Полураспад - Зорич Александр - Страница 27

Меня спасло то, что «пшенный человек» был всё-таки достаточно неуклюж. И, вскидывая ствол, задел переключателем видов огня окованный железом угол игрального автомата «Баскетбол».

В итоге переключатель видов огня встал в положение «на предохранитель». Спусковой крючок щелкнул впустую. Драгоценная секунда была потеряна, и щелчок «пробки» в моей сигнальной ракетнице положил конец существованию этого мерзостного монстра…

Покинув зал игровых автоматов, я вступил в холл.

Ну или как оно называлось в СССР, понятия не имею.

Это было достаточно просторное помещение с высокими окнами (разумеется, по большей части разбитыми) и мягкими, обитыми велюром диванчиками (по большей части выпотрошенными, с пружинными внутренностями наружу), каждый из которых должен был наглядно демонстрировать преимущества колхозного строя перед мелкособственническими фермерскими хозяйствами.

Холл был густо увешан портретами передовиков колхозного производства. Доярками с изрядными формами, обветренными механизаторами в кепках и опрятными управленцами: парторгом, главным агрономом, зоотехником и, конечно, председателем — Прокопенко Гаврилой Тарасовичем.

Но на этот раз, помня свой промах в зале игровых автоматов, я не дал себе расслабиться и засмотреться на выцветший красный нос Гаврилы Тарасовича.

Я сразу же атаковал.

Поразив выстрелом в спину левого демосталкера — их было двое в этом холле и обоих я даже не успел толком рассмотреть, — я прыжком ушел назад, в зал игровых автоматов.

И очень вовремя.

Второй демосталкер уже поливал свинцом то место, где я был секунду назад.

В висках бешено стучала кровь. Я выбивал импровизированным шомполом из каленой проволоки предыдущую «пробку» из ствола сигнальной ракетницы и сразу же нащупывал следующую в кармашках разгрузки.

И какой же у меня в голове расцвел, извините за выражение, когнитивный диссонанс, когда я обнаружил, что «пробок» у меня больше нет!

— Брат, а у тебя патроны вообще остались?! — громко крикнул я, обращаясь к демосталкеру.

Не спрашивайте, на что я рассчитывал. Ответом мне послужила длинная, не по-человечески расточительная очередь из «Калашникова», которая завершилась характерным сухим щелчком досылателя над пустым магазином.

Тут же я сорвал с плеча свой бессменный «а-ка сорок седьмой» и, отважно ворвавшись в холл, обрушил на исчадие ада густой поток раскаченного свинца.

Для понимания моих действий принципиально важно знать, что: — каждая четвертая пуля в магазине была зажигательной; — демосталкер на восемьдесят процентов состоял из соломы.

Да-да, по сути, это было соломенное чучелко! Развоплотившееся, охреневшее, никчемное и одержимое внушенной ему Хозяевами Зоны жаждой разрушения.

И оно запылало! Гигантским огненным факелом!

Не успел я воссоединиться с Тигрёнком — да я вообще ничего не успел, только выйти из клуба, — как вновь услышал щелчок затвора. Музыка Зоны, так ее за ногу.

— Оружие на землю, руки за голову, говори, как зовут, — произнес бесцветный голос за моей спиной.

«Не демосталкер. Те так складно чесать не умеют. На счастье всем нам».

Я положил рядком пистолет системы Голосовкера и автомат, поднял руки и назвался.

— Комбат, значит? Тот самый, который принцессу немецкую… того… спас? — В голосе послышались нотки теплоты.

— Я, да. — Я усмехнулся. Местной знаменитостью мне давали побыть редко — у сталкеров плохая память.

— Это точно Комбат. Мы его вчера с Водокачки видели, — добавил другой голос, пониже и поавторитетней. — Одного взять в толк не могу. С ним же какой-то малец вроде вертелся навроде отмычки… Где твой отмычка, Комбат?

Я быстро прокачивал ситуацию.

«Дела так себе. Если они меня вчера видели с Водокачки, значит, это «каперы». А про «каперов» нам известно что? Что больно жадны они до ценного хабара. А ценный хабар у нас где? Правильно, в рюкзаке у Тигрёнка, которого они приняли за моего отмычку. Только бы Тигрёнку хватило сообразительности посидеть там в скверике еще хотя бы десять минут! Пока я не закрою вопрос с этими хищными кентами!». Думая так, я отвечал:

— Это не мой отмычка был. Да и вообще он не отмычка. Турист. Недоумок такой… опривеченный. Я его вчера из петли Мёбиуса вытащил. — Я всегда имел в виду, что самая лучшая ложь делается из правды, поэтому врал по минимуму. — Довел до границы Дюн… И сдал военсталкерам с Янтарного.

