Веселый прогульщик - Кораблев Артем - Страница 7

А те двое уже подбегали, шумно дыша и раскидывая в стороны ребристыми подошвами военных ботинок весеннюю грязь и листву.

— Оля, беги! — выкрикнул Федя и бросился первому под ноги. С грязным ругательством тот растянулся во весь рост. Но второй, перескочив через лежащего Федю и своего напарника, уже бежал, не сбавляя хода, по склону.

Оля еще ползала на четвереньках внизу, пытаясь поймать своего четвероногого друга.

— Беги, дура! Беги! — отчаянно закричал Федя, вскочил, подхватил огромную тяжелую дубину, валявшуюся у самой тропы, и с размаху треснул этим оружием преследователя по макушке. Очень удачно получилось, потому что негодяй стоял уже наполовину в овраге, и голова его находилась ниже уровня Фединых плеч. Дубина с хрустом переломилась. Мужик застонал, схватился обеими руками за голову, будто удерживая половинки черепа, чтобы они не распались ему на плечи, крутанулся на месте и рухнул вниз без сознания.

В тот же миг, получив страшный удар, Федя отлетел в сторону. Это поднялся на ноги тот, которого Федя уложил первым.

— Убью, сопляк, — кратко пообещал он мальчику и помчался к оврагу с намерением продолжить погоню.

Из последних сил, захлебываясь кровью из разбитой губы и прикушенного языка, Федя сделал бросок и вцепился врагу в ногу чуть выше щиколотки. Краем глаза он успел заметить, что Олин охранник очнулся и, приподнявшись на локте, вытащил из нагрудной кобуры пистолет. — Стреляйте! — закричал Федя…

— Ты чё, дурак, совсем ничего не видишь и не слышишь? — С диким тормозным визгом в метре от Феди стали как вкопанные «Жигули». Из кабины выскочил водитель, — Ты чё, козел, ослеп и оглох, что ли?! — Разгневанный шофер продолжил свою тираду в совсем уж непечатных выражениях. — Если у тебя крыша поехала, дома с мамой сидеть надо! Я из-за тебя, дурака, садиться в тюрьму не желаю!

— Извините, — робко пробормотал Федя, чувствуя, как краска заливает ему лицо. Хорошо еще, что уже темно, никто этого не увидит.

— Извини-и-те, — передразнил шофер, — По сторонам смотреть надо, когда дорогу переходишь, олух царя небесного! Скажи спасибо, что я по весне резину наварил. Лежал бы тысейчас тут…

С этими словами шофер зло хлопнул дверцей, выровнял машину на шоссе и уехал.

«Как я только не заметил, что уже перехожу улицу? — клял себя Федя. — Нельзя быть таким разиней».

Отец не ругался. Мама тоже, только намекнула, что в следующий раз в записке надо указать еще и номер телефона, по которому Федю можно найти. Но вид у обоих родителей был довольно встревоженный.

— Уроки-то сделал? — поинтересовался отец.

— Сейчас сделаю. Мало задали, — как можно беззаботнее соврал Федя.

— Понятно, — вздохнул отец, — Иди сначала поужинай, мать уже два раза подогревала.

Стараясь загладить провинность, Федя проглотил ужин в одну минуту и сразу отправился в свою комнату готовить домашнее задание. Устные он, конечно, не учил, для этого перемены есть, а у него память феноменальная, достаточно прочесть только один раз — и готово. Папа называл это Федино свойство «детской гениальностью». Математику Федя отщелкал в два счета. И с упражнением по русскому быстро справился, как уж там получилось — пусть учительница разбирается.

— Что, уже все? — удивился отец, когда Федя объявился в родительской комнате минут через сорок после того, как сел за уроки.

Федя кивнул.

— Ну, смотри, — только и заметил отец.

— Пап. — Федя пристроился рядом с ним на диване, с которого тот смотрел какие-то новости по телевизору.

— Ну?

— Пап, а у нас есть «Братья Карамазовы»? Отец удивленно обернулся и глянул на сына поверх очков.

— Есть, только тебе еще рановато будет. Испортишь себе представление о книге. Вы что, теперь это в школе проходите?

— Да нет, в программе у нас «Братьев Карамазовых» нет. Просто мне о них так интересно Артем рассказывал.

