Генералиссимус. Книга 2 - Карпов Владимир Васильевич - Страница 24

Проскурово-Черновицкая операция

С 18 по 20 февраля 1944 года Сталин с членами Ставки принимал решение о дальнейших целесообразных действиях по освобождению Правобережной Украины. Главной в этом замысле была стратегическая, очень важная мысль о решающем ударе в сторону Карпат, выходе к этому горному хребту и рассечении всего южного участка фронта пополам, потому что через горный хребет (по понятным причинам) связь и взаимодействие двух изолированных частей фронта будут очень затруднены, да, пожалуй, и невозможны. Таким образом, здесь складывалась ситуация, похожая на ту, которая была задумана гитлеровцами при наступлении на Сталинград. Только с выходом к Карпатам у гитлеровцев было, на мой взгляд, более тяжелое положение, потому что мы и за Волгой могли продолжать связь с нашими группировками, хотя и в очень трудных условиях. (Вспомните железную дорогу, построенную по велению Сталина). А здесь с выходом к горному хребту изоляция наступала реальная и прочная. Обсудив детально доклад Жукова и Генерального штаба, Сталин согласился с их предложениями и приказал Жукову вылететь на фронт, опять-таки координировать действия 1-го и 2-го Украинских фронтов при осуществлении задуманных планов. Уже начиналась весна. Наступила распутица, и у многих командиров было сомнение: стоит ли начинать крупные операции в таких условиях, потому что особенно трудно будет продвигаться и танкам, и артиллерии, да и вообще всей технике. Не подождать ли немножко? Однако Сталин торопил, и он был прав: если начать операцию именно в таких неблагоприятных условиях, это будет неожиданностью для противника; надо использовать этот фактор. Да и части противника, потрепанные в предыдущих боях, не будут еще в полной боевой готовности для отражения нового наступления наших войск. 28 февраля командующий i -м Украинским фронтом Ватутин решил выехать в 60-ю и 13-ю армии, чтобы там отработать вопросы взаимодействия наземных войск с авиацией и еще раз все обговорить с командующими армиями. После работы в 13-й армии Ватутин с охраной в составе 8 человек, в сопровождении офицеров штаба и члена Военного совета генерал-майора Крайнюкова, 29 февраля переезжал в 60-ю армию. В восьмом часу вечера, недалеко от селения Ми-лятын, на эту небольшую колонну штабных машин было совершено нападение бендеровцев. Они неожиданно из засады обстреляли легковые машины. Охрана начала отбивать нападение, однако в этой перестрелке Ватутин был ранен. Рана вроде была не тяжелая (в бедро выше колена), но пока суета, пока довезли до ближайшего поселка, Ватутин потерял много крови. Затем его доставили в госпиталь, а оттуда — в Киев. Хирурги долго боролись за жизнь Ватутина, не раз оперировали, пытаясь спасти его. Но 15апреля Ватутин скончался. Сталин назначил командующим 1-м Украинским фронтом Жукова, с возложением на него всей ответственности за успех предстоящей операции, и освободив его от координации действий со 2-м Украинским фронтом. 1-й Украинский фронт располагал крупными силами, в нем были: пять общевойсковых армий, три танковые армии и воздушная армия. Противостояли здесь 1-му Украинскому фронту 4-я и 1-я танковые армии под командованием все того же фельдмаршала фон Манштейна. Даже из этого короткого перечисления сил видно, что у Жукова было явное превосходство, и это давало ему возможность не только овладеть инициативой, но и, как говорится, диктовать свою волю. На направлении главного удара Жуков сосредоточил две армии — 60-ю и 1-ю гвардейскую, а для развития их успеха во втором эшелоне расположил две танковые армии — 4-ю и 3-ю гвардейские. Одновременно переходили в наступление и другие армии на левом фланге, чтобы не дать возможности противнику маневрировать резервами. 