Эльфийская месть - Каннингем Элейн - Страница 17

Полуэльфийка сочувственно кивнула.

– Поместья играют большую роль, но процветание Зазеспура больше зависит от торговли. Ты не желаешь стать купцом?

Принц презрительно фыркнул:

– Торговать зеленью? Или верблюдами? Нет, думаю, это не по мне.

– А, как насчет корабельного дела? Мастер гильдии заседает в Совете Лордов! – настаивала Арфистка. – Торговля и политика действуют в паре, как меч и кинжал. И в Зазеспуре это утверждение справедливее, чем где бы то ни было. Ты мог бы многому научиться и получить инструменты, при помощи которых можно высечь для себя нишу в этом мире. Те, кто управляет торговлей, всегда пользуются большим влиянием у правителей. Кроме того, Инсельм Хьюн очень амбициозный человек, и тебе не помешает пристегнуть свою колесницу к его звезде.

Хашет кивнул, и задумчивый взгляд его черных глаз задержался на лице Эрилин.

– А что, Арфисты поддерживают этого лорда Хьюна? – Голос его звучал почти равнодушно, но девушка услышала колокола честолюбия, забившие в его голове.

Нет сомнений, принц подозревает, что у Эрилин имеется собственный интерес и ее волнует не только его будущая карьера. Арфистка с трудом подавила усмешку. Хашет быстро учится.

– Нет, конечно, нет, – спокойно ответила она. – Как я уже сказала, у лорда Хьюна имеются определенные амбиции, и не мешало бы присмотреть за этим человеком. Нет ничего плохого в том, чтобы ты учился у него и в то же время держал нас в курсе его стремлений.

Ее объяснения удовлетворили молодого человека. Он взял со стола украшенный драгоценными камнями графин и наклонился, чтобы долить вина в бокал гостьи. Она с готовностью отпила и тотчас заметила блеск в глазах принца. Обычный прием, и Хашет повторял его снова и снова: он надеялся, что крепкое калишитское вино ослабит волю полуэльфийки и та согласится разделить с ним постель. Эрилин без ложной скромности сознавала свою красоту и привыкла к повышенному вниманию со стороны мужчин. Хашет нравился ей, но одновременно чрезвычайно раздражал, поскольку молодой человек ухаживал за ней с таким видом, словно оказывал великую честь. Эрилин в совершенстве постигла искусство отказа; ее репертуар включал в себя и ласковое сожаление, и смертоносный удар по голове, но с каждым разом становилось все труднее отвергнуть знаки внимания принца и при этом сохранить дружеские отношения.

К счастью для нее, в данный момент Хашета больше занимало его будущее, чем сиюминутные чувственные наслаждения.

– Я попрошу отца определить меня в ученики к лорду Хьюну, – заявил он.

– Это прекрасно, но сначала ты должен узнать, что Хьюн, возможно, участвовал в заговоре против твоего отца, – предупредила его Эрилин.

Хашет пожал плечами с таким видом, словно это обстоятельство не заслуживало внимания.

– Если лорд Хьюн и в самом деле человек амбициозный, он всегда будет стремиться идти своим путем, – сказал он.

Недосказанные слова «И точно так же буду поступать я» отчетливо прозвенели в голове Эрилин.

Хашет очень практичен, и это к лучшему. Он сделает все возможное, чтобы удовлетворить собственное честолюбие, и до тех пор, пока его путь совпадает с дорогой Арфистов, все будет замечательно. Хотя Эрилин отлично сознавала, что так будет не всегда. Все же из соображений порядочности стоило еще раз предупредить молодого человека.

– Хашет, надеюсь, что я ошибаюсь, но ходят слухи, что правлению твоего отца скоро придет конец. Иначе и быть не может, ведь он часто пренебрегает интересами высокопоставленных жителей Тефира в угоду выходцам из южных стран.

На это мрачное предостережение принц снова ответил пожатием плеч.

– Разве меня это касается? Я стою слишком далеко от трона, чтобы оплакивать его возможную потерю, и должен сам заботиться о своем будущем. Но все равно я благодарен тебе за предупреждение. А теперь давай поговорим о более приятных вещах. Налить еще вина?

Эрилин отклонила его предложение изящным жестом и любезной улыбкой. Хашет и Хьюн стоили друг друга, и она могла надеяться, что это сотрудничество принесет пользу обоим.

