Черные очки - Карр Джон Диксон - Страница 7

– Да, конечно.

– Джо Чесни сказал, что это был цианистый калий. Ну, а потом этот запах – не то, чтобы я встречался с ним раньше, но все мы слыхали о нем. Но разве цианистый калий не убивает мгновенно и без боли?

– Нет, сэр. Таких ядов вообще не существует. Он действует очень быстро, но только в том смысле, что все продолжается пару минут вместо...

Впрочем, сейчас тратить время на рассуждения было нельзя – надо было действовать. Пока Эллиот стоял в дверях, его воображение объединило отдельные элементы, которые он видел, в четкую схему. Мертвец сидел за столом, лицом к широкой раздвижной двери, залитой потоком сведа. Все это напоминало сцену. Да, если бы двери были открыты, а за ними, глядя сюда, сидели люди, комната превратилась бы в сцену. Раздвижные двери заменили бы занавес, а Марк Чесни – актера. А за порогом лежал этот странный, напоминающий театральный реквизит набор предметов: цилиндр, дождевик, светло-коричневый шарф, темные очки и черный чемоданчик с загадочным именем на нем.

Ладно, это может подождать.

Эллиот взглянул на свои часы. Они шли секунда в секунду с часами на каминной полке и, записав время в блокнот, он вошел в комнату.

Вблизи от Марка запах горького миндаля чувствовался еще сильнее. Одет Марк был в смокинг, смявшаяся рубашка выглядывала из-под жилета, в нагрудном кармане из-за платка виднелся край сложенного вдвое листка бумаги.

В чем был подан яд, Эллиот пока что обнаружить не мог. Помимо письменного прибора и пепельницы на столе находились еще два предмета: темно-синий карандаш, лежавший на листке промокательной бумаги, и двухфунтовая коробка конфет. Коробка была закрыта; на блестящем картоне крышки изображены цветы, довольно похожие на рисунок голубых обоев комнаты.

На ленте, которая перевязывала коробку, вилась золотыми буквами надпись "Мятные конфеты Генри".

– Эй, кто тут? – раздался громкий голос из соседней комнаты.

Толстые крвры заглушали шаги, к тому же вне круга ослепительного света трудно было что-то различить, так что они даже не заметили, как бесшумно раздвинулись двери. Доктор Джозеф Чесни быстро вошел в комнату и резко остановился.

– А, это вы майор, – проговорил он, тяжело дыша. – И вы, Боствик. Слава богу!

Майор сухо поздоровался с ним.

– Мы уже начали интересоваться, куда вы все делись. Это инспектор Эллиот из Скотленд Ярда, приехал, чтобы немного помочь нам. Может быть расскажете, что здесь, собственно, произошло?

Доктор Джо с любопытством поглядел на Эллиота. С появлением доктора атмосфера изменилась, словно под влиянием порыва ветра, даже запах горького миндаля смешался теперь с запахом коньяка. Его усы и рыжеватая бородка ходили вверх-вниз вместе с тяжелым дыханием. Здесь, у себя дома, а не в Италии, он казался менее агрессивным и, пожалуй, даже менее плотным, несмотря на толстый твидовый костюм. Глаза под рыжими, жесткими, словно щетка, бровями смотрели добродушно, а морщины под ними двигались так, будто нижняя часть его лица была подвешена на петлях. В данный момент, однако, его круглое лицо отнюдь не выглядело доброжелательно.

– Я лично не знаю, что здесь произошло, – сказал он с оттенком легкого вызова. – Меня здесь не было. Сразу в нескольких местах я одновременно находиться не могу. Буквально до этой минуты я был наверху – присматривал за другим пациентом.

– Другим? Кем еще?

– Вилбуром Эмметом.

– Вилбуром Эмметом! – повторил майор. – Он не?..

– О, нет! Он жив, хотя удар по затылку получил очень основательный. Сотрясение мозга, – объяснил доктор Джо, потирая руки жестом человека, моющего их под краном. – Послушайте, может быть, мы перейдем в другую комнату? Нет, не из-за этого, – он показал на брата. – Но такие вот специальные лампы я всю жизнь не выносил. Если она будет продолжать непрерывно гореть, то наверняка скоро перегорит и тогда придется вам в темноте, как это у вас называется? – он снова начал потирать руки, – проводить следствие, собирать улики и все такое прочее.

