Тающий человек - Каннинг Виктор - Страница 40

— Отличная драка, — крикнул я ему. — Я забрал свой выигрыш. Когда голова пройдет, нам стоит поболтать о некоторых вещах.

Я отъехал и, проехав километра полтора, выкинул ключи в окно.

С максимально возможной скоростью я отправился на север и к пяти часам был в Таллуаре, небольшом городке на восточной стороне Лак Аннеси. Я снял номер в “Аббей” с видом на озеро — я уже останавливался здесь раньше. Затем я позвонил Уилкинз и поймал ее в тот самый момент, когда она выходила из конторы. Разговор был долгим. Она кудахтала как наседка, вся в волнении по поводу того, что ей не удалось застать меня по номеру Анзермо.

О генерале Сейфу Гонвалле и миссис Фалии Максе у нее не было никаких сведений, кроме тех, которые были достоянием общественности: он был главой своего правительства, а она — женой министра сельского хозяйства. Она не смогла найти вообще никакой информации о мисс Панде Бабукар. Но один из наших лондонских информаторов сообщил, что “Юнайтед Африка”, одна из фирм О'Дауды, уже получила монопольные права и концессии на разработку полезных ископаемых от предыдущего правительства. Однако произошел военный переворот, к власти пришел Гонвалла и переговоры о концессиях были прерваны. Я понимал, какое раздражение это все должно было вызывать у такого человека, как О'Дауда. Вряд ли, подумал я, он смирился с этой неудачей. И еще я подумал, что это докажет то, что завернуто в вощеную бумагу.

Она встречалась с Гаффи, но ничего не смогла у него узнать о каких-либо еще анонимных письмах, касающихся О'Дауды. Однако он сказал, что ему хотелось бы связаться со мной и не могла бы она сообщить ему мое настоящее местопребывание или телефон. Я обдумал это, решил, что это мне никак не повредит и назвал телефонный номер в “Аббей” — Таллуар 8-8-0-2. Затем я сказал ей, что я наконец нашел “Мерседес” и очень скоро вернусь в Лондон и разберусь со счетами, которых, несомненно, уже поднабралось достаточно.

— С вами лично все в порядке? — спросила она.

— Я цел и невредим, — сообщил я, — кроме небольшой царапины на левой руке, которую я перевязал очень грязным носовым платком. За мной гналась мисс Панда Бабукар. На ней были только розовые трусики и бюстгальтер.

На другом конце провода Уилкинз откашлялась, но ничего не сказала.

— Какая-нибудь еще информация? — спросил я.

— Три или четыре раза звонила мисс Джулия Юнге-Браун, — сказала она, — и спрашивала, где вы. Я решила, что говорить не стоит. Ах, да, еще одна вещь. Во вчерашнем выпуске “Таймс” помещено объявление о предстоящем бракосочетании Кэвана О'Дауды с некоей миссис Мирабелль Хайзенбахер.

— Напомни, чтобы я послал цветы, — сказал я и повесил трубку.

После этого я позвонил Денфорду в Шато де ля Форклас. Я сказал ему, где находится машина, чтобы он передал О'Дауде, когда тот вернется. Моя работа была закончена. Через несколько дней я пошлю счет.

— Вы спускались к машине? — спросил он.

— А вы знаете, какая холодная вода в озерах, даже в сентябре? — сказал я.

— Если вы нашли сверток, — сказал он, — я хотел поговорить с вами, конфиденциально и как можно быстрее. В конце концов, это я рассказал вам о тайнике. И это может пойти, пойдет вам на пользу.

— Я подумаю, — сказал я.

— Где вы находитесь?

— Я скажу вам, если вы пообещаете мне не сообщать это О'Дауде. — Я знал, что я могу быть абсолютно спокоен на этот счет.

— Я обещаю.

Я назвал ему адрес.

После этого я позвонил в ресторан и попросил принести мне бутылку виски и пару бутылок минералки “Перрье”. Я взял первую порцию напитка с собой в ванную и провел там с ней добрых полчаса. После ванны я оделся, налил себе еще виски с “Перрье” и развернул сверток. Под бумагой находился толстый запаянный полиэтиленовый пакет, а внутри него — две шестнадцатимиллиметровые фотопленки и катушка с магнитной лентой.