4 марта после мощной артиллерийско-авиациоиной подготовки войска фронта перешли в наступление. В первый же день успех обозначился на участке 60-й армии, и Жуков немедленно решил вводить сразу две танковые армии на этом направлении. Продвигающиеся танковые армии вбивали клин между армиями Манштейна. На юге отсекалась 1-я танковая армия, а на севере — 4-я. Манштейн собирал все возможные резервы, снимал части с других направлений для того, чтобы ликвидировать этот клин и не допустить рассечения своего фронта. Ему удалось создать ударный кулак силой в девять танковых и шесть пехотных дивизий. И надо сказать, они сделали свое дело. Несмотря на то, что в распоряжении Жукова на главном направлении были мощные ударные танковые армии, Манштейну удалось не только остановить наши наступающие части, но и отбросить их на линию севернее Тернополя и Проскурова. Таким образом, Манштейн сохранил коммуникации в своем тылу и связь между своими армиями. Как это ни прискорбно, Жукову пришлось приостановить наступление своей главной группировки и отдать приказ о переходе к обороне. Эти тяжелые оборонительные бои продолжались больше недели. Только отразив и истощив армии Манштейна, Жуков вновь решился на продолжение наступательных действий — 21 марта войска фронта двинулись вперед. 24 марта они с ходу форсировали Днестр и, используя полностью захваченную инициативу, очень быстро продвигались к реке Прут, 29 марта форсировали ее и овладели Черновцами. Вот с овладением Черновцами и произошло то самое рассечение восточного фронта гитлеровцев на две части, потому что здесь находились предгорья Карпат. 1-я танковая армия Манштейна осталась на южном участке, а 4-я танковая армия — на северном. К этому времени подоспел, по приказу Сталина, мощный удар 2-го Украинского фронта в направлении Хотина. В этом населенном пункте встретились войска 2-го и 1-го Украинского фронтов. Таким образом, в районе Каменец-Подольска оказались окруженными до двадцати трех дивизий противника, в том числе до десяти танковых. Это был, несомненно, очень крупный успех, и теперь предстояло его закрепить. Когда мы с вами в очередной раз «заглянем» в немецкий штаб, я расскажу более детально о том, каким образом Манштейну удалось спасти эту окруженную группировку. Как небольшое утешение для Жукова и для нас с вами, скажу о том, что другую группировку противника, в районе Тернополя, войскам Жукова удалось не только окружить, но и полностью ликвидировать. А в целом Проскурово-Черновицкая операция была одной из крупных операций Великой Отечественной войны. Она отличается от других тем, что на главном направлении вводилась впервые такая мощная группировка, как три танковые армии. 1-й Украинский фронт продвинулся до 350 километров, вышел к Карпатам, рассек фронт противника. Задачу, поставленную Сталиным, полностью выполнил. Что же касается эпизода, когда из окружения все-таки вырвалась часть гитлеровцев, то в вину Жукову Сталин это не зачел, потому что при планировании операции, собственно, не ставилась задача по окружению и уничтожению такой крупной группировки. Все, что предусматривалось директивой Сталина, было выполнено. Очередная большая победа была достигнута, и стратегический успех в рассечении Восточного фронта немцев состоялся. Войскам Жукова за эту победу салютовала Москва, и многим частям были присвоены почетные наименования Проскуровских, Винницких, Черновицких, Ямпольских, Жмеринских, Чортковских, Залещицких. Многие участники этой победной операции были награждены персонально. Не обошли в этом случае и Жукова. Он был награжден орденом «Победа». Причем номер его ордена был первым. Награждая Жукова этим новым высочайшим полководческим орденом, Сталин не только отмстил полководческие заслуги Жукова в Проскурово-Черновицкой операции, а вообще в сражениях — за Днепр, за Правобережную Украину, и в то же время он хотел как-то сгладить осадок, который, несомненно, остался в душе у Жукова, да, может быть, и у Сталина, после предыдущего приказа, отмечавшего заслуги только Конева.

На стороне противника...

