годы моего знакомства с Холмсом такое странное спокойствие сбило бы меня с толку; но теперь я предвидел, что это – просто очередное зловещее затишье, которое скоро сменится интеллектуальным и словесным подобием разразившейся бури. Майкрофт, кажется, тоже ожидал чего-то в этом роде. Поэтому мы оба удивились, когда Шерлок сказал только:

– Я помню, какой был приговор в известных мне случаях. Полагаю, всех остальных ждало то же самое: «невиновен по причине безумия», а затем – заключение в психиатрической лечебнице или же ссылка в колонии.

Майкрофт Холмс кивнул:

– Опять-таки к неудовольствию королевской семьи, особенно – принца-консорта, когда он был еще жив. После первого инцидента Альберт добился изменения закона. Теперь прицелиться в королеву из любого смертоносного оружия – уголовно наказуемо, даже если оружие не заряжено и не причинило никакого вреда. Хотя все равно по закону это лишь правонарушение, а не преступление. Еще принц чуть не добился, чтобы первого из преступников признали вменяемым и обвинили в мятеже и покушении на высочайших особ. Однако тот не выстрелил из пистолета – не успел, потому что на него бросился некий юноша из Итона. Поэтому, несмотря на всю серьезность дела, принцу не удалось добиться ужесточения приговора. В конце концов к наказанию, помимо высылки в колонии, добавили публичную порку по усмотрению суда – в том числе и для преступников, признанных безумными. Но дело в том, что все эти молодые люди, казалось, были не в своем уме, и поэтому нельзя было заставить ни один достойный английский суд присяжных осудить их по всей строгости закона.

Запоздалая буря наконец разразилась.

– Это уже слишком! – вскричал Холмс и взмахнул рукой, словно отметая незримого судью или присяжного. – Неужели ни разу не приглашали знатока огнестрельного оружия?

– Отлично, Шерлок, – отозвался его брат. – Суть дела, коротко и ясно. Однако – увы, нет. Эксперта ни разу не вызывали, и это само по себе примечательно.

– Но это же чудовищная, неизмеримая ошибка, – сказал я, потому что «суть дела» не ускользнула и от меня: сколько раз мне приходилось лечить раны от огнестрельного оружия, заряженного лишь порохом и пыжом, когда стреляли, желая лишь напугать или позабавиться, а вместо этого ранили, иногда – тяжело. На самом деле, если с близкого расстояния выстрелить из пистолета полным зарядом пороха, горячие пороховые газы могут серьезно обжечь, да и ударная сила у них серьезная – ведь даже сжатый воздух бьет сильно. Добавьте к этому вместо пули какой-нибудь плотно утрамбованный, невинный с виду материал – пусть даже газетную бумагу; таким оружием можно нанести серьезную рану, возможно, даже смертельную, если жертва и без того слаба – если это ребенок, больной или старик. И если стреляли с достаточно близкого расстояния – а именно это и пытались проделать все неудачливые цареубийцы. От афганских мультуков до древних кремневых ружей, хранящихся в английских поместьях, – знание о множестве способов, которыми можно убить при помощи огнестрельного оружия, неизменно оставалось одной из редчайших наук.