Подростки - Коршунов Михаил Павлович - Страница 45

Не снимая пальто, Ваня сказал Игорю:

— Хочешь, пройдемся.

Игорю хотелось пройтись. Он не мог больше выносить молчание матери и свое собственное одиночество, тупое, беспросветное.

Игорь оделся, и они с Ваней вышли. На улице было холодно.

— Может, они тебе противны? — спросил Ваня.

— Кто?

— Электровозы.

— Не знаю. Нет, наверное.

Игорь и Ваня шли, конечно, по направлению к железной дороге: туда вела улица. Сыпался снег, и в тишине снега слышно было, как у депо двигались, формировались составы, Игорь и Ваня вышли к деревянному мосту-переходу через пути, поднялись на него. Все это не договариваясь, просто совершая спокойную прогулку.

На путях стояли платформы с лесом, цистерны, пульманы-холодильники. Горели светофоры — входные и выходные, прямоугольные фонари стрелок. Низко над снегом висели огни лунных светофоров, разрешавших производить маневры. Составы трогались с места и встряхивались при этом, как сосны в зимнем лесу.

— Ты не слышал, меня не отчислили из училища? — спросил Игорь.

— Сходи завтра утром, узнай.

Совсем стемнело, и на придеповских путях зажглись добавочные прожекторы.

Вдоль путей шла девушка. Игорь и Ваня заметили ее одновременно. И девушка заметила ребят на мосту. Остановилась. Ваня слабо махнул ей. Это была внучка Лиханова, Наташа.

Ваня остался стоять с Игорем, а внизу стояла Наташа. Совсем рядом с ней горел нежный лунный светофор.

— Она тебя зовет, — сказал Ване Карпухину Игорь.

Ваня застенчиво передернул плечами. Он не мог сейчас оставить Игоря, так он считал.

— Ты иди к ней, — сказал Игорь, развернул за плечи Ваню и подтолкнул его к лестнице.

Ваня упирался, а Игорь подталкивал его и громко кричал, чтобы слышала Наташа:

— Он идет! Уже идет!

А потом сам побежал с моста-перехода в другую сторону, в город, к дому, где когда-то жила Аля. «А вдруг, — думал Игорь. — А вдруг!»

Из того, что было потом

Он был еще в гимнастерке. Берет тоже армейский. И там, где прежде на берете был знак рода войск, осталось яркое зеленое пятнышко, точно воспоминание о прошедшей юности. Плотный и сильный, очень теперь похожий на своего старшего брата — таким выглядел в это утро демобилизованный из мотопехотных войск Игорь Вандышев, недавний выпускник училища железнодорожников.

На специализированном полигоне испытывается СЛОК-9, модификация на основе предыдущих вариантов и доводок. Вид у СЛОКа боевой: кузов неоднократно сваривали и подкрашивали, пилон с турбинами и обтекатели примяты, цифра «9» небрежно наведена поверх прежней «8».

Было на полигоне этой весной всякое: лопалась нитка рельса и локомотив останавливали петардами. Петарды похожи на коробочки из-под гуталина, их защелкивают на головке рельса, чтобы не соскользнули. На локомотиве услышали хлопки петард под колесами и включили экстренное торможение. СЛОК все-таки прошел над рельсом, перескочил через разошедшуюся нить, но уже по инерции, с отсутствием скорости. Уцелел локомотив, уцелели испытатели.

Дорожные рабочие катили по рельсам небольшую ручную тележку, не знали, что идут испытания суперлокомотива. Экстренное торможение: визг металла, звон разбиваемого стекла. Рабочие успели отскочить, но их тележка разбила экспериментальное оборудование, установленное под локомотивом.

После этого через два дня на ходу загорелась одна из турбин: прорыв топлива. Сработает противопожарное оборудование или нет? Надежно оно или нет? Если нет, то взрыв и гибель машины и людей! Машина мчится по рельсам огромным огненным факелом. Горит авиационный керосин! Потом в диспетчерской Борис Андреевич Чеботарев сказал начальнику полигона всего лишь:

— Обидно: задержка — надо менять турбину.