Я взял одну из пленок, подошел к окну, отмотал сантиметров пятьдесят и поднял ее к свету. Увиденное меня не удивило. У частного детектива есть шестое чувство, инстинкт предвидения, что иногда мешает насладиться жизнью в полной мере. На отрезке пленки, который я держал перед глазами, была запечатлена в основном Панда Бабукар, с широкой улыбкой на лице, совершенно голая и готовая к действию. Африканец на заднем плане был достаточно широкоплечим, чтобы выдержать любое испытание, но несмотря на это он, казалось, немного нервничал по поводу своего положения, и это было мне вполне понятно. Я не стал разматывать пленку дальше. Я считал, что если нужно смотреть порнографию — а небольшие эпизодические порции не приносят вреда, разве что делают жизнь немного более серой, чем ей следует быть — то это лучше делать после обеда и под бренди. Я уже пообещал себе, что пообедаю в “Оберж дю Пер Бис” на набережной, поэтому я не хотел портить себе аппетит.

Я завернул все, как и было, и задумался о том, какие меры предосторожности мне следует принять. Я решил, что на следующий день я возьму напрокат проектор и магнитофон и все просмотрю и прослушаю. Но это будет на следующий день. Следующий день, конечно, наступит. Но я не хотел, чтобы, когда он наступит, у меня не было возможности посмотреть на Панду и ее друзей, а также послушать магнитную ленту, которая, мне казалось, будет еще интереснее, так как в отличие от пленок она даст гораздо больше нищи для воображения. Поэтому я захватил все — мои доллары были упакованы отдельно — с собой в “Оберж дю Пер Бис” и попросил их подержать эту ночь мои вещи в их сейфе. Они согласились безо всяких вопросов, что всегда является признаком первоклассности и благополучия любого заведения. В моем отеле было бы то же самое, но я знал, что любое официальное лицо проверит это в первую очередь, так как я жил там. Обед был прекрасным, а особенно голец шевалье в белом соусе.

На следующее утро я испытал искреннюю радость по поводу принятых мною накануне простых мер предосторожности. Около восьми часов раздался стук в дверь и вошла горничная с моим завтраком: кофе, горячие булочки и рогалики, две маленькие баночки с персиковым и малиновым джемом и большое блюдо с завитками масла. За ней в номер вошел Аристид Маршисси ля Доль. Он выглядел так, будто целую неделю не спал и месяц не гладил свой коричневый костюм. В петлице его костюма был василек, а на подбородке — бритвенный порез, прикрытый кусочком ваты, похожим на пенициллиновый грибок. Ожидая, пока уйдет горничная, он медленно и двусмысленно улыбнулся мне и закурил.

Я сел в кровати и сказал:

— Я хотел бы прояснить один важный момент. Я голоден. Поэтому не трогай мои рогалики.

Дверь за горничной закрылась. Аристид подошел к подносу, взял булочку, намазал ее маслом, открыл баночку с малиновым джемом, положил целую ложку на масло, вынул изо рта сигарету и проглотил булочку со всеми добавками.

— Я же сказал, не трогай.

— Ты упомянул только о рогаликах, — сказал он, — которые, кстати, впервые появились на свет в Будапеште в тысяча шестьсот восемьдесят шестом году. Это был год, когда турки взяли город в осаду. Ночью они проделали подкопы под стенами, но пекари, которые, естественно, работали в тот час, услышали их, подняли тревогу и турецкий план провалился. В благодарность за их бдительность пекарям была дарована привилегия выпекать особые булочки в виде полумесяца, который, кажется, до сих пор украшает османский флаг. Очаровательно, не правда ли?

— Когда-нибудь, — сказал я, — я обязательно куплю себе “Гастрономический словарь Лярусса”.

Но я был действительно очарован. Не тем, что он рассказал, а тем, что он делал, пока рассказывал. В свое время я сам перевернул не одну комнату, видел, как это делают специалисты, но ни разу не видел, как работает специалист, подобный Аристиду. Он делал это без малейшей суеты, строго ограничивая свои действия вероятным размером предмета, который он искал. Он проделывал все быстро и аккуратно, не оставляя после себя никаких следов обыска. Он нашел пистолет, который я взял у О'Дауды, и без комментариев положил его в карман.