Манштейн позвонил генералу Цейтцлеру и объяснил критическое состояние 1-й армии — она не может держать прежний фронт. На это начальник генерального штаба ответил, что Гитлер не понимает всей серьезности создавшегося положения. Цейтцлер, без сомнения, доложил Гитлеру о своем разговоре с Манштейном, потому что вскоре он позвонил и сказал, что фюрер вызывает Манштейна к себе, в ставку. Манштейн прилетел из Львова в Бергхоф, в эту красивейшую горную резиденцию Гитлера, и на совещании доложил фюреру о том, что части 1-й танковой армии не в состоянии сдерживать натиск превосходящих сил противника, поскольку сами они понесли очень большие потери. Советские войска вышли уже на ее коммуникации. Манштейн предлагал, чтобы 4-я танковая армия организовала со своей стороны удар навстречу 1-й. Но для этого Манштейн просил подкрепления, потому что своих сил в обеих армиях было недостаточно. Выслушав Манштейна, Гитлер произнес: — У меня нет возможности выделить вам дополнительные силы для осуществления вашего плана. Мне приходится считаться с возможностью вторжения противника на западе. Я не могу снимать оттуда ни одной дивизии. В случае отвода 1-й танковой армии ломается вся линия нашего восточного фронта, и мы теряем огромную территорию на юге. Опровергая предложения Манштейпа, Гитлер все больше распалялся и начал упрекать фельдмаршала в том, что он не очень-то умело распоряжался теми пополнениями, которые Гитлер ему постоянно посылал. Манштейн парировал это тем, что пополнения давались частями и их приходилось немедленно же использовать в боях для решения конкретных задач. Не было возможности накапливать эти мелкие резервы. Если бы хоть раз были даны фюрером хотя бы минимальные, необходимые в тех критических условиях, пополнения, то обстановка не сложилась бы так, как выглядит она сейчас. Гитлер уже кричал: — Вы всегда хотели только заниматься боевым маневрированием. Осенью вы говорили, что Днепр будет удержан. После того как Днепр вы не удержали и я скрепя сердце дал согласие отступить за реку и закрепиться на ней, вы уже стали доказывать, что надо отступать дальше. Вы сдали Киев и сдали потом всю Правобережную Украину. Манштейн защищался: — Так оно и должно было получиться, по вашему указанию мы удерживали Донбасс, а позже Днепровский район, в то время как все эти силы мы могли бы использовать для удержания именно «Восточного вала». — В данных воздушной разведки отмечалось, что некоторые ваши части отступали перед отдельными танками противника, бежали от них целые полки. Вместо того, чтобы стоять насмерть и держать фронт, вы все время говорили о необходимости отхода на новые позиции. — Если войска не могут более держаться, то это объясняется их чрезмерной усталостью, истощением их сил, сокращением численности самих соединений и частей. Я неоднократно докладывал о том, что при таких сверхрастянутых фронтах и таком состоянии войск должен наступить момент, когда силы войск будут исчерпаны. Вы не можете обвинить командование группы в мягкости. Мы требовали от командиров соединений стойкости и твердого руководства боями и заменили многих командиров, которые уже, по нашему мнению, утратили боевой дух. А все они между тем были испытанными и храбрыми командирами, которые неоднократно показали свое умение в предыдущих боях, а теперь вот, в связи с такой ситуацией, уже и у них была ослаблена стойкость. Понимая, что такой напряженный разговор ни к чему хорошему не приведет, а 1-го армию спасать все-таки надо, Манштейн сказал: — Приказ о спасении 1-й танковой армии я должен отдать сегодня же. Я повторяю: только встречными ударами 1-й и 4-й армий мы создадим нашу сильную группировку и нанесем большие потери противнику, который уже окружает 1-ю танковую армию. Гитлер и на этот раз отклонил предложения Манштейна. На сем был объявлен перерыв. Выйдя из кабинета Гитлера, Манштейн немножко успокоился, сказал генералу Шмундту, адъютанту фюрера: — Я считаю нецелесообразным для меня в дальнейшем командовать группой армий, если фюрер не примет мои предложения. Я прошу ему передать о том, чтобы ом поручил командование группой армий кому-то другому. Конечно же, адъютант доложил об этом разговоре Гитлеру, и на вечернем заседании фюрер явно смягчился. Он начал разговор так: — Я обдумал все еще раз, я согласен с вашим планом относительно прорыва 1-й танковой армии на запад. Я также решился скрепя сердце включить в предлагаемую вами ударную группу 4-ю танковую армию вновь сформированный на западе