– Я бы не против, Хашет, – самым ласковым голосом куртизанки ответила она, – но в таком обществе, как твое, я не могу позволить себе слишком много пить. Я боюсь потерять контроль!

Магазины Зазеспура закрывались с наступлением сумерек, но в задней комнатке за торговым залом «Притирания» мастера Гарванелля торговля продолжалась еще долго. Позади роскошного магазина, предлагавшего состоятельным жителям города ароматические масла и поддельные любовные эликсиры, позади комнатки, где писцы подсчитывали дневную выручку, у Гарванелля было небольшое помещение, где он принимал плату за другие, более личные услуги.

Хозяин магазина родился в сельской местности, в отдаленной долине среди Пурпурных гор, но с самого раннего детства был уверен, что не останется на всю жизнь на этой всеми позабытой и унылой ферме. Боги одарили его привлекательной внешностью и вкрадчивым обаянием, и молодой человек с толком распорядился этими скромными достоинствами, продавая их за умеренную плату стареющим зажиточным женщинам. Шаг за шагом он сумел подняться по ступенькам общества и, в конце концов, перебрался в Зазеспур, где женился на очень состоятельной вдове.

Его жена была на двадцать лет его старше и к тому же невероятно толста и некрасива. Но во всем можно найти определенные преимущества. Женщина владела процветающей парфюмерной лавкой, а также очень любила играть в карты. Поскольку она больше выигрывала, чем проигрывала, Гарванелль только радовался, что ему не приходится развлекать супругу по вечерам. Он взял в свои руки магазин, а попутно открыл собственное дело, Несмотря на то, что меньше половины платы за кремы и притирания поступало в звонкой монете, он умудрялся сводить концы с концами и даже получать некоторую прибыль.

Осторожный стук в заднюю дверь и произнесенный шепотом пароль возвещали о прибытии очередной платы. Раз уж у его стареющей жены были свои развлечения, Гарванелль считал себя вправе развлекаться по-своему.

Торговец парфюмерными средствами открыл дверь и увидел молодую женщину, присланную ему давним клиентом. Гарванелль всегда стремился к чему-то новенькому. Эта женщина обладала экзотической восточной красотой – большие миндалевидные глаза и яркий шелковый тюрбан выдавали в ней чужестранку. Однако Гарванелль не сомневался, что перед ним богатая особа. Даже настоящего масла с мускусом Минотавра вряд ли было достаточно, чтобы добиться ее благосклонности, не то, что подделки, изготавливаемой беспринципными алхимиками с Лантана.

Но вот женщина вошла в комнату, и лучи лампы скользнули по ее бледной коже редкого оттенка, напоминающего фарфор из Шу. У торговца участилось дыхание. Перед ним подлинное произведение искусства. На мгновение он даже пожалел, что не может этого сказать о проданном ей масле с мускусом Минотавра.

Гарванелль стал запирать дверь, и в этот момент колокола на соборе Ильматера громким перезвоном оповестили о наступлении полуночи. Купец недовольно поморщился. Собор находился в квартале от магазина, но в ночной тишине колокольный звон заглушал все вокруг. Гарванелль обернулся к клиентке, чтобы жестами выразить свое сожаление. И тотчас замер, широко раскрыв глаза от удивления и ужаса.

Женщина сняла тюрбан и перчатки. Она медленно прикоснулась тонким пальчиком к щеке и стерла с лица пудру цвета слоновой кости, обнажив кожу красновато-коричневого цвета. Прежде чем Гарванелль мог сдвинуться с места, посетительница выхватила из складок одежды кинжал и сделала шаг вперед.

Стремительность и ярость этой маленькой стройной женщины настолько ужаснули купца, что он неловко покачнулся и упал на спину. Несостоявшаяся клиентка встала коленями ему на грудь и придавила руки к полу. Одной рукой она ухватила прядь густых волос Гарванелля и запрокинула ему голову, а кончик кинжала уперся в горло. Женщина наклонилась и прижалась губами к самому уху.

– Можешь быть доволен своей сделкой, – прошептала она. – Я купила пудру и притирания в твоей лавке и обнаружила, что они легко переходят с лица на простыни, но ни один мужчина не выжил, чтобы на это пожаловаться!