— А здесь ты чего делаешь?

— Да вот тут наводочку дали одну. Старовата, но шансы есть. Проверю наводочку и на хату потопаю.

— А можно вопрос не по теме? — спросил третий голос.

— Можно. Только разрешите я к вам повернусь и руки опущу. Глупо как-то говорим, не по-людски.

— Валяй.

Я повернулся. Действительно, «каперы». Действительно, трое. Атос, Портос и Арамис… Мушкетеры, твою дивизию.

У одного из «каперов» рюкзак был необычного для Зоны типа «карандаш», а в нем явно находилось что-то очень высокое, габаритное.

«Капер» с загадочной ношей выглядел наиболее компетентным, серьезным. Так сказать, Атосом.

Двое других были обычными «середнячками». Ни особых успехов, ни особых провалов… Сколько таких по Зоне лазит — мама не горюй!

— Так что за вопрос? — сказал я, потихоньку овладевая ситуацией.

— Что ты в Зоне вообще ловишь, если ты тот самый Комбат? Ведь ты, говорят, до хренища капусты тогда с гражданских взял! На всю жизнь хватить должно было!

Поскольку на этот вопрос я уже отвечал раз сто, у меня кристаллизовалось несколько замечательных отмазок. Первую попавшуюся из них я и использовал.

— Питаю страсть к азартным играм. Красиво пожил… Спустил деньжата все в Сочах.

— Что, вот так все и спустил? — спросил меня самый молодой из троицы. Арамис, так сказать, хотя по смыслу даже скорее д'Артаньян.

— Да. Чеки из казино, извините, предъявить не могу. Не захватил с собой почему-то.

— Ладно. Это все очень интересно, — сказал старшой «каперов» изменившимся голосом, и я сразу же внутренне напрягся, — но что у тебя с хабаром?

— С какой целью интересуетесь? — обнаглел я.

— Купить хотим. По хорошим ценам!

— Купи-ить?

Я был бы искренне удивлен — с каких это пор в Зоне трое вооруженных мордоворотов покупают хабар у одного невооруженного, да еще и «по хорошим ценам», — но про «каперов» слышал разное. Так что, может, старшой и не врет…

— Купить. Но не продать ты не можешь. Вот в этом и трюк, понимаешь?

— Чего ж тут непонятного.

— Поэтому показывай контейнер. И рюкзак тоже.

Меня, конечно, сильно злила такая постановка вопроса. Я бы с большим удовольствием отмудохал их совковой лопатой. Да вот беда: совковой со мной не было. Только саперная.

Короче говоря, показал я им контейнер. Пустой контейнер престарелого лузера.

— Тю-ю… — разочарованно протянул д'Артаньян. — Ну ты даешь! Третий день по Зоне шаришься, а в контейнере даже «вертячек» нет… Хоть бы «волчьи слезы» какие подобрал.

— «Волчьих слез» у вас, похоже, у самих полрюкзака.

— Это ты о чем? — не понял тот «капер», которого я определил в Портосы.

— О том, что по виду у вас в «карандаше» лежит дурища килограмм на семьдесят. Как такую можно носить без антигравитационных артефактов — ума не приложу! А значит, «волчьи слезы» у вас имеются.

— Да где там семьдесят! — возразил старшой. — Там и пятнадцати нет. Кстати, знаешь, что лежит в рюкзаке?

— Откуда мне.

— Надгробие.

— Надгробие?

— На том краю «Хиросимы» Королек пять дней назад гробанулся. Слыхал о таком?

— Племянник Сидоровича, у которого пальцы сросшиеся на ногах?

— Он.

— Так вот нет его больше. Несем ему памятничек на могилу.

— Это что-то новое. С каких пор сталкеры памятники друг другу в Зоне ставят?

— А с таких пор, что Шива с Макаром думку имеют, откуда демосталкеры берутся. Считают они, что над «Хиросимой» особая блуждающая аномалия ходит, которая силу витальную из растений да зверья всякого в людские останки переносит. И начинают эти останки потом шляться по Зоне да по нашим садить… будто нам зомбей со снорками мало.