танковый корпус СС в составе 9-й и 10-й танковых дивизий СС, а также 100-ю горнострелковую дивизию из Венгрии. Гитлер не хотел обострять до разрыва свои отношения с Манштейном: все-таки Манштейн был одним из самых опытных и талантливых полководцев среди фельдмаршалов. Вернувшись в свой штаб, Манштейн успел отдать все необходимые распоряжения и создать группировки войск для тех самых ударов, которые не позволили Жукову завершить окружение и уничтожение частей немецких армий в районе Каменец-Подольска. Ну а в ставке Гитлера своим чередом шли не только руководство боевыми действиями, но и интриги. В данном случае я имею в виду недоброжелательное, завистливое отношение Геринга и Гиммлера к Манштейну. Видимо, после того как Гитлер сгладил свой намечавшийся разрыв с Манштейном, эти двое из высшего руководства рейха «надули в уши» фюреру о его излишней уступчивости Манштейну, который и без того злоупотребляет добротой фюрера, ведет себя вызывающе, позволяет себе публично прерывать его и заставляет фюрера принимать решения такие, какие выгодны ему. Результат не замедлил сказаться. Манштейну позвонил начальник генерального штаба Цейтцлер и сообщил, что личный самолет Гитлера «Кондор» направлен за ним, за фельдмаршалом, и ему приказано незамедлительно прилететь из Львова в ставку фюрера. Как только самолет приземлился на львовском аэродроме, фельдмаршал Манштейн увидел в нем и фон Клейста: оказывается, сначала самолет залетел за командующим 1-й танковой армией. Сразу после приземлении в Берхтесгадене оба высокопоставленных командующих пришли к генералу Цейтцяеру узнать, что происходит. Начальник генерального штаба конфиденциально сообщил им, что после последней встречи Манштейна и его спора с фюрером Геринг и Гиммлер высказали много нелицеприятного в его адрес и настроили фюрера на решение расстаться с Манштейном и Клейстом. Но ожидания неприятного разговора, упреков и обвинений не подтвердились. Фюрер встретил Манштейна очень спокойно и внешне радушно, вручил ему дополнительную награду к ордену «Рыцарский Крест» — так называемые Мечи, и заявил, что благодарен за все его предыдущие заслуги, но решил передать командование армиями другому генералу. Гитлер продолжил: — На востоке прошло время операций крупного масштаба, для которых вы, фельдмаршал, особенно подходили. Здесь важно теперь просто упорно удерживать позиции. Начало этого нового метода управления войсками должно быть связано с новым именем, поэтому я решил сменить командование группой армий и даже ее наименование. Я хочу решительно подчеркнуть, чтобы между нами не было никакой тени недоверия, как то было в случае замены фельдмаршала Браухича, например. Я вполне доверяю вам. Я всегда был согласен с вашими решениями и с теми методами, которыми вы осуществляли операции. За минувшие полтора года, которые вы командовали той группой армий, вы, конечно же, слишком утомились от тяжелого бремени ответственности, и потому отдых ваш мне кажется вполне заслуженным. Вы один из способнейших моих полководцев, поэтому я надеюсь использовать вас и в будущем. Но в данное время на востоке нет таких масштабных задач, для которых вы нужны. Я еще раз заявляю вам, что не должно быть никакой атмосферы недоверия. И я всегда помнил и помню ваши заслуги, когда вы осуществляли победный поход на запад против Франции и были правы и тогда, осуществив эту победу одним, ударом. Манштейн ответил: — Мой фюрер, я не могу сказать ничего против принятого вами решения, поскольку оно принимается для улучшения обстановки. Когда Гитлер пожал на прощание руку Манштейну, фельдмаршал не упустил возможности его уколоть: — Желаю вам, мой фюрер, чтобы ваше сегодняшнее решение не оказалось ошибочным. После Манштейна Гитлер так же мягко расстался с фельдмаршалом фон Клейстом. Когда Манштейн и Клейст покидали кабинет фюрера, туда немедленно были приглашены генерал-полковник Модель и генерал Шернер. Назначив Моделя командующим группой армий «Юг», Гитлер тут же присвоил ему звание фельдмаршала. Фельдмаршал Манштейн вернулся в штаб группы армий «Юг», попрощался с его работниками, командующими и командирами и 3 апреля 1944 года вернулся в Германию. Так завершилось единоборство на этом участке фронта между фельдмаршалом Манштейном и Сталиным и Жуковым. После ряда крупных поражений фон Манштейн отправлялся в отставку, а Сталин, наращивая свой боевой опыт и совершенствуя полководческий талант, приступил к подготовке и проведению новых крупнейших стратегических операций.