Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Аллор Ира - Страница 37

– Может, все не так уж и мрачно, – хмыкнула Эльдин, застегнув наконец брошь.

Сады Лориэна находились на окраине Валмара, можно сказать, на протвоположном от Залов Мандоса конце города. Майар неспешно, прогулочным шагом направились туда через центр столицы Валинора.

Звон колоколов стоял в прозрачном, искрящемся воздухе, пропитанном тонкими, еле уловимыми ароматами – что-то от храма, что-то от сада.

Причудливые, воздушно-легкие здания, построенные в соответствии со вкусом и характером владельцев и походившие друг на друга разве что роскошью, тонули в пышных садах. Широкие улицы перемежались извилистыми дорожками, выложенными разноцветными камнями, между холмами перекинулись хрупкие мосты, а по склонам вились, переливаясь всеми цветами радуги, лестницы. Легкие арки и тонкие колонны поддерживали богато и изысканно украшенные своды. Искрились искусно выложенные мозаики на стенах домов и на дне фонтанов, светились витражи в окнах. Тихо покачивались лилии в чашах водоемов. Проще говоря, Валмар, столица Благословенного края, был красив. Впрочем, Аллор, выросший среди утонченной роскоши Нуменора, к развитию эстетического канона которого он и сам в свое время приложил руку, был не особенно поражен, а Эльдин подвела итог, сказав, что «от обители Могуществ Арды меньшего ожидать и не стоило».

На улицах народу было немного, лишь иногда попадались по пути крайне серьезные майар в цветах своих Валар или компании эльфов, благоговейно шествовавших по хрустально поблескивавшим плитам переулков. Некоторые боязливо-неприязненно косились на развевающийся за спиной Аллора плащ.

Они добрались бы до Садов Лориэна без приключений, не повстречайся им уже почти на окраине Валмара сам Тулкас-Астальдо, которого этот плащ возмутил безумно. Аллор с Эльдин уже почти прошли мимо, церемонно поклонившись, но Воитель загородил дорогу.

– Это что еще такое? – возмущенно поинтересовался он, указывая на плащ.

– Где? – невинно-удивленно взмахнул ресницами нуменорец. – А-а, это… Это плащ, почтеннейший Астальдо.

– Знаешь, майа, я как-то и не думал, что это что-либо иное. Как ты смеешь носить его – здесь?

– У меня есть на это ряд оснований, суть которых я изложил Его Величеству Манвэ.

Тулкас с удивлением воззрился на нахальную парочку: кто знает, какие цели преследует Король, позволяя или запрещая те или иные вещи… Да откуда они взялись, эти майар, в конце концов? Астальдо еще ни разу не видел их в Валиноре. Может, этот тип с холодными наглыми глазами и не думал ничего объяснять Манвэ, а просто занимается бессовестным эпатажем населения светлого Валмара?

– А ну сними сейчас же!

– Сниму, когда придет срок, – ответил Аллор, не меняя позы и выражения лица.

Эльдин, наивно наматывая локон на палец, глядела ясными глазами на рассерженного Воителя.

– Какой еще срок – ты сделаешь это сейчас!

– Сожалею, но срок лишь Эру ведом. Поскольку же сейчас мы направляемся в гости к Ирмо Лориэну по его приглашению, а он относительно сего плаща не высказал никаких особых пожеланий, то считаю возможным в нем оставаться. Будучи когда-либо приглашен вами, уважаемый Тулкас, я учту вашу неприязнь к этому цвету и не буду портить вам настроение в ваших чертогах. А сейчас мы вынуждены вас покинуть – право, неудобно майар, приглашенным Валой, опаздывать к назначенному сроку. Удачного дня, Астальдо, намариэ.

Не дожидаясь, пока Тулкас осмыслит все сказанное, Аллор взял Эльдин под руку, и они двинулись в сторону Садов. Астальдо так поразила подобная наглость, что преследовать их он не стал – разобраться что к чему и расправиться с дерзкими он всегда успеет.

А Сады Лориэна все равно оказались такими, как ожидалось, и все же – другими. Неуловимыми, непостижимыми. Действительно, «не от мира сего». Странное царство смутных теней и грез, куда не доставал свет Валинора – порой излишне, слепяще яркий.

Перешагнув зыбкую границу, Аллор и Эльдин погрузились в неясное, мягкое, словно сумеречное сияние.

Ирмо встретил их в саду: переливающаяся не то светом, не то цветом, кажущаяся зыбкой фигура – волосы сливались с просторной одеждой, струясь по плечам, оттеняя тонкое лицо и лучащиеся неопределенным, ускользающим блеском глаза.

– Присаживайтесь. – Лориэн мягким жестом указал на бархатистую, отливающую зеленью и серебром траву. Трава чуть пружинила, была теплой и ласковой. Мелодично лилась чуть слышная музыка, проникая в сознание и убаюкивая его. Гости включились в этот поток.