— Это твой новый приятель, к которому ты в гости ходил? — Отец явно заинтересовался, и голос у него потеплел: Федя знал, как затронуть в душе отца самые чувствительные струны.

— Ну да. Дай мне эту книжку, я тоже хочу почитать.

— Это не «книжка», а великолепный роман, очень серьезная вещь, в которой великий русский писатель собрал основную философскую суть всего своего обширного творчества.

Федин отец работал редактором в литературном журнале и относился к литературе чрезвычайно трепетно.

— Ну и дай мне его, — гнул свое Федя, — я сразу же познакомлюсь со всем творчеством Достоевского.

Однако отец стоял на своем и долго не хотел выдавать Феде «Братьев Карамазовых», уверяя, что прежде чем с этой книгой знакомиться, надо сначала другие прочесть: «Преступление и наказание», «Идиот», «Бедные люди», «Бесы» и еще какие-то. Отец так и сыпал названиями.

— Я тебя не понимаю, — вмешалась мама, — твой сын сам тянется к литературе, а ты, критик и литературовед, его отговариваешь.

— Да я даже не помню, где у нас запаковано собрание сочинений Достоевского, — пустил в ход свой последний аргумент отец.

Но Федя был непреклонен. Он сам отыскал нужную коробку, и отец с недовольной физиономией выдал ему требуемое произведение. Великий роман оказался таким длинным, что не уместился в одном томе. Федя забрал оба и ушел читать к себе в комнату.

Уснул он далеко за полночь, когда родители уже мирно посапывали в своих постелях, и хотя уяснил для себя, что сюжет «Братьев Карамазовых» крутится вокруг жестокого убийства, но так и не взял в толк, почему название романа Федора Михайловича Достоевского до обморока напугало Олю Толоконцеву. «Завтра разберусь, — решил, засыпая, Федя. — Надо будет хоть первый том с собой в школу взять, почитаю на уроках».

На следующий день у Феди Чудинцева и в мыслях не было прогуливать уроки. И все-таки прямо в школу он не пошел, а опять, теперь уже вполне сознательно, сел на тот автобус, который привез его вчера на лесную опушку. Как будто попав в заколдованный круг, Федя копировал ситуацию, повторяя свои собственные вчерашние действия.

Однако точной копии не получалось. Во-первых, погода немного испортилась, похолодало, и дул пронизывающий порывистый ветер, во-вторых, бультерьера нигде не было видно, в-третьих… Но в остальном все оказалось почти как вчера — Федя опять встретил Олю и опять на том же месте. Только теперь он не стоял столбом, а прошел так, чтобы их с Олей пути пересеклись на дорожке у спуска в овраг, и небрежно бросил: — Привет.

Оля улыбнулась ему и кивнула, но не произнесла ни слова.

Ну, вот и все. Утренняя встреча состоялась. Федя не знал, собственно, зачем она была ему так нужна, но если бы он Олю не встретил, у него бы на весь день испортилось настроение. Что скрывать, со вчерашнего утра он только о ней и думал, а после встречи у Артема еще больше. Сегодня в полседьмого вскочил — и опять же с мыслью об Оле. Дурацкая какая-то мысль: придет она в лес или не придет? Вдруг будет прогуливать собачку в другом месте? Как будто это важнее всего на свете. И еще одна мысль в голове крутилась: нападут на нее в лесу или нет? Федя сам понимал, что вторая мысль еще глупее первой, но ничего не мог с собой поделать. Теперь же он со спокойной душой отправился в школу. Только сначала еще раз подсмотрел из-за дерева, как юная фея уселась в свой «Мерседес», предварительно сменив выпачканную обувку на чистую.

В школу Федя ухитрился не опоздать — большая для него редкость. Оглянувшись на отъезжающий «Мерседес», он проскочил мимо дежурных — даже не пришлось отговариваться, как вчера, что он новенький, — и быстро отыскал нужный ему кабинет. Внутрь еще не пускали, весь класс кучковался в холле перед дверьми в ожидании преподавателя. И Оля была здесь. На сей раз она стояла в сторонке одна. Федя огляделся и не нашел ее вчерашней подружки, с которой Оля всегда садилась вместе за парту и по большей части болтала на переменах. Это его немного обнадежило. Можно было попробовать повторить вчерашнюю неудавшуюся попытку. Но планы он строить все-таки не спешил. Вдруг эта девочка придет перед самым началом урока?