Питомник. Книга 2 - Дашкова Полина Викторовна - Страница 19

– Конечно, – Ксюша наконец улыбнулась, – есть фрукты, йогурт, сыр. Хочешь гренки с сыром?

– Хочу. Ты долго собираешься оставаться в Москве?

– Не знаю. – Ксюша поставила чашки на стол, и Варя заметила на среднем пальце правой руки свежий порез, довольно глубокий, замазанный зеленкой.

«Значит, недавно возилась с этим ножичком. Вероятно, впервые держала его в руках. Я ведь тоже чуть не порезалась», – отметила про себя Варя.

– Да, скажи, пожалуйста, в ванной на полочке лежит складной нож, очень дорогая вещь, старинная. Правда, старинные ножи очень редко бывают складными, но от этого он становится еще более ценным. Наверное, нельзя его держать в ванной, там влажно. Это ведь антиквариат, диких денег стоит.

Ксюша застыла, несколько секунд смотрела на Варю испуганными, бессмысленными глазами и вдруг спросила нарочито небрежным тоном:

– Ты разбираешься в антиквариате? Можешь сказать, что это за нож?

– Твоя свекровь разбирается лучше, – улыбнулась Варя, – так почему он валяется в ванной?

– Я не знаю, – Ксюша растерянно заморгала, – я понятия не имею, откуда он взялся.

– Очень интересно. А кто заклеил дверной глазок жвачкой, тоже не знаешь?

– Наверное, мальчишки пошутили, – выпалила Ксюша, судорожно сглотнув, – тебе сколько гренок?

«Вряд ли в этом элитарном доме сейчас, жарким летом, остался хоть один мальчишка, – подумала Варя, – и почему она сама не могла открыть дверь и отодрать жвачку от глазка?»

– Две штуки, – сказала она вслух с улыбкой и тут же нахмурилась. – Смотри, у тебя кровь течет из пальца. Перекись есть?

– Да... – Ксюша ушла в ванную. И в этот момент зазвонил телефон. Он стоял рядом с Варей, секунду подумав, она сняла трубку.

– Ксюша? Куда ты исчезла? Я звоню от соседей, это кошмар какой-то, он дрыхнет и дрыхнет, я уж думала, совсем помер, – затараторил взволнованный женский голос. – В гамаке во дворе проспал почти сутки, потом улегся в столовой, вставал пару раз, в сортир сходил, и опять дрыхнет, храпит, как боров, сил моих нет, я говорю, Олег, включи телефон или скажи мне цифровой код, а он чего-то бормочет непонятное, мне, между прочим, даже с сердцем плохо стало, ты исчезла с ребенком, меня не предупредила. Ну, не молчи, скажи, что мне делать? Я ведь не хозяйка, мне в Москву надо съездить, а как я дом на него, такого, оставлю, а? Ты меня слышишь, Ксюша?

– Это не Ксюша, я ее сейчас позову, – сказала Варя.

– А! – испуганно вскрикнула трубка. – Кто это? Где Ксюша?

– Меня зовут Варвара, я знакомая Галины Семеновны, вот, Ксюша уже идет. – Варя передала ей трубку.

– Да, я. Раиса, подождите, не надо так кричать, я ничего не понимаю... Ну, ладно, пускай спит... Нет, не надо вызывать врача, не волнуйтесь, он просто устал, у него такое бывает... Ну, может, он ночью работал, а днем отсыпается... Знаю, конечно, четыре тройки, ну да, потом «ес», синюю такую кнопочку нажмите, и все. Зарядное устройство в верхнем ящике комода. Вы можете подождать еще день? Мне надо сходить с Машей в поликлинику, взять направление на прививки, а наш врач принимает только в четверг. Ну что вы так переживаете, расслабьтесь, отдохните. Я позвоню вечером.

Она положила трубку и выразительно закатила глаза.

– Совершенно безумная женщина.

– Кто она?

– Домработница. У нее сложные отношения с Олегом. Ей не нравится, что он все время спит.

– А может, он правда заболел? Действительно странно, что человек спит сутками.

– Ага, заболел, – Ксюша зло усмехнулась, – конечно же! Заболел! Бедненький! Я даже диагноз знаю. Нарколепсия, приступ патологического сна. – Она рухнула на стул, сжала ладонями виски и пробормотала: – Не могу больше. Все. Не могу! Уйду, хотя совершенно некуда.

– Олег наркоман? – тихо спросила Варя. Ксюша молча кивнула, встала, вытащила гренки из микроволновой печи.