Майор кивнул и Эллиот, обернув руку носовым платком, выключил лампу. Затем они направились вслед за быстро шагавшим Джозефом Чесни в другую комнату. В музыкальном салоне Чесни резко обернулся к ним. Его агрессивность, насколько мрг судить Эллиот, была вызвана взвинченными до предела нервами.

Майор Кроу сдвинул до половины створки двери.

– Ну, а теперь, – бодро проговорил он, – если вы разрешите нам воспользоваться телефоном, я попрошу инспектора вызвать врача, чтобы...

– Зачем вам врач? Я сам врач и могу подтвердить вам, что Марк мертв.

– Это для формы, Чесни. Вы же сами знаете.

– Если вы что-то имеете против меня... с профессиональной точки зрения...

– Не говорите глупостей. Действуйте, инспектор. Доктор Джо повернулся теперь к Эллиоту.

– Стало быть, вы из Скотленд Ярда? – внезапно ему что-то пришло в голову. – Одну минутку! Как это вы смогли появиться так быстро? Это же просто невозможно.

– Я приехал из-за другого дела, доктор. Того, когда были отравлены дети.

– Ах, вот как! Нелегкая вам предстоит задача.

– Согласен, – кивнул Эллиот. – А теперь, доктор, не могли бы вы хотя бы в общих чертах объяснить мне, что тут сегодня происходило?

– Цирк, вот что! – не долго раздумывая, ответил доктор. – Цирк. Марк хотел устроить нам спектакль – и вот чем все это кончилось?

– Спектакль?

– Точно описать, что они тут делали, я не могу – меня здесь не было, – объяснил доктор, – но могу рассказать, что они собирались делать, потому что за обедом только об этом и говорили. По сути, та же идея, которую Марк защищал всегда, только не облекая в такую конкретную форму. Он говорил, что из ста человек девяносто девять абсолютно ничего не стоят в качестве свидетелей. Он утверждал, что они не способны описать даже то, что происходит у них перед носом, и что в случае пожара, уличного происшествия, драки или еще чего-нибудь в этом духе полиция получает настолько абсурдно противоречивые показания, что от них нет никакой пользы, – доктор со внезапным любопытством посмотрел на Эллиота. – Кстати, это действительно так?

– Зачастую да. И что же дальше?

– Ну, никто из присутствовавших не был согласен с Марком; каждый по разным соображениям, но все были убеждены, что уж они-то наблюдать умеют. Я сам утверждал то же самое, – тон доктора снова стал агрессивным. – Полагаю, что в моем случае так оно и есть. В конечном счете Марк сказал, что хотел бы поставить небольшой эксперимент. Психологический эксперимент, который ставился уже будто бы в каком-то университете. Он сказал, что приготовит нам маленький спектакль, по окончании которого мы должны будем ответить на несколько вопросов относительно увиденного. Он утверждал, что как минимум шестьдесят процентов ответов окажутся ошибочными.

Доктор Джо обернулся к майору.

– Вы знали Марка. Он всегда казался мне похожим на... как же это его?.. Знаете, на того писателя, о котором мы учили в колледже... Того, который проехал двадцать тысяч миль только для того, чтобы правильно описать в своей книжке какой-то цветок, не игравший там, по сути дела, никакой роли. Марк, если что-то приходило ему в голову, немедленно, не колеблясь, принимался за осуществление своей идеи. Так что в его эксперименте участие приняли все. Когда спектакль был в разгаре... Ну, короче говоря, кто-то пришел и убил Марка. Если я только правильно понял, все они видели убийцу и следили буквально за каждым его движением. И, тем не менее, каждый из них по-разному описывает то, что произошло.

Доктор Джо умолк, дышал он тяжело, с хрипом; на лице было выражение с трудом сдерживаемой ярости, но, увидев его глаза, Эллиот на мгновенье испугался, что этот человек сейчас потеряет самообладание и расплачется. Если бы не это выражение абсолютной искренности, сцена выглядела бы гротескно.

Майор Кроу вмешался в разговор.

– Стало быть, они не могут описать убийцу?

– Нет. Этот тип был здесь закутан, словно "человек-невидимка".