А вчера вдруг на полустанке, к которому подвозят строительные материалы для полигона, перекрыли светофор. СЛОК идет на полустанок, скорость к тремстам. Скорость! А на светофоре красный. Теперь уже не судьба уцелеть. Если красный, значит, на путях что-то…

— Убрать все с пути! — кричит в радиотелефон Чеботарев.

Но разве успеют… Конечно бы не успели, но не успели, оказывается, ничего и вывести на путь. К счастью для суперлокомотива, для испытателей.

К счастью…

Тяжелыми были заезды этой весной, поэтому СЛОК-9 обмят, сварен, перекрашен.

Сегодня на полигоне решающий заезд: должна быть показана скорость за триста километров. К этому шли всю зиму.

Над пультом машиниста прикреплена вправленная под пластик справка из ежемесячного бюллетеня Международной ассоциации железнодорожных конгрессов:

Водительское место занимает Игорь Вандышев. Рядом с ним — авиационный инженер. Он старше Игоря на три года. Закончил авиационный институт. В рабочих боксах салона у контрольной и записывающей аппаратуры расположились Чеботарев, Галаншин, Беседин, испытатель-механик Ловчев, машинист-инженер Федя Балин.

Раннее утро. Снег еще не везде стаял. Он лежит на широком поле испытательного участка, сверкающий, льдистый. Но уже кое-где отчетливо видна трава. Бесстыковые рельсы с компенсационными вставками и резиновыми прокладками влажно блестят, и кажется, что они туго натянуты на темную оттаявшую гряду полотна, подбитую щебеночным балластом. На бетонных шпалах — лужицы, и они тоже поблескивают: в них отражается солнце.

Тепловоз, который вывел СЛОК на исходный рубеж, сдал назад, мигнул прожектором, пожелал счастливого пути в решающем десятом заезде и затих. На полигоне был пока что единственный прямой участок без разворотов, и СЛОКу приходилось маневрировать с помощью тепловоза.

Включилась внешняя связь с диспетчером полигона.

— Ну что, экипаж? Как вы? — спросил диспетчер будничным спокойным голосом.

— Чарующе… — как всегда, ответил диспетчеру Борис Андреевич… — Разрешите старт?

— Старт разрешаем.

Авиационный инженер включает двигатели. Они были прогреты, готовы к действию. Крутнулись турбины. Поглотители шума удерживают, как могут, рев двигателей. В какой-то степени им это удается. Локомотив застыл, точно самолет на взлетной полосе.

Перед Игорем скоростемер с крупной шкалой. Сегодня, пожалуй, главный прибор.

Будет старт и мгновенное возрастание скорости. Сзади повиснет газовый хвост, который поможет удерживать СЛОК в колее или, как это обозначено у Бориса Андреевича, в отчете, «струя успокаивает боковые колебания, присущие обычному подвижному составу». И напряжение в рельсах будет минимальным: у суперлокомотива нет никаких механических передач, потому что колеса у него просто направляющий элемент, а не сила тяги.

— Занять места! — Команда Чеботарева по внутреннему радио.

Все в своих креслах.

Набирают обороты реактивные двигатели. Авиационный инженер следит за своей секцией приборов. Лицо его кажется невозмутимым, но напряжение выдает лихорадочный румянец и тщательные движения пальцев на тумблерах.

Скользит вдоль крыши горячая струя вместе с брызгами оттаявшего снега. Тепловоз сзади колышется, расплывается в горячих потоках воздуха, теряет очертания. Это видно в боковые отражатели панорамного обзора.

Игорь сидит в кресле. Поддернул рукава у гимнастерки. Такой заезд ему разрешили! Где-то сейчас Прекрасная Елена? Катается небось со своим вагоном по Европе. Али тоже нет. Молчит, не откликается. Однажды, на его слова «мне терять нечего», сказала: «Потеряешь…» А если он правда ее потерял? И тот день в лесу, когда она постучала Игорю туфлями одна о другую… Игорь пристегнул страховочный пояс. Надел светозащитные очки. Он сила в один Вандыш! Константа!

— Ученые, внимание! — говорит Борис Андреевич. — Сейчас пошлепаем.

Игорь смотрит на светофор. На переднем стекле локомотива висят тихие, спокойные капли. Они едва движутся по стеклу от легкого сотрясения локомотива, но через секунду-другую их снесет со стекла…