– При нарколепсии человек спит страшно долго и крепко, может отлежать себе какую-нибудь конечность так, что потом приходится ампутировать, – глаза Ксюши холодно сверкнули, – может и умереть во сне. Конечно, этого я ему не желаю. Ешь гренки, они вкусные, пока горячие.

Несколько минут молча ели, наконец Ксюша произнесла:

– Я тебя впервые вижу. Так получилось, что сорвалась при тебе. Извини. И, пожалуйста, не говори никому.

– Хорошо, – кивнула Варя.

– Главное, Галине Семеновне не говори. Она скрывает это изо всех сил, даже от себя самой. Она хороший человек, сына любит без памяти. Но есть у нее одна странная черта. Общественного мнения она боится куда больше, чем реальности. Понимаешь? Иногда мне кажется, ей легче пережить его смерть, чем огласку. Не дай бог, кто-нибудь узнает, что у Галины Семеновны Солодкиной, такой благополучной, такой блистательной дамы, единственный сын – наркоман.

– И давно он на игле?

– По-моему, всю жизнь.

– Когда замуж за него выходила, ты знала об этом?

– Догадывалась. Но только потому, что собираюсь стать врачом, читаю кучу медицинской литературы, знаю симптомы. Галина Семеновна упорно повторяла, что он очень своеобразный человек, странный, как все творческие личности, у него целый букет болезней. Даже домработница Раиса, которая в доме лет двадцать пять, не знает. Или делает вид, что не знает.

– Серьезно? Как такое может быть?

– Очень просто. Человек может годами сидеть на игле, а его близкие ни о чем не догадываются. Ладно, хватит. Я чувствую себя предательницей по отношению к Галине Семеновне, когда это с тобой обсуждаю.

– Извини, но как же ты решилась от него рожать?

– Как видишь... – Ксюша развела руками. – Еще чаю?

– Спасибо. Гренки у тебя замечательные. Слушай, а этот нож ты все-таки в ванной не держи. Очень ценная вещь. У вас не дом, а настоящий музей. Оказывается, еще и оружие старинное есть.

– Да, наверное. Полный дом антиквариата. Почему не быть оружию?

Послышался детский плач, Ксюша резко встала.

– Ну вот, уже проснулась. Книжку не забудь. Она в гостиной, на журнальном столике. Было очень приятно познакомиться.

– Я тебе там на кухне оставила свой телефон, – сказала Варя, прощаясь в прихожей, – звони, не стесняйся. Вдруг понадобится помощь, все-таки ты здесь одна с ребенком. У меня машина.

– Спасибо, – улыбнулась Ксюша.

Выйдя за дверь, Варя услышала, как защелкали замки и задвижка. В пустом дворе она огляделась. Старушка в соломенной шляпе выгуливала болонку, молодой лысый толстяк в шортах возился у ярко-красного «Форда», поджарый белобрысый парень в темных очках курил, сидя напротив подъезда, на спинке поломанной скамейки. Издалека было видно, какие у него новенькие белоснежные кроссовки. Варя несколько секунд вглядывалась, щурясь от яркого солнца, потом подошла к своей машине, села за руль, включила зажигание, но вместо того чтобы тронуться с места, заглушила мотор, вышла из машины, еще раз оглядела двор и решительно направилась к белым кроссовкам.

– Простите, вы меня не толкнете? – обратилась она к парню и широко улыбнулась. – Машина совсем новая, но что-то там постоянно глохнет.

Парень пристально посмотрел ей в лицо сквозь очки, сплюнул и хрипло выдавил:

– Нет.

– А что же мне делать? – Варя беспомощно огляделась по сторонам. – Я ужасно опаздываю. Значит, вы не можете мне помочь? Ну ладно... Молодой человек! – крикнула она во все горло, обращаясь к толстяку у «Форда», и развернулась так резко, что маленькая сумочка, висевшая у нее на плече, взлетела и заехала по лицу белобрысого. Тот вскочил, стал тихо и бешено материться. Очки упали. – Ох, извините, пожалуйста, извините, – запричитала Варя, заглядывая ему в лицо, – очки не разбились?

– Уйди, сука, – прошипел белобрысый, – уйди, убью!

– Сумасшедший! – фыркнула Варя. – Я же извинилась. И очки твои целы. Молодой человек! – Она побежала к красному «Форду». Его лысый хозяин стоял у открытого багажника, вытирал руки и смотрел на Варю. – Вы не могли бы машину мою толкнуть? – попросила она с нежной улыбкой.

– Да, конечно. А что у вас случилось?