Ирмо ничего не мог прочесть в общем плавном течении, размывающем границу грез и реального. Мерцающая завеса смутных образов, отголоски голосов и песен, призрачные картины – отсутствие грани между мыслью и чувством, памятью и фантазией. Что-то знакомое. Близкое. Ему самому. Осознал: эти майар ближе к нему, чем к кому бы то ни было в Валиноре. Вспомнил то, что рассказывал Намо. Тут же всплыл и разговор с Манвэ: «Они… и прячут, и не скрывают мысли – но не вычленить ничего определенного. Это – твое, Ирмо…» Да, его.

Потомок Мелиан. А девушка рядом с ним – в какой-то степени его, Аллора, творение. Ничего себе творение… Ладно. Что же делать с ними? Ирмо порядком устал возиться с чужими душевными муками и с воспоминаниями, их породившими. На память в Валиноре никто не жаловался – точнее, жаловались, что слишком хорошая. Все, что ему осталось, – смягчать, гасить, развлекать, наконец. Утешать, увлекая хоть ненадолго в иной, ласковый, цветной по-особому мир, чей зыбкий шлейф тянулся за отдохнувшим в реальность еще какое-то время, давая силы быть. До следующего визита, ибо долго не выдержать без забвения и грез однажды вкусившему их. «В его Садах находят отдых Валар, устав от бремени Арды…» Да, разумеется, – издерганные внутренним разладом, усталые от напряженности обороны и пустоты бездействия; погрезить, помечтать о том, чего быть не может, что не по силам. Увидеть недопетое, несотворен-ное – по тем ли, иным причинам. Смешать явь и сон, заглушить царапающуюся тоскливо невостребованность, недосказанность…

Все эти размышления пронеслись в голове Ирмо мгновенно. Он взглянул на гостей – те удобно расположились на траве, постаравшись не смять цветы, и внимательно смотрели на Мастера Сновидений. Может, под впечатлением от собственных размышлений в их глазах ему почудилось некое даже сочувствие. Откуда? Сам уже грезит? Ирмо стало немного не по себе: они – видят? Понимают? Боль чужой ноши, раскаленные шлаки изъятых, как злокачественные опухоли, больных мыслей; безнадежность – ничего не изменить, так хоть заглушить сосущую тоску. «И будет время, когда Стихии позавидуют жребию пришедших следом…» – уже завидуют. Он, Лориэн, с трудом удерживается в своей роли утешителя. Мастер Грез. Ему самому уже необходима все большая доза дурмана – все чаще. Осадок остается от каждого на время исцеленного. Непосильным становится этот груз. Хорошо хоть, у него есть те, кто понимает, кто поможет – хоть взглядом, говорящим: «Я знаю…» Эстэ, дремлющая дни напролет у своего зачарованного озера, сонная от бездействия, – чьи раны врачевать в Блаженной земле Аман? Разве эльфийское дитя коленку расшибет… Ну и супруга приласкать, успокоить, положить на гудящую голову прохладные пальцы… Мелиан… вернувшаяся к нему через несколько тысячелетий, с пустыми, бесслезными глазами, словно постаревшая, хотя облик и был неизменно прекрасен, – лишенная желаний: и по ней полной мерой проехался рок Нолдор. Сказала устало: «Нет Дориата… Элу нет… Лютиэнь… девочка моя… – и судорожно ухватилась за дерево. Когда обернулась, синие глаза были сухи. – Ничего больше нет. И меня – тоже…» Она понимает. Когда не в забытьи. А когда забывается, иногда поет. Только голос подводит – срывается. И сбиваются начавшие было подпевать, как когда-то, соловьи. Все пробовала, чтобы отвлечься: все дурманы его Садов, запои – к вину привыкла еще в Средиземье, в бремени плоти познав возможность опьянения, курит постоянно – у Йавапны, с которой она в отношениях почти приятельских, насколько это возможно между майэ и Валиэ, добывает зелье. Мелиан… с вечной самокруткой в зубах, хрипловатым голосом распевающая белериандские романсы… Бесконечные, беспорядочные романы – попытка поймать призрак былого, – а ведь она прекрасно понимает, как это безнадежно. Майэ Мелиан, создательница Завесы, королева Дориата, беспутная и все же прекрасная… Спела недавно балладу о самом веселом человеке – менестреле. Пьяна была, как всегда. Положила руку на колено, протянула ему кубок: «Выпьешь, веселый Вала, со счастливой майэ?» Она видела. Сочувствовала. Не пыталась помочь – чем тут поможешь – разделить хотя бы… И наконец Айо. Не отлучавшийся с тех пор из Садов. Куда? К кому? Даже если удастся оградить его там от неприятностей, что делать ему теперь в Амане? Один из тех, мятежных, вставших на сторону Врага. Мастер-искусник, фантазер, мечтатель. Ученик, мастерством мало в чем уступавший ему, наставнику. Впечатлительный и в то же время сдержанно-рассудительный. Ему мог позволить Лориэн погружать себя в спасительное забытье, мог доверить сознание. Мог, отдыхая, оставить сады на Айо, незаметного для иных посетителей среди колдовских туманов и призрачных кустов. Ему можно было рассказать почти все. Майа удивительно умел слушать. И творить сказку – сон о невозможном.